В рамках прошедшего недавно в Казани Зимнего книжного фестиваля состоялась презентация новой книги известного российского композитора и философа Владимира Мартынова. Его общение с казанскими книголюбами стало своеобразным экскурсом в историю знаковых систем, начиная с так называемых палеолитических «макарон» (наскальных изображений, сделанных первобытным человеком) и до заката эры книгопечатания, инспирированной станком Иоганна Гутенберга.

КНИГА ПЕРЕМЕН – 2

Как уже сказано, поводом для такого экскурса и диалога с читателями стала «Книга перемен» Владимира Мартынова (изд-во «Классика-XXI», 2016), которую сам автор называет «не совсем книгой». Текст Мартынова в определенной степени повторяет структуру классической китайской «Книги перемен» и разбит на 64 фрагмента (по количеству гексаграмм). Вместе с тем мартыновская «Книга перемен» воспроизводит модель русского классического романа-эпопеи XIX века, для которого типично множество событий и героев. Но роль последних здесь выполняют не живые персонажи, а различные тексты и изображения.

Наряду с авторскими размышлениями это фрагменты из произведений Пруста, Джойса, Монтеня, Пушкина, выдержки из писем отца и дневниковых записей деда и еще многое другое. Среди изображений – реплики из музыкальных произведений, циферблат, точки в пустом пространстве. Все это вместе образует ритмически организованное графическое пространство и своего рода гипертекст, который не подразумевает простого линейного чтения, а, скорее, служит предлогом для литературной медитации. По мысли автора, эта книга своими ритмом и полифоничностью должна инициировать, запускать механизм внутренних перемен в человеке.

ГАЛАКТИКА СТИВА ДЖОБСА

По мнению Владимира Мартынова, все мы пребываем в процессе очень крупных, фундаментальных перемен, каких, возможно, не было со времен палеолитической революции. По сравнению с ними те перемены, о которых сегодня принято говорить (скажем, победа Трампа на президентских выборах), просто мелочевка, нежное дуновение перемен. И одна из таких перемен связана с понятием книги.

«Это равносильно переселению из одной галактики в другую, – считает композитор. – Где-то до конца XX века мы жили в галактике Гутенберга, то есть в эру книгопечатания, и этим были обусловлены все наши мысли, дела и даже подсознательные рефлексы. А сейчас, когда происходит переход к совершенно другим носителям информации, из галактики Гутенберга мы переселяемся в новую галактику, которую можно назвать галактикой Стива Джобса или Билла Гейтса.

Текст Мартынова в определенной степени повторяет структуру классической китайской «Книги перемен» и разбит на 64 фрагмента (по количеству гексаграмм)

На протяжении истории человечества такая смена фундаментальных парадигм, фундаментальных носителей информации происходила неоднократно. К нашему времени среди них можно выделить четыре: устный, рукописный, печатный и цифровой способы передачи информации. И переход от одного носителя к другому всегда был сопряжен с чем-то катастрофическим. Скажем, мы знаем об ужасе Платона перед письменностью, которая, по его мнению, ухудшала природу человека».

В каждом новом и, казалось бы, прогрессивном явлении есть две стороны медали, пояснил композитор. С одной стороны, это может нести улучшение каких-то экономических, социально-бытовых условий, но с другой – не лучшим образом сказывается на природе человека. Например, переход первобытного человека от собирательства и охоты к планомерному земледелию, безусловно, прогрессивный шаг, но одновременно с этим у человека заметно ухудшилось состояние зубов, он стал менее выносливым и даже уменьшился в росте. Конечно, со временем все это наверстывается развитием цивилизации, но тем не менее факт остается фактом.

Нечто подобное можно наблюдать при переходе от книжной цивилизации к компьютерной. Мы сетуем, что падает интерес к чтению, особенно больших, распространенных текстов, ослабевает память. Действительно, зачем, в принципе, что-то держать в памяти, если достаточно простой комбинации клавиш, чтобы получить всю нужную информацию. А в результате человек становится как бы беднее в интеллектуальном и эмоциональном смысле.

«Если говорить о преимуществах каждого из четырех носителей информации и, в частности, о том, какой из них надежнее сохраняет информацию, то, удивительное дело, пока что рекордным является именно устный способ передачи. Одно из самых древних знаний – это индийские Веды, ведические гимны, которым уже более трех тысяч лет. Конечно, сейчас они существуют и в рукописном, и в печатном виде, но одновременно они продолжают жить как устная традиция, буквально передаваясь из уст в уста. Возможно, этим как раз и объясняется живость индусской традиции, которая не поддалась на искус письменности и литературности. Кто хотя бы один раз был в Индии, знает, что индусские божества живы, полны энергии и божественной силы, а, скажем, греческие боги давно превратились в персонажей мифов и литературных анекдотов».

ОТКРОВЕНИЕ ФУ СИ

Всем известно сакраментальное выражение «Вначале было слово». Для эллинской и иудейско-христианской цивилизаций это является незыблемым постулатом, но если взять другие цивилизации, в частности китайскую, то дело обстоит несколько иначе. Хотя бы вспомнить ту же «Книгу перемен», ее принципиальное отличие в том и состоит, что там вначале было не слово, а черта, сплошная или прерывистая. Именно она лежит в основе гексаграмм. А слово появилось много позже – как комментарий, пояснение того, что означает та или иная черта или сочетание черт.

«Китайцам удалось сохранить иероглифическую письменность, какие-то другие реликтовые вещи, но вовсе не значит, что все это именно китайское, – уверен Владимир Мартынов. – Борьба вербального и визуального – эту стадию проходило все человечество, это нечто всеобщее, просто в других культурах многое было утрачено. Автор китайской «Книги перемен» – это, как принято говорить на уроках литературы, некий собирательный образ, который олицетворяет десятки, если не сотни поколений, живших на Земле в период перехода от палеолита к неолиту, от бессловесного к словесному.

По мнению Владимира Мартынова, все мы пребываем в процессе очень крупных, фундаментальных перемен, каких, возможно, не было со времен палеолитической революции

Вместе с тем автор «Книги перемен» – это вполне конкретный персонаж, некто Фу Си, основатель китайской культурной цивилизации. Предание гласит, что однажды Фу Си, увидев черепаху, обратил внимание на узоры ее панциря и воспринял их как знаки. Но что такое знак и как его можно опознать в той реальности, в которой еще в принципе не было понятия знака? Как не было деления на инь и ян, субъекта и объекта и так далее. На мой взгляд, это какое-то умопомрачительное событие! Нам, современным людям, просто не дано понять, то откровение, которое пережил Фу Си. В каком-то смысле это можно назвать грехопадением. Открытие знака привело к распаду, расслоению реальности, и все, что мы имеем – наши достижения и ошибки, наши горести и радости, – есть следствие того, что Фу Си увидел на панцире черепахи знак. И мало того, он понял, что это знак!»

ПАЛЕОЛИТИЧЕСКИЕ «МАКАРОНЫ»

Наверное, почти каждый немного наслышан о наскальных палеолитических изображениях, серьезное изучение которых фактически началось лишь в двадцатом веке. По словам Мартынова, среди этих наскальных изображений есть по-настоящему загадочные. По сути, это просто волнистые линии, нацарапанные на камне. Загадочность этих линий заключается в том, что они как бы ничего не обозначают. Это и не рисунок, и не иероглиф. Есть гипотеза, что люди эпохи палеолита жили в пещерах и сожительствовали еще с одним существом – пещерным медведем. При всей неоднозначности такого сообщества – конкурирующего, враждующего – человек поступал, собственно, так же как и медведь, – он метил свое присутствие. И эти палеолитические «макароны» ничего не обозначали, кроме присутствия человека – я есть. «Поистине это был звездный час человечества! Ничего выше этого больше не было никогда. То есть потом, конечно, много чего было – и яблоко Ньютона, и теория относительности… Но такого «горячего», напряженного присутствия бытия, как в этих палеолитических «макаронах», даже близко не было».

ЗНАЮЩИЙ НЕ ГОВОРИТ, ГОВОРЯЩИЙ НЕ ЗНАЕТ

При том, что развитие человечества, с момента возникновения слова, можно представить как развитие и смену знаковых систем, внутри этого поступательного движения все время присутствовала другая тенденция, которую характеризует стремление к молчанию. Об этом свидетельствуют все великие религиозные системы и психофизические дисциплины (йога, даосизм), которые так или иначе приводят к «священному безмолвию». «Знающий не говорит, говорящий не знает» (Лао Цзы).

Автор «Книги перемен» – это вполне конкретный персонаж, некто Фу Си, основатель китайской культурной цивилизации. Предание гласит, что однажды Фу Си, увидев черепаху, обратил внимание на узоры ее панциря и воспринял их как знаки

«Кризис вербальности особенно остро стал ощущаться в XX веке. В частности, это получило выражение в некоторых явлениях культуры и искусства. Я назвал бы три таких артефакта, обозначающих цивилизационную точку невозврата, – это «Фонтан» Марселя Дюшана, «Черный квадрат» Казимира Малевича и музыкальная пьеса Джона Кейджа «4,33» (пьеса длится 4,33 минуты, и, по задумке автора, основным ее содержанием являются звуки окружающей среды. – О.К.) Здесь же стоит упомянуть одного из крупнейших философов XX века Людвига Витгенштейна, который завершает свой «Логико-философский трактат» фактически той же фразой, что и Лао Цзы: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать».

ТВОРЦЫ КОНТЕКСТА

Еще в 60-е годы прошлого века казалось, что единственным смыслообразующим механизмом является текст. Но потом произошел некий концептуальный поворот, и выяснилось, что генератором смыслообразования является не только и не столько текст, сколько контекст. Текст меняет свой смысл в зависимости от того, в каком контексте он находится. Но все новое – хорошо забытое старое. И если мы опять же вспомним китайскую письменную культуру, то значение иероглифа тоже зависит от контекста, и с этим, кстати сказать, связано множество трудностей перевода китайской поэзии на другие языки.

Возвращаясь к «Книге перемен» Владимира Мартынова, хотелось бы подчеркнуть, что это не просто нарезка чужих текстов, а организация некоего нового контекста. «Здесь я выступаю не как автор, но скорее как диджей, который, как известно, приходит с чемоданом пластинок и составляет из них свои собственные музыкальные композиции. Это творчество совершенно иного уровня. Мы творцы контекста, и это предоставляет нам гораздо больше возможностей, чем авторам гутенберговской эпохи.

Еще в 60-е годы прошлого века казалось, что единственным смыслообразующим механизмом является текст. Но потом произошел некий концептуальный поворот, и выяснилось, что генератором смыслообразования является не только и не столько текст, сколько контекст

Помню, в отрочестве меня поразил эпизод из романа Рея Бредбери «451 градус по Фаренгейту», когда люди пытаются спасти книжную цивилизацию тем, что каждый заучивает наизусть какую-то одну книгу. И тогда у меня впервые возникла мысль об ущербности, ограниченности авторского текста. Я подумал, ну что с того, если я знаю только одну книгу, допустим, «Дон Кихота» Сервантеса? То есть жить только этим и больше никуда не отклоняться? Мне представлялось это почти кошмаром. И вот сейчас, когда появилась возможность для создания каких-то «открытых» массивов текста, произведений, которые одним своим видом могут провоцировать на какие-то размышления, я попытался написать как бы последнюю книгу по Гутенбергу.

Конечно, кто я такой, чтобы делать подобные заявления. Люди еще долго будут писать книги. Но моя книга не совсем для чтения. Это книга, которая хочет выйти за пределы галактики Гутенберга и не хочет быть книгой».

P.S. Напомню, что Владимир Мартынов прежде всего композитор, и свое понимание тех фундаментальных перемен, которые происходят сегодня в мире, искусстве и в самом человеке, он переносит и на музыкальное творчество. На концерте в Казанской ратуше Владимир Иванович исполнил Gradus ad Parnassum («Путь к Парнасу»). Это традиционное название фортепианных этюдов – упражнений для разработки беглости пальцев. Но у Мартынова это, скорее, внутренний этюд, упражнение, наподобие восточных практик, результатом которого должен стать запуск механизма внутреннего изменения человека. И как один из слушателей этого концерта могу сказать: что-то в этом есть…