Было так.
 Фатьма Хасанова — узбечка — прибыла делегаткой на краевую конференцию женщин.
 Впервые услышала свободное слово, исходящее из уст женщин, говоривших о тяжелой доле, о темноте, невежестве, несправедливости:
 — Долой позорное многоженство, унижающее женщину.
 — Женщина должна участвовать в творчестве новой жизни.
 Приехав по окончании конференции домой в кишлак Мурат-Али, Фатьма Хасанова стала претворять слова в дело.
 Созвала собрание женщин.
 Явилось — 10!
 Товарищ Хасанова говорит о съезде, об указанных им путях к раскрепощению женщин. Жадно слушают.
 Старики угрюмо и злобно следят за невиданным зрелищем:
 Женским митингом в кишлаке.
 Ишан-куль Сулейман, кишлачный аксакал — грозит расправой.
 Первый протест женщины:
 Четырнадцатилетнюю девочку выдают замуж.
 — Нельзя девочку насильно замуж отдавать, — говорит Хасанова. — Это зверство.
 Аксакал — родственник жениха, грозит убийством.
 Тупой, злобный зверь, он не может допустить мысли о протесте женщины, не может видеть на стене сакли Хасановой — портрета Ленина.
 — Распорю курсак (живот), — говорит он. И грозит кулаком портрету Ильича.
 Не выдержав, Хасанова бежит в соседний кишлак Культива.
 Но борьбу не оставляет.
 Вместе с узбечкой Масхад Каландиновой она организует школу для взрослых и детей и объединяет в ней 45 женщин и 36 девочек.
 А в это время — в родном кишлаке, в виде протеста против женского движения, были насильно выданы замуж — проданы — 10 малолетних.
 Муж дочери, обвинив жену в том, что мать ее отступила от веры, душит и избивает ее.
 А затем…
 — У тебя мать отступница. Ее нужно убить.
 Опять гонение.
 Фатьма Хасанова знает, что ей нужно делать. Недаром была делегаткой на съезде.
 Запрятав в лохмотья портрет Ленина (чтобы не отобрали), бежит вместе с Каландиновой и двумя девочками-ученицами в Ташкент.
 В женотделе при Областном Комитете сидят три женщины узбечки и две девочки подростка.
 Это Фатьма Хасанова пришла искать справедливости.
 Из-под чадры слышится голос то гневный, когда говорит об угнетателях, то плачущий, — при воспоминаниях о муках дочери, то взволнованно-радостный, при рассказе о том, как удалось провести аксакала и спрятать портрет Ленина.
 Сияют работницы женотдела.
 Да и как не сиять.
 Фатьма Хасанова — это одна из первых — женщина узбечка, бросившая вызов вековому угнетению.
 Фатьма Хасанова — это брешь, пробитая женотделом в каменной стене косности, невежества и рабства женщин Востока.
 Это новый боевой товарищ в борьбе за раскрепощение.
 Это не пробуждающаяся, а уже пробудившаяся женщина-узбечка, не только слышавшая о Ленине, знающая о Ленине, но и претворяющая в жизнь его заветы.
 — Наш отец, — говорит она.
 И три вытянутые руки, по направлению к стене, на которой портрет Ленина и лоскуты темной материи, привязанные к концам белых платков в знак траура, спрятанные под паранджей, говорят красноречивее слов.
 Аксакал Сулейман арестован, а тов. Хасановой выдан мандат на право ведения школьной и организационной работы.
 Тысячелетний мрак рассеивается.
 На Востоке восходит солнце света и свободы.
 Нак.
 Ташкент, 2 июня