В село Мордовский Каратай, что всего в пятнадцати минутах езды от Камского Устья, мы приехали погожим февральским полднем. Лучи солнца оживили чернобелый зимний пейзаж – выбеленные выпавшим накануне снежком поля и крыши бревенчатых домишек, рассыпанных по обширной ложбине. Первое, что бросилось в глаза на въезде, у самой околицы, – старинный, аккуратно обнесенный изгородью сруб колодца с огромным колесом-воротом.
Издавна почти в каждом селе один из колодцев находился у самой околицы, чтобы проезжавший мимо путник мог утолить жажду жарким летним пол-
днем, напоить своего усталого коня. По словам старожилов, когда-то в Мордовском Каратае, помимо этого, было целых четыре колодца. Сегодня нужды в них нет – водопровод провели давно. И тем не менее колодец у околицы остался. И выглядит он вполне ухоженным. По нему видно, что местные жители чтут неписаный закон гостеприимства. В чем мы убедились, посетив древнее село с его удивительной историей.
Говорим по-татарски, веруем во Христа, пишемся мордвой…
…Именно так представилась нам руководитель и участница коллектива художественной самодеятельности местного Дома культуры, бывшая заведующая клубом Лидия Глонина. Коллектив с необычным для здешних мест названием «Мордовские узоры» создали еще в середине семидесятых годов прошлого века. С тех пор не раз участвовали каратаевцы не только в республиканских, но и во всесоюзных и всероссийских конкурсах и смотрах, занимали призовые места.
Пенсионерка Анисья Петровна Кодылдова – участница ансамбля со дня его основания. По-татарски поет так, что сразу и не догадаешься, кто она по национальности. Под стать Анисье Петровне и ее подруги – Нина Петровна Чикминева и Анна Васильевна Никушина, подготовившие к нашему приезду небольшой музыкальный подарок – песню «Сандугач» ( «Соловей), исполнив ее на татарском, который они с малых лет считают родным языком.
И другие местные жители говорят по-татарски, правда, с едва уловимым особым акцентом, произнося некоторые слова так, как их не произносят, пожалуй, больше нигде в республике.
В этом году ветерану Великой Отечественной, кавалеру ордена Красной Звезды и, наверное, самому пожилому жителю села Николаю Макарычеву, воевавшему в 23-й Краснознаменной дивизии Третьей ударной армии Первого Белорусского фронта, исполнится девяносто лет. По-татарски Николай Михайлович говорит свободно, не хуже иного татарина. При этом он, его дети и внуки считают себя настоящими эрзя – одним из субэтносов мордовского народа. И другие жители села, хоть и носят русские имена и отчества, называют себя эрзя либо мокша (другой субэтнос). Хотя чисто мордовских слов в их разговорной речи наберется от силы десятка полтора, не более.
Откуда же в глубинке Татарстана такая необычная этническая общность? Ответить на этот вопрос пытались еще в начале прошлого века ученые Императорского географического общества, собрав и обработав обширный этнографический материал по истории древнего села. Оказывается, разгадку нужно искать в его названии.
От Волжской Булгарии до наших дней
Каратаи – так, по мнению российских ученых-этнографов конца позапрошлого века, называлась одна из многочисленных племенных групп, населявших Волжско-Камскую Булгарию еще до монгольского нашествия. Государство волжских булгар являло собой сложный конгломерат, включавший в себя множество племен и народов. Помимо тюркских, сюда входили также представители финно-угорских, славянских и иных народов. Все они, несмотря на различия языков и религий, мирно соседствовали друг с другом. Среди них затерялась особая смешанная этнографическая группа мордовского народа, локально обитавшая на территории Заволжья. Длительное соседство каратаев сначала с булгарами, а затем с татарами, оказало большое влияние на их быт, культуру, а главное – на язык, который они полностью переняли у тюркских соседей, оставив в лексиконе лишь отдельные мордовские слова.
Тринадцатый век стал трагичным для многих народов, которым пришлось пережить огненный смерч монгольского нашествия. Под копытами конницы младшего брата Бату-хана Шейбани пали более четырех десятков укрепленных булгарских городищ, в том числе главная жемчужина булгарской земли – город Биляр. Тысячи человек погибли под острыми мечами завоевателей, уцелевшим же пришлось покинуть благодатные земли Заволжья, перебравшись на правый, малообжитой берег полноводного Итиля. Здесь во второй половине XIII века среди дремучих лесов им пришлось заново основывать свои поселения. Земли волжского правобережья хоть и не шли ни в какое сравнение с богатыми урожайными черноземами Заволжья, однако кормили переселенцев, не скупясь. На богатых травами пойменных лугах местные жители пасли скот, в лесах промышляли бортничеством – сбором меда диких пчел, рыболовством. Кстати, и сегодня рыбные блюда – наваристая ушица, запеченный судак и большие рыбные пироги с сомятиной – занимают почетное место на столе местных жителей.
В то время и возникло на берегу безымянной речки, впадающей в Волгу, поселение беженцев-каратаев. Кстати, речку эту новые жители тоже нарекли Мордовкой, обозначив таким образом свое присутствие. Ну а позже, в XVI веке, когда земли Казанского ханства вошли в состав Российского государства, местные жители, к тому времени уже полностью перенявшие татарский язык, усилиями миссионеров Новокрещенской конторы были обращены в православие. Кстати, до революции была в Мордовском Каратае и церковь – деревянный храм Рождества Христова. С 1897 по 1908 год настоятелем храма был священник отец Александр, в миру Александр Андреевич Виноградов, учившийся в духовной семинарии, хорошо знавший татарский язык. Свои проповеди с церковного амвона батюшка читал прихожанам на понятном для них родном языке. Действовала при храме и церковно-приходская школа, преподавал в которой выпускник Тетюшского уездного училища Осип Бекшанский, происходивший из крестьян села Карланга.
Небесный покровитель
Есть у древнего мордовского села и свой заступник – святой Михаил Убиенный, память которого каратаевцы чтят ежегодно 8 июня.
Как рассказывает легенда, неподалеку от села, возле Сюкеевских гор, жил святой старец-отшельник по имени Михаил. Был он родом из Мордовского Каратая, родители его крестьянствовали и считались людьми зажиточными. Однако еще в молодости их сын покинул село, решив посвятить себя служению Богу. В одинокой хижине на берегу лесного ручья он проводил дни в молитвах за род людской. Питался тем, что дарил лес – ягодами, грибами, а также подаяниями, которые приносили ему жители окрестных сел. По молитвам старца его родное село всегда обходили стороной стихийные бедствия и массовые эпидемии, а поля каратаевцев никогда не страдали от засухи. Видя это, жители соседнего села Сюкеево попросили старца переехать жить к ним, но Михаил отказался. Сюкеево и раньше называли «черным» селом, поскольку жители его не раз обвинялись в конокрадстве и других грехах. На въезде в их село даже черный столб стоял: предупреждал проезжающих, что ночевать с лошадьми в этом селе небезопасно. Узнав, что святой не хочет переезжать к ним, замыслили сюкеевцы злое дело. Как-то темной ночью ворвались в хижину к старцу, выволокли его на берег ручья и убили. Бросили тело в лодку, чтобы перевезти убиенного и перезахоронить возле Сюкеева: пускай, мол, мертвый святой оберегает их село от бед и несчастий. Отплыли от берега, налегли на весла. Гребут, гребут, а только не сдвинется лодка с места, словно держит ее какая-то невидимая сила! Испугались лиходеи, причалили к берегу, бросили тело убиенного старца возле хижины, а сами разбежались кто куда. Прошло сорок дней, и жители села Мордовский Каратай обнаружили бездыханное тело святого. Лик убиенного был совершенно спокоен и светел, без малейших признаков тления. Даже его кровь, пролитая злодеями, не свернулась. Люди похоронили святого рядом с его хижиной, а над могилой поставили небольшую часовенку. С тех пор ежегодно на Михайлов день собирается здесь народ. Приезжает священник церкви того же соседнего Сюкеева, жители которого уже давно раскаялись в содеянном злодействе. Батюшка вместе с певчими служат у часовни молебен по убиенному святому, а женщины оставляют на ветвях деревьев расшитые мордовскими узорами платки и полотенца. И уносят с собой во флягах и бидончиках прохладную родниковую воду, которая, как утверждают, исцеляет от многих хворей.
Какая песня без баяна?
– Сейчас запоют – заслушаешься! – улыбаясь, толкает меня локтем Вячеслав Глонин, бригадир местной животноводческой фермы, а в свободное от работы время – гармонист-любитель.
– Николай Иванович, ты тоже давай подпевай! – просит седобородого ветерана-орденоносца бессменный «командир» музыкального коллектива «Мордовские узоры» Лидия Андреевна Глонина. И тут же затягивает протяжную, как затерявшийся в снежном поле путь, песню. Тянется-струится ее мелодичная нить, напоминая о пролетевших годах, о первой любви и молодости, которую уже не вернуть… Вот так же много лет назад пели долгими зимними вечерами мордовские женщины, склонившись над рукоделием, вышивая затейливый узор на домотканом полотенце, или за пряжей под жужжание деревянного веретена… Одна песня сменяет другую, и кажется, что слушать их можно бесконечно…
– Они раньше где только не выступали! – говорит глава местного самоуправления Валентина Лазарева, раскладывая на столе целую кипу дипломов и грамот, которые коллектив местного СДК привозил из своих многочисленных поездок. – В середине восьмидесятых даже в Москву выезжали! И на открытии нового клуба в декабре прошлого года тоже пели.
– Жаль, что молодых в нашем коллективе почти нет, – сетует в беседе со мной Лидия Андреевна. – Ну да ничего! Теперь в новом клубе есть где развернуться. Глядишь, и молодежь к нам потянется. Нам бы вот еще баян новый, тогда совсем красота! Хоть на Евровидение поезжай! А что? Выступим так, что и бурановских бабушек за пояс заткнем! Чем наши-то хуже?
Власти района село стороной не объезжают. За последние месяцы здесь решили не только проблему досуга сельчан, построив новый Дом культуры. Недавно соорудили мост через Мордовку, а также проложили новую дорогу – раньше в весеннюю распутицу до села можно было добраться разве что на вездеходе.
– Теперь до нас доехать можно без проблем! – говорит Лидия Андреевна. – Приезжайте в гости летом на Михайлов день – встретим как самых дорогих гостей! И непременно с песней!..
Так что, по всему видно – есть будущее у древнего мордовского села, затерявшегося в самой глубинке Татарстана. Ведь если на селе поют песни, значит, жизнь здесь продолжается…
