С автодороги, ведущей из Кайбиц, раскинувшееся в низине село Большое Подберезье почти незаметно. Видны лишь крытые железом и шифером крыши домов, утопающих в густой зелени садов. Свернув с прямой, как стрела, трассы, “Волга” сбавила скорость: дорога запетляла из стороны в сторону по изрезанной балками и оврагами местности.

“Неудобье” – так называют здешние жители место, на котором в середине XVI века возникло село под березами. Связано это с тем, что пахотной земли в округе не хватало и первые поселенцы ставили свои избы на участках, непригодных для пашни и сева.

Как свидетельствуют историки, село Большое Подберезье основано в период завоевания Казанского ханства, когда на берегу речки Бирля стрельцами и вольными служивыми людьми Ивана Грозного был построен небольшой острожек – укрепленное поселение, служившее крепостью-форпостом на новых землях Российского государства.

Сокровища царской казны

С историей села связано немало легенд и преданий. Одно из них – о царской казне, зарытой якобы на одной из полян березовой рощи в окрестностях села. После взятия Казани, узнав о том, что крымский хан совершил набег на Тулу, Иван IV немедленно отбыл в Москву. Царь так спешил, что по дороге, чтобы двигаться налегке, был вынужден закопать свою казну. Людей, которые закапывали царские сокровища, обезглавили стоявшие в оцеплении вокруг той поляны стрельцы, а тех, в свою очередь, изрубили в одном из ближайших оврагов государевы слуги, чтобы не болтали почем зря, где казна зарыта. Тем не менее кому-то из местных стало известно об этом, хотя никто не знал, где именно находится клад. Искали царскую казну вплоть до начала двадцатого столетия – весь угол леса между селами Подберезье и Плетени был изрыт кладоискателями. Некоторые старожилы села уверяют, что незадолго до революции кто-то из местных жителей нашел царский клад, после чего сразу же построил новый дом, обзавелся хозяйством и вообще зажил припеваючи. Видели у него старинные монеты царской чеканки. Слух об этом дошел до самого генерал-губернатора, который лично допрашивал того мужика, но тот так и не открыл ему тайну своего внезапного обогащения. Уже после революции приезжал к старику известный в здешних местах бандит-конокрад, гроза свияжских табунщиков Шакур-Карак в сопровождении своих нукеров-головорезов, но и он ничего не выведал о сокровищах. А в конце двадцатых годов приехали за стариком из ГПУ и увезли в Казань. С тех пор так никто его больше и не видел.

Колодец Стеньки Разина

Если вы приедете в Подберезье, местные жители обязательно покажут вам колодец, из которого согласно легенде пил знаменитый казачий атаман Степан Тимофеевич Разин. Вросший в землю сруб находится на одной из улиц поселка – Заводской. Раньше это место называлось Голиха. А неподалеку от него, на дальнем краю села возле родника, находится место, которое и сегодня здешние жители называют Линией. Название это, как полагают, происходит от находившегося здесь поселения, где проживали казаки Линейного казачьего войска.

По преданиям, в Большом Подберезье Иваном Грозным было оставлено более трехсот увечных воинов, получивших ранения при взятии Казани. При них находился лекарь, для них же под охраной казачьей конницы были срублены избы. Сами казаки жили отдельно от остальных поселян, всячески стараясь подчеркнуть свой особый статус. И хотя службу по охране новых границ они несли исправно, нередко доставляли немало неприятностей правительству, выступая зачинщиками смут и восстаний.

Во второй половине “бунташного” XVII века, когда армия мятежного атамана Стеньки Разина двигалась на Москву, в здешних местах шли жестокие бои между повстанцами и

правительственными войсками. Восставшие пытались захватить Свияжск и нанесли войскам сильное поражение – в бою был убит свияжский воевода Годунов. Однако взять монастырь мятежникам не удалось, а вскоре войска князя Барятинского в кровопролитном бою под Кулангой, всего в нескольких десятках верст от Подберезья, разгромили трехтысячный отряд крестьян и казаков. Произошло это осенью 1670 года. Говорят, что, узнав об этом, Разин в сердцах бросил на землю свою черную папаху, сказав: “Не бывать мне, видно, в Москве!”

Поражение восставших под Кулангой во многом предрешило судьбу восстания. Оно было жестоко подавлено, хотя отдельные отряды казачьих атаманов продолжали борьбу в Поволжье до 1675 года.

Корабельный стоял лес

Начало нового XVIII столетия ознаменовалось реформами, связанными с именем Петра Великого. В 1707 году указом царя утверждается Казанская губерния и село Подберезье входит в состав Свияжского уезда. В 1722 году, когда Петр прибыл в Казань, он осмотрел по пути следования Кайбицкие рощи и дубравы, приказав снабжать здешним лесом верфи Казанского адмиралтейства, где строились суда для Каспийского похода. Леса в округе села Большое Подберезье были взяты под охрану стрельцами, которые квартировались в построенной для них двухэтажной казарме. Ее полуразрушенный фундамент сохранился до наших дней. Стрельцы несли караульную службу, строго выполняя царев указ, согласно которому “…за дуб, буде кто хотя одно дерево срубит, также и за многую заповедных лесов посечку, учинена будет смертная казнь…”

Заготовкой леса занимались рубщики – лашманы. Это были каторжники и военнопленные шведы. Жили они в землянках и лачугах возле села в Лашманном овраге, где и поныне по весне местные ребятишки находят вымытые вешними водами мелкие монеты, бляшки, украшения для конской сбруи.

В те годы через село проходил тракт из Мурома, Алатыря и Симбирска на Казань. Пытаясь решить одну из вечных российских проблем, Петр приказал улучшить дорогу, ведущую к столице губернии. Тогда ее вымостили камнями, предварительно подняв дорожную насыпь, а через топкие места проложили гати (настилы) из дубовых бревен. Участок дороги, что проходит мимо Подберезья, и поныне называют Петровым.

Дубы, заготовляемые лашманами, тащили до Казани волоком при помощи деревянных катков. Именно из таких бревен на казанской верфи были построены фрегат “Принцесса Анна” и более трехсот судов Волжской, Каспийской и Азовской флотилий.

Живая история

Вместе с хозяйкой мы сидим в просторной комнате бревенчатого дома. Елизавета Андреевна Кошкина – уроженка села Большое Подберезье.

– Что же вам рассказать-то? – улыбаясь, спрашивает баба Лиза. – Я ведь с одиннадцатого года, почитай, все забыла… Помню только, как в колхозе работала с зари до зари в полеводческой бригаде. И снопы вязала, и на жатке, и на лобогрейке. Из раннего детства помню, как мама с отцом хлеб от продотрядников прятали. Тогда ведь Гражданская война еще шла. Белые придут – грабят, красные – прод-разверстка. Так родители наши чего удумали – выкопали во дворе яму, снизу доски настелили, на них – мешки с зерном, сверху землей присыпали. А зимой, когда снегу намело, мы на этом месте горку делали – вроде как для катания. Маленькие были ишо, а все понимали, про хлеб никому не сказывали…

Когда колхоз создали, отца моего назначили завхозом: грамотный был. А в тридцатых обвинили в том, что технику к уборочной не подготовил. Нашли крайнего – обвинили во вредительстве. Посадили на полтора года. Пока в тюрьме сидел, все наше хозяйство растащили: всю скотину со двора угнали – овец, свиней, гусей, уток, одну корову оставили. Отец через полтора года вернулся – двора своего не узнал. Продал дом за бесценок соседу и уехал в Канаш. Сильно на сельчан обиделся да и понимал, что жить ему здесь спокойно не дадут. А я уж замуж вышла – со свекровью жила. Муж в колхозе на тракторе, я – в поле. Церква у нас тут была – перед войной закрыли. Крест с колокольни сбросили, все иконы изрубили и сожгли. А варнак-то, который верховодил теми, кто церкву закрывал, потом, говорят, и вовсе умом тронулся.

– Что еще рассказывать? – немного помолчав, продолжает баба Лиза. – В войну очень трудно жили. Весь хлеб в “Заготзерно” сдавали, на трудодни совсем мало оставляли… Лебедой питались да желуди в лесу собирали: мололи и ели. Ох, противные! После них и лебеда вкусной покажется… Сейчас на пенсии. С этого года повысили: две тысячи получаю, и на том спасибо…

Под окнами дома шумят березы, пересказывая друг другу легенды и предания старинного села.