Говорят, есть на нашей планете места, на которых лежит проклятье. Словно злой рок отметил их однажды раз и навсегда, и там, где когда-то было совершено преступление и пролилась человеческая кровь, много лет спустя трагедия может повториться. Кому-то, наверное, это покажется мистикой, однако факты – вещь упрямая. Недаром раньше в подобных местах – обычно на перекрестках дорог – устанавливали часовенки или придорожные кресты, а запоздалые путники, оказавшись рядом в неурочный час, ускоряли шаг или пришпоривали коня, шепча при этом слова молитвы…

Ничем не примечательная остановочная платформа всего в нескольких километрах от Казани. За окнами элек-трички – типичный пригородный пейзаж: крыши дачных домиков, асфальтовая лента поселкового шоссе и кромка леса, обступившего станцию. Вряд ли кто-то из местных дачников знает, что именно здесь, в окрестностях железнодорожной станции “Обсерватория”, 86 лет назад была перевернута одна из страниц Гражданской войны, огненные вихри которой не обошли стороной и Поволжье. Именно здесь оставил свой кровавый след “гений” российского террора прошлого века, небезызвестный эсер Борис Савинков.

Кровавая бойня

Имя Савинкова к лету восемнадцатого было достаточно известно дореволюционной России. Оно буквально наводило ужас на царских чиновников, справедливо считавших его “террористом №1”. Организатор и непосредственный участник ряда громких терактов против членов императорской фамилии, приговоренный царским судом к смертной казни (за несколько дней до вынесения приговора ему удалось совершить дерзкий побег из камеры смертников), Савинков после прихода к власти большевиков становится их ярым врагом.

В то роковое лето 1918 года боевик Савинков был полон решимости вести борьбу с Советами, как никогда, поскольку считал, что большевики предали интересы России, заключив позорный Брестский мир с Германией.

В августе Савинков прибыл в Казань, уже занятую белогвардейскими батальонами полковника Каппеля. Имя последнего занимает видное место в списке знаковых фигур белого движения. Именно ему принадлежит план знаменитого Свияжского рейда в тыл красных, во время которого белые имели полную возможность захвата в плен председателя Реввоенсовета Льва Троцкого. В то туманное утро 29 августа, когда батальоны Каппеля пытались с боем захватить Романовский мост через Волгу в районе Свияжска, Савинков во главе конного эскадрона белых стоял в засаде, укрывшись в небольшой роще возле станции. Ему предстояло навязать бой частям левобережной группировки войск 5-й армии красных. Вскоре к станции подошел состав. Высыпавшие из теплушек красноармейцы решили устроить митинг. Революционная дисциплина, а точнее, полное отсутствие таковой, сыграла на руку боевикам: красные даже не потрудились выставить посты дозорных.

Воспользовавшись их расхлябанностью, белые незаметно окружили митингующих, а затем внезапно открыли по ним кинжальный пулеметный огонь. Савинков лично расстреливал из “викерса” тех, кто, по его мнению, предал Россию. Через несколько минут весь холм, примыкающий к станции, был усеян телами погибших красноармейцев. Обо всем этом Савинков расскажет во время суда над ним в 1924 году. Казалось бы, всего лишь один из эпизодов жестокой братоубийственной войны, но той далекой августовской трагедии предшествует своя преамбула.

Загадочное убийство

Всего лишь в нескольких километрах от станции “Обсерватория” расположена платформа “Займище”. Мало кто из пассажиров, ожидающих прибытия электропоезда, обращает сегодня внимание на старую, позеленевшую от времени мраморную доску на стене станционного помещения. Выцветшая позолота букв надписи, извещающей о произошедшей здесь давней трагедии. 23 июня 1918 года, здесь, в примыкающем к станции лесу, произошло убийство. Пятеро вооруженных бандитов напали на председателя Казанского губкома РКП(б) Якова Шейнкмана, его жену, председателя ЧК Гирша Олькеницкого и работника продовольственной управы И.Коршунова. Бандиты отвели задержанных совработников в лес, после чего Коршунов и чета Шейнкманов были отпущены, а председатель губчека Олькеницкий убит тремя выстрелами в упор.

Вот как рассказывал об этом впоследствии Шейнкман корреспонденту газеты “Знамя революции”: “Нас повели расстреливать. Впереди Олькеницкий и Коршунов, за ними я и жена, которая категорически отказалась покинуть нас, несмотря на нашу просьбу и предложение наемных убийц остаться дома. Мы все шли спокойно, не прося пощады. Зашли в лес. “Стой!” – раздалась команда. Один из убийц, обратившись к Коршунову, предложил ему идти домой. Коршунов пошел, сказав нам: “Прощайте, товарищи”. “Женщина тоже может идти”, – последовало распоряжение жене. Жена категорически отказалась и потребовала, чтобы и ее расстреляли… Я простился с женой и с товарищем Олькеницким. Жена сказала: “Мы готовы, можете стрелять”. “Уходите оба!” – раздался короткий приказ. Я заявил, что они могут стрелять нам в грудь, а не в спину, так как мы совершенно не боимся смерти. “Идите!” – скомандовал матрос, державший револьвер. Я в последний раз взглянул на товарища Олькеницкого. Он стоял совершенно спокойно, смотря в дуло револьвера, который был направлен в упор… Жена и я пошли… Мы отошли шагов 40-50. Сзади раздались три выстрела. Два резких и один глухой… Нам всегда будет памятно лицо товарища Олькеницкого, так спокойно, так мужественно смотревшего в глаза смерти…”

В этой истории много неясного. Во-первых, до конца неясны мотивы преступления: что это – политическое убийство или вооруженное нападение с целью грабежа? Ведь у находившегося на месте убийства Коршунова бандиты отобрали портфель, в котором находилась крупная сумма казенных денег (около ста тысяч рублей). К тому же, как утверждали на следствии задержанные бандиты, они совершили нападение в Займище потому, что двое незнакомых наводчиков дали им информацию о том, что на даче, где бывал председатель губкома РКП(б), хранится золото. Во-вторых, непонятно, каким образом в дачном поселке оказался Коршунов с крупной суммой казенных денег. Сам он так объяснил это следствию: накануне выходного дня не успел, мол, сдать в банк кассу уездного зем-отдела. Но тогда напрашивается справедливый вопрос: зачем же он поехал с деньгами в Займище? Некоторые свидетели утверждали, что Коршунов мог быть одним из наводчиков бандитов, потому-то его так легко отпустили.

Непонятным остается и еще одно обстоятельство: почему бандиты оставили в живых двух свидетелей? Ведь во многом благодаря показаниям Шейнкмана и его супруги были приняты меры по задержанию по горячим следам двух бандитов в матросской форме, участвовавших в убийстве Олькеницкого. У них во время обыска были обнаружены крупные суммы денег и личное оружие Олькеницкого, Шейнкмана, Коршунова. И снова возникает вопрос: как трое вооруженных пистолетами чекистов позволили себя обезоружить?

Что же касается золота, якобы спрятанного на даче, которую посещали чекисты, то вполне можно полагать, что оно могло там находиться. Обеспокоенные успешным наступлением белых в Поволжье большевики уже начали вывоз из города так называемого золотого запаса империи. Безусловно, ЧК имела к этой операции непосредственное отношение.

И, наконец, последнее. Убийство руководителя Казанской ЧК произошло за два месяца до кровавых событий в Обсерватории, где Савинков будет расстреливать красных комиссаров.

Мистика? Или совпадение?

Вместо эпилога

Безусловно, можно считать все это трагическим совпадением, однако цепочка убийств и несчастных случаев в “заданном квадрате” на этом не обрывается. Достаточно вспомнить, что именно здесь, на перегоне между двумя станциями, в середине семидесятых был убит известный художник Константин Васильев из поселка Васильево. И совсем недавняя трагедия – смерть фотожурналиста, корреспондента “Вечерней Казани” Василия Мартинкова, погибшего 31 июля на железнодорожных путях станции “Обсерватория”. Словно какая-то темная аура нависла тенью над этим живописным местом…

Если прошлое действительно способно влиять на настоящее, пусть судьба хранит вас и ваших близких от встречи с всадником по имени Смерть.