Традиционный Шаляпинский форум в этом году посвящается 140-летию казанской оперы. Фестиваль открылся премьерой «Севильского цирюльника» Джоаккино Россини с участием солистов ведущих театров России и Украины.
Официальной датой начала регулярных оперных сезонов в Казани считается 26 августа 1874 года. Именно в этот день впервые полностью силами казанских артистов была дана опера Михаила Глинки «Жизнь за царя» ( «Иван Сусанин»). Состоялось это долгожданное событие благодаря антрепренерскому таланту Петра Михайловича Медведева, которого справедливо называли «собирателем русской сцены» в провинции. И в этом отношении его имя стоит в одном ряду с именами известных российских меценатов Саввы Мамонтова и Алексея Бахрушина.
Кассу брали штурмом
В 1867 году Медведев взял театральное дело в Казани в свои руки. Проработав здесь в общей сложности двадцать лет (больше, чем
Конечно же, интерес казанцев к опере существовал и до антрепризы Медведева. Поначалу публика довольствовалась любительскими спектаклями, а также игрой и вокалом крепостных артистов, преимущественно составлявших труппу первого частного театра, построенного в 1803 году на средства помещика и большого меломана Павла Есипова. Лишь спустя полвека на месте обветшавшего деревянного «есиповского» театра (сам помещик к тому времени разорился и труппу распустил), уже на деньги городской казны, было построено театральное здание из камня. Здесь было 30 лож, удобный партер, просторная сцена с необходимыми механизмами и т.д. В свое время известный беллетрист Петр Боборыкин вспоминал, что казанский театр был красивее московского Малого. Его открытие ознаменовалось гастролями итальянской оперной труппы из Петербурга. Для казанской публики были даны популярные тогда оперы Доницетти, Беллини, а также «Севильский цирюльник» Джоаккино Россини…
И вот тут позвольте завершить краткий исторический экскурс и вернуться к Шаляпинскому фестивалю, который открылся нынче премьерой вышеупомянутой комической оперы.
Чистой воды Россини!
«Севильский цирюльник», к слову, не оригинальное название россиниевского шедевра, хотя литературным первоисточником для нее действительно послужила одноименная пьеса Бомарше. Но дело в том, что к тому времени опера с таким названием уже существовала, ее автором был некий Джованни Паизиелло, и, чтобы не огорчать этого почтенного господина, которому было уже далеко за семьдесят, Джоаккино предпочел взять другое название – «Альмавива, или Тщетная предосторожность». Тем не менее спустя несколько лет это произведение вытеснило конкурента с театральных подмостков и вошло в историю музыки под названием «Севильский цирюльник».
Опера Россини — чистый, можно сказать, наивный образец комического жанра: ни тебе психологических характеристик, ни скрытых подтекстов, но при этом море музыкального юмора. И, пожалуй, самый мудрый совет для тех, кто сегодня берется за «Севильского цирюльника», – это «забыть» о двухсотлетней истории постановок этой оперы. Потому что придумать
А в наше время скандалы в опере случаются с завидным постоянством. Надо полагать, сыт этим по горло и приглашенный в Казань на постановку «Севильского цирюльника» известный оперный режиссер Юрий Александров (мягко говоря, неоднозначно была воспринята его недавняя постановка «Пиковой дамы» в московском театре «Новая Опера»: судьба трех главных персонажей – Германа, Лизы и Графини – прослеживается в этом спектакле в исторических «декорациях» сталинской эпохи). Поэтому, возможно, эпатировать публику на этот раз постановщик не отважился, но и не смог отказать себе в удовольствии чуточку подразнить ее костюмированными вольностями и кинематографическими аллюзиями. На этот случай в искусстве есть такая чудесная вещь, как эклектика, которая извиняет все: смешение стилей и эпох, чувство меры и его отсутствие… Такой же палочкой-выручалочкой для режиссера становится образ «ящика Пандоры», из которого можно извлечь все что угодно – и все сгодится.
Первый выход Фигаро в женском платье (а почему бы нет?), пожалуй, самый фееричный, но уже в следующей сцене, переодевшись в клетчатые бриджи и кепку, он больше напоминает обуржуазившегося бюргера, лишенного какого бы то ни было азарта и добродушия. И уж точно этот Фигаро (Виталий Коротич, Мариинский театр) уступает в темпераменте графу Альмавиве (Дмитрий Трунов, Екатеринбург), который вообще по ходу спектакля чаще оказывается на коне, как в переносном, так и буквальном смысле, даром что ковбойский костюм сидит на нем мешковато, а железные доспехи рыцаря и вовсе составляют одно целое с тряпичным лошадиным туловищем.
Зато Розина (Виктория Яровая, Москва) хороша и в костюме амазонки, и в образе кроткой восточной красавицы, ибо, как и в любой женщине, в ней есть все – и своенравие, и кротость. Кстати, чаще Розину поют колоратурные сопрано, хотя в оригинале эта партия написана для обладательниц меццо, каковой и является солистка театра «Новая Опера» Виктория Яровая.
Как всегда, самое пристальное внимание в «Севильском цирюльнике» обращено к Дону Базилио, поскольку эту партию пел сам Федор Шаляпин. И надо сказать, что солист Национальной оперы Украины Сергей Магера смотрится в этой роли очень достойно и вокально, и актерски.
Что же касается дряхлеющего сластолюбца Бартоло (Дмитрий Овчинников, «Новая Опера»), то он явно приходится близким родственником судье Кригсу – герою Армена Джигарханяна из культового советского фильма «Здравствуйте, я ваша тетя!». Те же усы, ужимки, костюм в полосочку. Да и женское платье на Фигаро, если присмотреться, сидит точь-в-точь как на пройдохе Бабсе Баберлее в исполнении Александра Калягина.
Ну а в остальном, не сомневайтесь, это чистой воды Россини!
