Послесловие к одному юбилею

Нас трудно упрекнуть в беспамятстве и невнимании к юбилейным датам выдающихся деятелей культуры – как ныне здравствующих, так и вписавших свои имена в анналы истории. Достаточно вспомнить нынешние торжества по случаю 125-летия со дня рождения Габдуллы Тукая. И при этом столетний юбилей одного из лучших переводчиков Тукая – поэта Семена Липкина остался практически незамеченным в Татарстане.

Учитывая, что Семен Липкин много переводил не только татарскую поэзию, но и киргизскую, калмыцкую, таджикскую, а также поэзию народов Кавказа, этот юбилей вообще мог бы стать одним из самых громких на всем постсоветском пространстве. Но – ничего подобного…

Впрочем, сам Семен Израилевич на этот счет особых иллюзий никогда не питал, и, когда разговор заходил о его литературной славе, он простодушно, без тени обиды говорил: «У меня ее нет…» Между прочим, до сих пор мало кто знает, что Липкин перевел не только многие стихи Тукая, но и татарский эпос «Идегей», причем уже вскоре после того, как Наки Исанбет собрал, «причесал» и впервые опубликовал древний дастан на татарском языке, – в августе 1944-го… Зато сегодня нет-нет да и услышишь, что переводы Семена Липкина того же Тукая, дескать, далеки от совершенства и уступают оригиналу и в глубине, и в образности… Оставим за специалистами право судить об этом, но не в обиду нынешним переводчикам Тукая хочется спросить: а в чьем-то другом переводе, не Липкина, кто-то из нас может наизусть процитировать первую строфу знаменитой поэмы-сказки Тукая «Шурале»?

Есть аул вблизи Казани,

по названию Кырлай.

Даже куры в том Кырлае

петь умеют… Дивный край!

Вот то-то же…

Переводчик Семен Липкин был великий труженик и великий мастер. Даже не верится, что один человек перевел киргизский эпос «Манас», кабардинский – «Нарты», индийский – «Махабхарата», бурятский – «Гэсэр»… Его перу принадлежат переводы сочинений Фирдоуси, Омара Хайяма, Рудаки, Хафиза, Джами, Навои и многих других – в общей сложности 180 000 стихотворных строк восточной классики (для сравнения: в «Илиаде» – 15 700, в «Одиссее» – 12 100). «Это очень тяжелый труд, если относиться к нему серьезно, т.е. изучать историю народа, основы его языка, даже географию. Все это требовало колоссальной работы. Когда не печатали моих собственных стихов, это была моя единственная радость, мое счастье», – признавался переводчик.

Кстати сказать, многие из друзей не советовали Липкину заниматься переводами. («Потом пожалеете», – говорил  ему Осип Мандельштам.) Время для этого и вправду было не очень удачное. Великий вождь то разрешал, то запрещал малым народам иметь свое прошлое. И в такой ситуации быть переводчиком «преданий старины глубокой» – дело непростое. Вот и в истории мятежного темника Идегея партийные чиновники усмотрели прославление Золотой Орды, буржуазный национализм и т.д.

 «Еще осенью 1949 года на меня завели грязное дело, – вспоминал Липкин. – Вопрос обо мне стоял на секретариате Союза писателей: я, мол, пропагандирую как переводчик и пересказчик байско-феодальные эпосы тюркоязычных народов «Манас» и «Идегей», эпос высланных калмыков «Джангар». За меня заступились Фадеев и Симонов (последний – по ходатайству Гроссмана), дело кончилось выговором…»

Уже более полувека переводы Семена Липкина древних эпосов считаются классическими, они были высоко оценены коллегами-переводчиками, отмечены не только государственными наградами, но и любовью читателей. И самое поразительное: на девяностом году жизни Семен Липкин вновь выступил как переводчик-новатор, сделав вдохновенный стихотворный перевод самого раннего эпоса человечества – шумерского «Сказания о Гильгамеше, все постигшем», которое живет в мировой литературе уже более пяти тысяч лет. 

Что касается оригинального поэта Семена Липкина, то о нем долгое время знал лишь узкий круг литераторов. Первая книга его стихов вышла, когда поэту было уже почти шестьдесят. Однако, несмотря на такой скупой выход к читателю, знатоки поэзии следили за редкими публикациями Липкина, и в подлинно литературных кругах его имя было синонимом таланта и высокого служения Слову. В юности его поэтический дар оценили Багрицкий и Мандельштам, в зрелые годы – Заболоцкий, Платонов, Слуцкий, Гроссман, Ахматова… Известно, что Анна Андреевна подарила ему свой сборник с надписью: «С. Липкину, чьи стихи я всегда слышу, а один раз плакала».

«Поэзия рождается так же естественно, так же обычно, как человек, как любая тварь, как растение, – говорил Семен Липкин. – Здесь не поможет ни преданность государству, ни сопротивление ему, ни заумь, ни нецензурная речь, ни фокус. Истина элементарная, но вечная. Вот основные признаки поэзии (в стихах и в прозе): своя, а не заемная музыка; своя, а не заемная мысль; свой, а не заемный словарь; своя, а не заемная страсть».

Когда в слова

я буквы складывал

И смыслу помогал родиться,

Уже я смутно предугадывал,

Как мной судьба распорядится.

Как я не дорасту до форточки,

А тело мне сожмут поводья,

Как сохраню

до смерти черточки

Пугливого простонародья.

Век сумасшедший

мне сопутствовал,

Подняв свирепое дреколье,

И в детстве

я уже предчувствовал

Свое мятежное безволье.

Но жизнь моя была

таинственна,

И жил я, странно понимая,

Что в мире существует

истина

Зиждительная, неземная,

И если приходил в отчаянье

От всепобедного развала,

Я радость находил в раскаянье,

И силу слабость мне давала.

Семен Липкин знал и любил классическую поэзию Востока  и сам избрал для литературной работы необозримые просторы народных эпосов. Но это вовсе не значит, что прошлое интересовало его больше, чем современность. В 1980 году вместе с женой, поэтессой Инной Лиснянской, Липкин вышел из Союза писателей СССР в знак протеста против гонений на молодых писателей, передавших свои произведения в альманах «Метрополь». Запрет на профессию не замедлил себя ждать, были даже попытки заново перевести некоторые народные эпосы, известные русскому читателю благодаря Липкину. В то же время начался новый, удивительно плодотворный этап его литературной судьбы, правда, почти наглухо закрытый от внимания отечественных читателей. В 1981 году в американском издательстве «Ардис» вышел поэтический сборник Семена Липкина «Воля», составителем которого выступил Иосиф Бродский. Там же, за границей, впервые была опубликована его проза, в том числе автобиографическая. Вместе с тем сам Липкин диссидентом себя никогда не считал – гражданские свободы были для него неотделимы от профессиональной литературной деятельности. Как его переводческий труд был неотделим от труда поэтического. Возможно, поэтому уже в 1986 году Семен Липкин был восстановлен в Союзе писателей.

Жизнь, почти равная двадцатому веку, не сделала из него страдальца и мизантропа. Он не принимал героических поз, когда его не печатали, но и на компромиссы не шел. Семен Липкин честно жил, честно воевал и до конца своих дней много и честно работал – и как поэт, и как переводчик.

В свое время Семен Израилевич признавался: «То, что написано в строках Тукая, переводить не сложно. А что написано между строчек, то, что является сердцем поэта и сердцем народа, переводить очень трудно. И я думаю, что эта задача еще стоит перед нами…» А потому, уверена, он искренне порадовался бы сегодня и за Тукая, и за своих молодых коллег-переводчиков, умеющих не расплескав донести то, что живет между строк тукаевской поэзии, – душу татарского народа.

Семен Липкин – поэт, прозаик и переводчик. Родился в 1911 году в Одессе. Фронтовик, участник Сталинградской битвы. За литературную деятельность награжден четырьмя орденами «Знак Почета», киргизским орденом «Манас», почетным званием народного поэта Калмыкии и др. Лауреат премии «За мужество писателя» имени А.Д. Сахарова и Гамбургской премии имени Пушкина. Умер 31 марта 2003 года в Переделкино. Похоронен там же.