К 90-летию со дня рождения Рустема Яхина.

Говорят, когда Рустем Яхин впервые услышал музыку, он заплакал… Скорее всего, это просто красивая легенда – по крайней мере, сам композитор такого не помнил, зато рассказывал, как в детстве часами простаивал под чужими открытыми окнами, откуда по радио доносились звуки музыки.  

Рустем Мухаметхазеевич Яхин – татарский композитор и пианист. Родился 16 августа 1921 года в Казани. Автор фортепианного концерта, камерно-инструментальных сочинений, около 400 песен и романсов. В 1986 году за выдающиеся заслуги в развитии музыкального искусства удостоен почетного звания «Народный артист СССР». Скончался 23 ноября 1993 года, похоронен в Казани на Новотатарском кладбище.  

И все-таки самые сильные музыкальные впечатления детства для него были связаны с именем выдающейся татарской певицы Марьям Рахманкуловой, приходившейся ему тетей… В жизни Рустема Яхина она вообще сыграла роль доброго ангела. Благодаря ей он стал посещать музыкальную школу, в доме у Яхиных появилось фортепиано, а спустя некоторое время Рахманкулова повезла музыкально одаренного племянника в Москву. 

Поступив здесь в музыкальное училище, Яхин не пропускал ни одного концерта в Большом зале консерватории, особенно фортепианного. Но и его собственные успехи, видимо, были настолько впечатляющими, что в 1941 году двадцатилетнего Яхина зачислили сразу на второй курс Московской консерватории. Однако начавшаяся война и болезненное состояние после перенесенной операции помешали ему приступить к учебе. 

Вернувшись в Казань, Рустем Яхин некоторое время работал пианистом- аккомпаниатором на радио, а затем, как и большинство его сверстников, был призван в армию. Его направили в войска противовоздушной обороны. Сначала он был стрелком, но вскоре его откомандировали в ансамбль песни и пляски фронта в качестве все того же аккомпаниатора… 

Сочинять музыку Рустем Яхин начал еще до войны, не оставил это занятие и в армии. С августа 1942-го по ноябрь 1945 года (именно столько длилась его военная служба) им были написаны десятки песен, в том числе один из шедевров композитора – романс «Песня любви» на стихи Тукая. 

Буквально спустя месяц после демобилизации Яхин приступил к занятиям в Московской консерватории, к тому времени уже твердо зная, что станет композитором. По его словам, он был «странным студентом» – не любил показывать эскизы, наброски, а приносил сразу готовые сочинения. На выпускном госэкзамене Яхин представил Концерт для фортепиано с оркестром, кантату «Урал» и два вокальных сочинения (одно из них – обработка татарской народной песни «Су юлы»). В 1950 году его, еще студента, приняли в Союз композиторов СССР. После консерватории, несмотря на возможность продолжить учебу в аспирантуре, Рустем Яхин вернулся в Казань. 

Уже ранние, консерваторские произведения композитора изменили представления о возможностях инструментальной музыки на национальной основе. Названия многих его фортепианных пьес – Ноктюрн, Прелюдия, Вальс-экспромт – вызывают невольные ассоциации с Шопеном, Шубертом, Рахманиновым, авторами вдохновенных романтических произведений. Но Яхин, хотя и не отрицал влияние этих композиторов на свое творчество, никогда не следовал известным образцам и схемам. Каждая его  пьеса воспринимается как импровизация, как непосредственное излияние чувств художника, и слушатель как бы присутствует при рождении тех форм, в которые облекается образное видение автора музыки. Яхин, безусловно, самый романтический из татарских композиторов. 

Музыковеды особо отмечают наличие в его сочинениях подлинно фортепианной фактуры, настоящее владение которой доступно лишь тем композиторам, которые сами являются пианистами. И действительно, Яхин не только самый первый профессиональный пианист среди татарских композиторов, но и первый татарский композитор, занимавшийся сольной концертной деятельностью. Его выступления в районах и городах республики, особенно в 1950-е годы, когда татарские радиоконцерты и телевизионные музыкальные программы были еще редкостью, оставляли у слушателей незабываемое впечатление. Поначалу в свои концертные программы Яхин включал произведения русских и западноевропейских классиков, но постепенно переключился на исполнение собственных сочинений. Пианизм Яхина наложил отпечаток на все его творчество. Многое в нем своим истоком имеет импровизации за роялем, и это начало, соединяясь с импровизационной распевностью татарских народных песен, придает музыке Яхина особую раскрепощенность. 

Композитору удалось решить одну из самых сложных задач – овладеть профессионализмом, не отрываясь при этом от национальной почвы и не теряя контакта с широкой слушательской аудиторией. На протяжении всей жизни Яхин наиболее активно работал в области вокальных жанров. Мелодика его романсов кровно связана с национальным фольклором, пентатоникой. Хорошо зная и чувствуя татарскую поэзию, композитор стремился воспроизвести поэтическую интонацию тех авторов, к творчеству которых он обращался, – Г.Тукая, М.Джалиля, А.Ерикеева, М.Нугмана, Н.Арсланова и многих других. Его романсы открыли татарскому слушателю мир юношеской восторженности, романтических порывов, трепетной взволнованности. Он ввел в татарскую музыку элегичность, мятежность, патетику. Вместе с тем композитор признавался, что иногда ему очень тягостно ощущать себя в плену пентатоники, образно говоря, быть все время «татарином в музыке», и иногда он с удовольствием сочинял непентатонную музыку. У него есть романсы на сонеты Шекспира, стихи Николая Рубцова… 

Рустем Яхин всегда был одним из самых исполняемых, а в последние десятилетия жизни – самым исполняемым татарским композитором. Сдержанный, немногословный, скромно державшийся в тени – таким Рустем Яхин запомнился многим. И тем более ценными представляются свидетельства людей, долгое время лично общавшихся с композитором, каждый новый штрих к портрету музыканта и человека. «Наше знакомство с Рустемом Яхиным состоялось в конце 1960-х годов, когда я приехал в Казань после окончания Московского музыкально-педагогического института имени Гнесиных, – вспоминает профессор Казанской консерватории, известный скрипач Шамиль Монасыпов. – В один из концертных сезонов были организованы авторские вечера Яхина, в которых мне было предложено участвовать. Тогда и началось наше общение с композитором. Мы оказались соседями (жили через дорогу) и часто репетировали у него дома, где царили свет, покой и чистота, во многом благодаря стараниям его матери Марьям- апы. 

Между нами установились теплые доверительные отношения, которые сохранились вплоть до кончины композитора в 1993 году. Вместе с тем они не переросли в очень тесную дружбу и панибратство. Такое положение давало возможность сохранять независимость и критичность в наших отношениях, но в то же время избавляло от излишних условностей, позволяло быть откровенными. Несмотря на весьма ощутимую разницу в возрасте, мы делились своими проблемами и старались быть в курсе дел друг друга. 

Исключительное обаяние, мягкость, тактичность и незаурядный интеллект в сочетании с подлинным музыкальным дарованием, утонченным художественным вкусом – таковы были основные качества, выделявшие композитора на общем, весьма колоритном фоне татарской интеллигенции. Вместе с тем вызывало удивление, даже потрясение несоответствие между уровнем таланта Яхина и его социальным статусом. Находясь в расцвете сил (его возраст только приближался к пятидесяти годам) и будучи известным музыкантом, он нигде не состоял на службе и жил на гонорары от сочинений, что было весьма затруднительно. Он также не был членом КПСС, не писал сочинений крупной формы (ни симфоний, ни опер), не был женат. Все это считалось предосудительным. В особенности было недопустимо игнорирование монументальных жанров, по которым определялся ранг композитора в официальных кругах.  Приходилось слышать немало различных суждений по поводу яхинского феномена. Это были и экивоки на некую болезненность композитора, чрезмерную утонченность его психики, неприспособленность к жизни и т.д. Однако ни одно из подобных объяснений не могло быть принято как вполне истинное. От встреч и бесед с композитором, от совместных концертных выступлений всегда оставалось яркое впечатление общения с незаурядной личностью. Под стать этому был и внешний облик композитора. Приятный, неплохо сложенный, со здоровым цветом лица. Рустем Яхин не был экстравертом, однако при желании он мог занять более активную позицию в социуме, стать прекрасным педагогом или исполнителем, чем и занимался в молодые годы. Теперь же он казался вполне удовлетворенным положением свободного художника, что соответствовало его демократическим взглядам, хотя и входило в противоречие с существовавшей официальной установкой. Здесь была налицо ориентация личности, которая предпочитала не терять себя, не растворяться в вещах и событиях внешнего мира, но видела ценность жизни в углублении, погружении в свое внутреннее существо. Это не было абсолютным бегством от жизни. Художник хотел войти в нее как бы с другой, противоположной стороны, воздействуя на социум через художественное творчество. 

…Яхин был рожден под созвездием Льва, наделяющим человека благородством и душевной силой, подпитывающим его теплом любви и светоносной мудростью Солнца. Все это излучается в его лучших творениях, несущих импульс к созиданию нового человека – Человека совести, истины и любви».