Старинное село, раскинувшееся в верховьях речки Бахты, что в Чистопольском районе, сегодня носит такое же название. Бака тау – Лягушачья гора – так называли когда-то возвышенность речного берега, у подножия которой погожими летними вечерами устраивали «концерты» обитавшие здесь в изобилии лягушки. А вот раньше, как уверяют старожилы, село называлось совсем по-другому – Хызыр ата. Со словом «ата» вроде бы всё понятно. По-татарски оно означает «отец». А вот кто такой Хызыр?

Ответ на этот вопрос надо искать в древних преданиях. В фольклорном наследии многих тюркских народов присутствует образ вечно живого старца по имени Хызыр. О нём можно услышать в многочисленных легендах и сказках восточных кочевников, которые в XIII веке в составе иноземных полчищ брата хана Батыя Шейбани обрушились на Волжско-Камскую Булгарию. После её завоевания многие из них осели на покорённой территории будущего Казанского ханства, смешавшись с местным населением.

ПОКРОВИТЕЛЬ ВСЕХ НУЖДАЮЩИХСЯ

Новые поселенцы принесли с собой свои предания, в том числе и сказания о праведном старце Хызыре. В них Хызыр, или Хызыр Ильяс, как его еще называют, предстаёт как вечный странник, пожилой скиталец, одаряющий и наказующий. Он помогает путникам, заблудившимся в степи, отставшим от каравана купцам, ограбленным разбойниками путешественникам, беженцам… Одним словом, всем, кто оказался брошен злой судьбой на солончак бедствий и несчастий.

Но является добрый старец не всякому. В восточном фольклоре, например, есть предание о том, что каждый человек видит Кызыра (Хызыра) всего три раза в своей жизни, но не всякий узнаёт его. Он является под видом нищего или странника. Если узнать его и попросить помощи, он осчастливит на всю жизнь. Только мало кому это удаётся. Легенды говорят, что даже на том месте, где проходил и останавливался Хызыр, начинали бить родники и расти цветы.

Спасаясь от грабежей и убийств, простой народ – карачу – уходил в глухие леса, основывая новые поселения. Одним из них вполне могло стать село Хызыр ата, названное по имени легендарного защитника всех гонимых и скорбящих

Считается, что именно Хызыру, которого нередко почтительно именовали ата, обязано своим первоначальным именем село на речке Бахте.

Конечно, в этой версии можно усомниться. Но вот ведь какая любопытная деталь: некоторые историки-краеведы полагают, что село Хызыр ата – ныне Бахта – было основано ещё во второй половине XIV века – в неспокойные времена «великой замятни» – так в русских летописях называли период глубокого политического кризиса, который переживала Золотая Орда накануне своего наметившегося распада на отдельные ханства.

В СМУТНЫЕ ВРЕМЕНА «ВЕЛИКОЙ ЗАМЯТНИ»

Это было смутное время, когда после смерти последнего прямого наследника Батыя – хана Бердибека великое государство Чингизидов потрясла череда феодальных усобиц. В борьбе за власть и трон ханы не брезговали никакими средствами: яд и кинжал наёмных убийц пускали в ход столь часто, что в результате, начиная с 1359 года, всего лишь за два десятилетия на ордынском троне сменились более двух десятков ханов, многих из которых простой народ и запомнить-то толком не успел.

Как правило, очередной хан-временщик творил по отношению к своим подданным полный беспредел. Вспомните поговорку: «Паны дерутся – у холопов чубы трещат!..» Не были исключением и ханские разборки, от которых страдали прежде всего простые люди. Им приходилось терпеть насилие и издевательства со стороны нукеров-воинов очередного хозяина ханского престола. Спасаясь от грабежей и убийств, простой народ – карачу – уходил в глухие леса, основывая новые поселения. Одним из них вполне могло стать село Хызыр ата, названное по имени легендарного защитника всех гонимых и скорбящих.

Но это всего лишь гипотеза. Во всяком случае, своё новое название – Вершина речки – село Хызыр ата получило уже позже – во второй половине XVI века, когда после завоевания Казани Иваном IV земли Казанского ханства вошли в состав Российского государства. Но это имя, данное селу русскими, так и не прижилось, и позже его стали называть на татарский манер – Бахта.

И ПО-РУССКИ, И ПО-ТАТАРСКИ

После завоевания края перед населением бывшего ханства возникла дилемма: либо принять новую религию, либо покинуть родные места. Пришлось выбирать и местным жителям. Часть их них, не желая менять веру отцов, ушли из села, обосновавшись в его окрестностях. Так возникли выселки Муслюмкино (само название говорит, что основали его мусульмане), Татарская Багана, Дурт Ойле – Четыре Двора и другие. Те же, кто крестился и остался жить на старом месте, несмотря ни на что, по-прежнему говорили по-татарски, хотя давно уже стали Иванами, Матрёнами, Михаилами и Фёклами. Со временем и русский язык стал для жителей села вторым родным. В этом плане показательна судьба замечательной актрисы Татарского академического театра им. Галиасгара Камала Веры Егоровны Минкиной, которая родилась в Бахте в далеком 1918 году.

– Она ведь и по-русски, и по-татарски свободно говорила, – с гордостью рассказывала мне двоюродная сестра актрисы, жительница села Бахта, пенсионерка Мария Николаевна Минкина.

Совсем ещё молоденькой девчушкой в лыковых лаптях с узелком в руке пешком ушла она в Казань поступать в театральное училище. И, как оказалось, ушла навстречу своей славе. Театралы и поныне с теплотой и любовью вспоминают её незабываемые роли на сцене. Это и Гульбика из «Неспетой песни» М.Карима, и Полина из горьковской пьесы «Враги», и Сания из «Беглецов» Наки Исанбета, и Степанида из произведения А.Островского «Светит, да не греет…». И множество других ярких сценических образов, которые она подарила зрителям.

Несмотря на известность, звёздная болезнь обошла её стороной. По словам старожилов, заслуженная артистка РСФСР Вера Минкина не раз приезжала в родное село и всегда помогала своим землякам. За что её вспоминают здесь с благодарностью и поныне.

А МИНКИНЫХ У НАС ПОЧТИ ПОЛСЕЛА!

Об этом мне поведала в ходе нашей беседы Мария Николаевна.

– Отец мой, Николай Сергеевич, – участник Первой мировой войны, – продолжает она свой рассказ. – Четыре года провел в германском плену, после революции вернулся в родное село. Переболел тифом, но выжил. Стал крестьянствовать, женился. У моей мамы было двенадцать детей. Правда, выжили всего шестеро. Времена были тяжёлые: Гражданская война, голод, сыпняк…

В тридцатые годы прошлого века в Бахте, где к тому времени насчитывалось уже 360 дворов, образовали колхоз – крупнейшее к тому времени овощное хозяйство по выращиванию капусты, моркови и лука. Отец бабы Маши работал бригадиром овощеводов – сразу за их домом находились теплицы для рассады. А за ними тянулись овощные поля. Мария Николаевна вспоминала, как летом все колхозники выходили на прополку – работали вручную. Сорняки не выбрасывали, а отвозили на тележках домой – скармливали буренкам и овечкам.

По словам старожилов, заслуженная артистка РСФСР Вера Минкина не раз приезжала в родное село и всегда помогала своим землякам. За что её вспоминают здесь с благодарностью и поныне

Была в колхозе и своя молочная ферма. А потом и овцеводческую ферму построили. Как рассказывала мне баба Маша, в одну зиму волки повадились резать колхозный скот – ферма на отшибе стояла. Ночью по высоким сугробам забирались хищники на крышу, разгребали лапами соломенную кровлю и проникали внутрь. Резали и овец, и телят. Тогда колхозникам объявили: кто убьёт волка, тот получит несколько кило муки.

– Мой брат Степан тогда с ружьем на лыжах в лес отправился, – вспоминала баба Маша. – Хоть и не с первого раза, но выследил и подстрелил волка…

Своего расцвета колхоз в Бахте достиг уже в послевоенные годы. Тогда в окрестностях села разбили яблоневый сад, а на полях стали сажать бахчевые культуры. Как вспоминала баба Маша, даже дыни и арбузы выращивали. Правда, не очень большие, но сочные и вкусные.

ВЫНУЖДЕННАЯ ПОСАДКА НА КОЛХОЗНОМ ПОЛЕ

Глядя на догорающий малиновый закат, мы с бабой Машей сидим на крылечке местного поселкового Дома культуры. Расположен он в старинном доме ещё дореволюционной постройки и принадлежал когда-то местному мельнику Михаилу, кстати, тоже Минкину.

– Народ-то у нас трудолюбивый был, а стало быть, зажиточный, – говорит баба Маша. – Одних ветряных мельниц в Бахте четыре было. Многих из-за этого раскулачили и выслали…

Своего расцвета колхоз в Бахте достиг уже в послевоенные годы. Тогда в окрестностях села разбили яблоневый сад, а на полях стали сажать бахчевые культуры. Как вспоминала баба Маша, даже дыни и арбузы выращивали. Правда, не очень большие, но сочные и вкусные

– Что же вам ещё рассказать-то?.. – бабушка перебирает разрозненные воспоминания, как разноцветные бусины, нанизанные на суровую нитку. – Церковь у нас закрыли в тридцатых годах – все иконы топорами изрубили. Правда, колокола на звоннице не тронули – звонили, когда нас, колхозников, на обед с полей созывали. Или при пожаре – звонкий колокол был. А потом и его украли. Ладно хоть ещё саму церковь не сломали – зерно в ней хранили. Теперь вот снова восстановили – по праздникам батюшка приезжает, службы проводит…

– Да вот ведь что сказать вам забыла! – всплескивает руками баба Маша после непродолжительной паузы. – У нас тут ещё до войны – то ли в тридцать шестом, то ли в тридцать седьмом году на поле прямо за нашим домом самолёт приземлился! Так вы не поверите – сам Валерий Чкалов из его кабины выбрался! Не верите? Думаете, путаю? Ничего подобного! Я тогда совсем ещё девчонкой была, навсегда этот день в памяти остался. И у других стариков спросите – они подтвердят. Уж не знаю из-за чего там вынужденная посадка произошла, только хорошо помню, как он к нам домой заходил, и в сельсовет тоже… На всю жизнь этот день запомнила. Шутка ли – с самим Чкаловым повстречаться!..