Если познакомиться с историей сёл Апастовского района, то можно прийти к выводу, что большинство из них либо существуют со времён Казанского ханства, либо основаны в тревожном для татар XVI веке. Тогда земли бывшего улуса Джучи были присоединены Иваном Грозным к Русскому государству. В те неспокойные времена мусульманское население, напуганное слухами о предстоящем насильственном крещении, уходило с обжитых мест в глухие лесные урочища, укрываясь от царских дьяков-писцов и чиновников созданной впоследствии Новокрещенской конторы, которые усиленно навязывали местным новую веру.

Так поблизости от старинных татарских сёл, таких как Давликеево, Верхний Индырчи, Азбаба и Большие Болгояры, которые помнят имена последних ханских правителей, в ХVI столетии татарские переселенцы основали сёла Деушево, Бурнашево, Багишево, где проживали переселенцы. К числу таких поселений относится и село с довольно необычным названием Аю-Кудерган, расположенное по берегам небольшой речки Тумбы, почти у самой границы с Чувашской республикой.

АЮ НАДО ПРОУЧИТЬ!

Тяжело было обживать новосёлам здешнюю глухомань. Приходилось не только заново ставить избы на берегу мелководной Тумбы, но и вырубать кустарник, валить деревья, корчуя пни на месте будущей пашни. Но земледельцы трудились в поте лица, не жалея сил, и вскоре население лесной деревушки выросло вдвое. Помимо хлебопашества, местные татары разводили скот, занимались пчеловодством – в окрестностях села было несколько пасек.

Вот тогда-то и пожаловали к людям их непрошеные соседи – медведи, испокон веку бывшие хозяевами здешних мест. Недели не проходило, чтобы косолапые хищники не устраивали какой-нибудь переполох. То задерут отбившуюся от сельской отары овцу или молодую тёлку. То до смерти перепугают отправившихся в лес по грибы или ягоды женщин и ребятишек. А то и вовсе заявятся на пасеку, учинив там настоящий погром, разбив и разграбив пчелиные ульи в поисках мёда… Об этом красноречиво свидетельствовали клочки медвежьей шерсти, оставленные на дубовых колодах, и свежие отпечатки когтистых медвежьих лап.

Вскоре местным жителям всё это порядком надоело. «Аю надо проучить!» – решили они. И устроили на медведей дружную охоту с облавой.

Тот, кто помнит детскую сказку Киплинга о Маугли, знает, чего так боялся гроза джунглей, свирепый и кровожадный тигр Шерхан. Красный цветок – так называли оби­татели леса огонь, который в руках человека превращается в страшное и беспощадное оружие. Именно с помощью огня выкуривали из берлоги лесного хищника местные жители. Напуганный и обожжённый мишка с воем позорно бежал от охотников и с тех пор уже никогда не беспокоил их своими непрошенными визитами.

А село в память о том случае так и назвали – «Аю-Кудерган», что значит «Подпалённый медведь».

ЗА ЗЕМЛЮ, ЗА ВЕРУ

Постепенно основанное в лесной глухомани село росло и расширялось. К началу ХХ столетия, незадолго до революции, в нём проживали более тысячи человек. В селе было две мельницы и пять торговых лавок.

Местные хоть и принадлежали к числу так называемых ясачных татар, а впоследствии государственных крестьян, и выплачивали дань, потом по­душную подать московскому царю, но веру свою сохранили. Большинство жителей села считали себя правоверными мусульманами. В селе действовала мечеть, а при ней духовная школа-медресе.

Вскоре после революции и Гражданской войны местным татарам вновь довелось испытать гонения за веру уже со стороны новой советской власти. В конце двадцатых годов с началом претворения в жизнь политики массовой коллективизации на селе в Аю-Кудерган прибыл отряд чекистов.

Тот, кто помнит детскую сказку Киплинга о Маугли, знает, чего так боялся гроза джунглей, свирепый и кровожадный тигр Шерхан. Красный цветок – так называли оби­татели леса огонь, который в руках человека превращается в страшное и беспощадное оружие. Именно с помощью огня выкуривали из берлоги лесного хищника местные жители

Явившимся комиссарам сразу же не понравился решительный настрой сельчан, вставших на защиту местной мечети. Они потребовали от чекистов немедленно открыть опечатанную мечеть и освободить уже арестованного ими к тому времени муллу Вахитова – такую вот «революционную» фамилию носил местный служитель культа. В ответ чекисты арестовали представителя сельчан и стали реквизировать у так называемых кулаков излишки зерна, которые свозили в общественный амбар.

Тут уж терпение сельчан лопнуло окончательно. Собравшись толпой, вооружившись вилами, кольями, топорами и охотничьими ружьями, они двинулись на центральную площадь села к закрытой безбожниками-иблисами мечети.

Чекисты встретили их револьверным огнём, полагая, что уже после первых же выстрелов мусульмане разбегутся. Однако вид крови первых упавших раненых и убитых вызвал такой приступ ненависти у сельчан, что они вмиг смели чекистский заслон, сбив замки на мечети и освободив муллу и заложников.

В вооружённом столкновении пострадали восемь человек, но местные чувствовали себя полными победителями. Более того, они сорвали с крыльца правления красный флаг, сбили замки с общественного амбара, а всё реквизированное зерно поделили поровну между собой.

И хотя впоследствии многие участники крестьянского бунта были наказаны и высланы из села, власти были вынуж­дены пойти перед местными на некоторые уступки.

ТЫ ВЗРАСТИЛА МЕНЯ, А САМА ПОСЕДЕЛА…

«О тебе, моя мама, струна зазвенела. Ты взрастила меня, а сама поседела…» Слова этой песни вспомнились, когда я присутствовал на открытии памятника женщине-матери в районном центре Апастово. Происходило это в уже далёком от нас 2000 году.

Не отрываясь, смотрю в лицо пожилой татарской женщины в национальном костюме. Взор её мудрых глаз простирается далеко поверх голов людей, которые сегодня приносят к подножию памятника букеты цветов. Женщина словно всматривается за горизонт, туда, где теряется петляющая в поле дорога, на которой вот-вот должен показаться знакомый силуэт самого близкого ей человека…

Этот образ создал уроженец села Аю-кудерган, известный в Татарстане скульптор Фагим Фасхетдинов.

Он родился в селе в 1944 году. Это был трудный и вместе с тем счастливый год – год надежды. Трудный, потому что ещё шла война и гремели бои на фронтах Великой Отечественной. Счастливый, потому что война уже близилась к концу и люди ожидали от будущего только хорошего. Маленький Фагим с детства ценил всё то, что старалась дать своему сыну его мать, простая сельская труженица, которую будущий скульптор буквально боготворил. Знакомые с детства черты её портрета лег­ли в основу памятника, который украшает сегодня центральную площадь Апастова. А рядом с памятником на Стене памяти увековечены десятки женских имён – тех, что прославили Апастовский район на всю республику. Это хорошо известная в республике женщина-композитор Сара Садыкова, заслуженный врач ТАССР, министр здравоохранения Татарии Раися Ярмухамметова, первая женщина – депутат Верховного Совета Советской Татарии Бибинур Ибрагимова, женщины-героини соцтруда Максума Калимуллина и Амина Маликова-Шафигуллина и многие другие. И список этот дополняется с каждым годом.

Всего же скульптором Фагимом Фасхетдиновым, которому несколько лет назад было присвоено почётное звание заслуженного деятеля искусств РТ, созданы десятки портретных работ. Это бюсты и памятники людям, прославившим Татарстан. Среди них такие личности, как Фатих Амирхан и Фатхи Бурнаш, Муса Джалиль и Наки Исанбет, Хади Такташ и Карим Тинчурин, Габдулла Тукай и Шамиль Усманов.

К сожалению, мастер покинул нас девять лет назад. Но в родном селе его хорошо помнят. Так же как и другого своего земляка – известного учёного-филолога Шарифа Сайкина, автора ряда учебников по татарскому языку для студентов и школьников.

С БЕРЕГОВ РЕЧКИ ТУМБЫ

Сегодня в селе Аю-кудерган проживают немногим более полутора сотен жителей, много пенсионеров. И тем не менее я был порядком удивлён ухоженностью его аккуратно прибранных улиц, добротными домами из кирпича и строе­ниями из керамзитных блоков, а также большим количеством личного автотранспорта самых современных марок во дворах у сельчан.

Приятно прогуляться по сельским улочкам, постоять на каждом из трёх обновлённых мостков, любуясь водной рябью, поднятой ветерком на поверхности речушки Тумбы. Или, прикрыв глаза, слушать доносящийся с минарета мечети протяжный азан, плывущий над крышами сельских домиков…

А ещё радуют глаз неповторимые орнаменты, украшающие ворота и окна сельских домов. Среди них, пожалуй, не найти ни одного похожего на другой. Все они несут неповторимую красоту, которую так ценят потомки тех сельчан, которые поселились в этих живописных местах почти пять столетий назад, прогнав подальше от себя неприветливого медведя…