ПОЭЗИЯ СТВОЛОВЫХ КЛЕТОК
Все десять операций пациентам от 4 до 16 лет были проведены в Центре детской онкологии, гематологии и хирургии ДРКБ. Причем если две операции были плановыми, по квоте, то на восемь дополнительных, но не терпящих отлагательства, средства выделил Раис Татарстана Рустам Минниханов – ведь если речь идет об угрозе жизни ребенка, медлить нельзя.
– Условия для пациентов в нашем онкоцентре на сегодня можно назвать лучшими в стране, – с гордостью отметила заместитель главного врача ДРКБ по лечебной работе Светлана Сенёк, которая курирует работу Центра, открывшегося в ДРКБ осенью 2022 года и занимающего отдельное здание.
– К трансплантации костного мозга, точнее гемопоэтических стволовых клеток (гемопоэз – с др.-греч. «кроветворение», – «РТ») прибегаем в случаях, если у ребенка злокачественное новообразование высокой степени риска, стандартная химиотерапия оказывается неэффективной и приходится применять высокодозную, – объясняет заведующая отделением трансплантации гемопоэтических стволовых клеток Алина Волкова. – Это приводит к ухудшению общего состояния ребенка. Ведь токсичные химиопрепараты не выбирают себе мишень, они воздействуют на весь организм и губят все клетки подряд, но первую очередь те, что делятся быстрее других.
Самые быстрые – опухолевые, они первыми подвергаются уничтожению, но кроме них гибнут и клетки крови, волос, ногтей, эпителия. И если ногти и волосы впоследствии восстанавливаются, то клетки крови – не всегда. А без лейкоцитов, например, организм беззащитен перед любой инфекцией, без тромбоцитов самое незначительное кровотечение может стать для человека фатальным. Поэтому нужно срочно снабдить организм здоровыми кроветворными клетками. Как это сделать? Срочно ввести стволовые гемопоэтические клетки. Где их взять? Вариантов два: используются собственные клетки пациента или донорские. В детском онкоцентре ДРКБ пока применяется аутологичная трансплантация, когда пациенту вводят его собственные клетки, взятые и заготовленные заранее, до проведения химиотерапии. Их хранят в криобанке КФУ.
МАМЕ МОЖНО
Процедура аутотрансплантации костного мозга проводится так. Сразу после сеанса высокодозной химиотерапии ребенка помещают в стерильный бокс, войти в который медработники, одетые в стерильную одноразовую одежду, могут только через специальный шлюз. При этом в палате-боксе с ребенком любого возраста разрешается находиться одному сопровождающему – маме, папе, бабушке.
– Как это возможно? Ведь родственников и в обычные палаты не во всех больницах пускают. А у вас здесь полная стерильность, – поинтересовалась у Волковой корреспондент «РТ».
– В большинстве федеральных и зарубежных центров родственники пациента действительно могут располагаться только в соседней комнате. Мы пробовали разные варианты, и приняли этот как оптимальный. На восстановление организма после аутотрансплантации требуется от трех до девяти недель, которые ребенку предстоит провести в изоляции. Присутствие мамы или другого близкого человека рядом создает для него положительный эмоциональный фон, к тому же дает возможность ухаживать за ребенком, снизив микробиологическую нагрузку. Конечно, перед началом процедуры ухаживающий сдает массу анализов, посевов. Затем на него накладывается тот же режим, что и на пациента, он тоже не выходит длительное время из палаты. При этом контакт пациента с персоналом сводится к минимуму: в бокс входят для того, чтобы взять кровь на анализ, а лекарственные препараты и еду передают через шлюз.
– Каков прогноз у пролеченных вами детей?
– Мы не даем прогнозов и не ставим диагнозов. Мы проводим только часть лечения, добавочную терапию, чтобы продлить пациенту жизнь и дать шанс воспользоваться будущими успехами медицины в лечении онкозаболеваний. Ведь каждый год на рынке появляются новые препараты иммунотерапии, ингибиторы контрольных точек. Не так давно смертность от лейкозов у детей была очень высокой, сегодня есть спасительные препараты. Могу сказать, что костный мозг прижился у всех наших десяти пациентов, они покинули стены онкоцентра хоть и ослабленными, но здоровыми на этом этапе. Что будет дальше, покажет время. Рассчитываем на лучшее.
НА СВЯЗИ С ПАЦИЕНТАМИ – КРУГЛЫЕ СУТКИ
В недавно созданном Центре детской гематологии, онкологии и хирургии ДРКБ и команда работает молодая. Средний возраст врачей – онкологов-гематологов, реаниматологов, трансфузиологов – 30 лет, самому молодому доктору и вовсе 25.
– Молодежи здесь нравится. И техника, и гаджеты, и особый режим – им все интересно, – отмечает Светлана Сенёк. – Молодых врачей не надо переучивать, они любую информацию впитывают, как губка. И развивается молодая служба очень быстро, всего за год отработали полную взаимозаменяемость. Интернатуру врачи проходили в Национальном исследовательском центре детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева, их специалисты и по сей день курируют работу татарстанских гематологов, а первых пациентов вели вместе…
По словам Сенёк, работой молодые специалисты центра по-настоящему горят. У них даже поговорка есть: «Когда ты работаешь, приходишь на работу вовремя, а когда в отпуске, приходишь, когда хочешь». На связи с пациентами лечащий врач находится круглые сутки.
– Но это же очень тяжело…
– Если ты втянулся в этот ритм, понятия «тяжело» уже не существует, это становится твоим образом жизни, – уверена Алина Волкова. – Потребностью становится все проверить, ничего не упустить. Тем более, возможность есть – кроме постоянной связи с пациентами у нас есть своя группа в «Вотсапе», где медсестры каждые три часа отчитываются о состоянии каждого пациента, где в режиме онлайн отражаются все важные параметры, результаты анализов.
ВПЕРЕДИ – ТРАНСПЛАНТАЦИИ ОТ ДОНОРОВ
– Планируете ли в будущем проведение аллотрансплантаций – пересадку костного мозга от доноров?
– Есть такие планы, причем на ближайшее будущее. Тогда список заболеваний, при которых мы сможем помочь, будет расширен – в него войдут онкозаболевания, при которых поражен костный мозг. В этом случае трансплантация уже не этап, а кардинальный метод лечения для спасения жизни, – объясняет Волкова. – При пересадке донорского материала не предусмотрено хранение клеток, их вводят сразу после забора и определенной обработки. Для проведения таких процедур нам необходима интенсификация лабораторной службы – дополнительное оборудование для подтверждения совместимости донорского материала.
– Насколько я знаю, найти подходящего донора костного мозга – это примерно как иголку в стоге сена, может подойти один человек из 10 тысяч. Даже у родных братьев и сестер вероятность совместимости материала составляет всего 25 процентов.
– Это действительно так. Но неродственных доноров становится все больше, российский банк данных пополняется.
– Как происходит процедура забора клеток костного мозга? Это больно?
– Процедура забора гемопоэтических стволовых клеток не отличается от обычной сдачи крови на плазму. В вену реципиента ставится катетер, происходит забор крови, специальный аппарат центрифугирует нужные клетки и забирает их, остальное возвращает хозяину. Донор теряет лишь малую часть гемопоэтических клеток, которые вскоре восстанавливаются. Так что здоровью донора ничто не угрожает.
P.S. В 2022 году в России вступил в силу федеральный закон о создании единого регистра доноров костного мозга. В него вошли прежде разрозненные данные из 19 региональных регистров. На сегодня в едином регистре содержатся данные около 200 тыс. потенциальных доноров. Это очень мало для огромной многонациональной страны. Для сравнения, в американском регистре доноров костного мозга – NMDP состоят 22,5 млн человек.
