История записки, случайно обнаруженной шесть лет назад
Наше общение с Гульнур Нуриевной Прохоренко продолжается уже несколько месяцев. Но только по телефону – жительница Казани из-за преклонного возраста и недомогания редко выбирается из квартиры, непослушные пальцы не могут набрать текст на компьютере. А от личных контактов в период пандемии лучше отказаться. Вот и выручают телефон и голосовые сообщения – их можно записать в любое время, даже глубокой ночью, когда воспоминания молодости, счастливых и не очень прожитых лет тревожат особенно сильно… Когда прозвучали последние слова долгого повествования, в голосе женщины почувствовались нотки облегчения – она выполнила свой долг, исполнила последнюю волю своей далёкой родственницы.
НЕЗАДОЛГО ДО ВОЙНЫ
…Началась эта история незадолго до войны в Гудаутском районе Абхазии, в селе Приморском, где жил необычайно обаятельный парень – с греческим профилем, с голубыми, светящимися радостью глазами, очаровательной улыбкой. Звали стройного красавца Михаилом. Быстрее всех он плавал в море. Очень любил это делать во время шторма, чем сильно пугал своих друзей, особенно девушек.
Играл в футбол, волейбол, был в своей школе всеобщим любимцем – открытый и добрый. И был он влюблён в девушку Клавдию – скромную темноглазую красавицу. Жили они в разных концах села, встречались на крутом мысе реки Аапсты. Михаилу нравилось нырять с этого мыса – плавно описывая дугу, чтобы нырнуть красиво, без всплеска брызг. А место-то опасное: малейший просчёт – и можно разбиться о невидимые подводные камни Аапсты. Правда, других смельчаков в селе больше не было.
ПО СТОПАМ ОТЦА
Когда грянула война, Михаил уже был студентом Сухумского медицинского техникума. Отец ушёл на фронт, вслед за несколькими письмами пришла похоронка… Не дожидаясь 18-летия, Миша добровольцем ушёл на фронт, чтобы, как и отец, стать танкистом, на гусеницах гнать врага до самого его логова.
И действительно гнал – до границы с Польшей. Там, во время одного ожесточённого боя его танк, подавляя огневые точки противника, вырвался вперёд, следом шли другие машины. И вдруг взрыв… Михаил почувствовал сильный удар по лицу и потерял сознание.
Михаил Иванович Максюта, 1926 года рождения, был членом экипажа американского ленд-лизовского танка. От взрыва мины выжил лишь он один, получив тяжёлое осколочное ранение головы.
ГОСПИТАЛЬ
Как оказался в Казани, Михаил, конечно, не помнил. Когда через много лет после войны его сыну удавалось вытянуть из отца несколько слов о тех событиях, он вспоминал лишь кромешную темноту и жуткую боль от тугих бинтов на голове.
Итак, очнулся Михаил в казанском госпитале. Как прошла операция, кто его оперировал, тоже не запомнил. Всё бы ничего, но пришло время снимать бинты. И он пришёл в ужас от своего уродства – лицо было стянуто глубоким рваным шрамом, половины губ не было, почти беззубый рот, нечто бесформенное вместо прямого красивого носа. Из-за повреждения горла почти исчез голос, с большим трудом мог глотать даже жидкую пищу. Как он появится на глаза Клаве? Лучше бы убили…
Но врачи обнадёжили обещанием сделать пластическую операцию. «Давайте скорее, делайте же», – просил танкист. Разрешили операцию только через полгода. И полтора месяца продолжали лечить его и выхаживать.
НАКАНУНЕ ПОБЕДЫ
Михаила комиссовали. Через полтора месяца единственный сын вернулся домой в Абхазию, к матери. Специально сделал это ночью. В темноте, при слабом свете керосиновой лампы, вся в слезах радости, мать даже не заметила последствий ранения.
Рассвело. И вот тогда сын увидел ужас в её глазах. Он попросил никому о его возвращении не говорить, особенно Клаве. Из дома даже не выходил. Но разве что утаишь в селе? Вскоре на пороге дома оказалась запыхавшаяся Клава – торопилась к любимому. Увидела изуродованное лицо, потухшие глаза, вскрикнула и… убежала.
Очнулся Михаил в казанском госпитале. Как прошла операция, кто его оперировал, тоже не запомнил. Всё бы ничего, но пришло время снимать бинты. И он пришёл в ужас от своего уродства – лицо было стянуто глубоким рваным шрамом, половины губ не было, почти беззубый рот, нечто бесформенное вместо прямого красивого носа
Несколько дней проревела, подолгу сидя на мысу. Забросила учёбу в Сочинском медицинском техникуме, о еде даже не вспоминала, сильно осунулась…
И вот по селу разнеслась весть о Победе. И однажды вечером в доме Михаила вновь появилась Клавдия. И сказала: «Я пришла навсегда, навеки. Жить без тебя не смогу».
– И они поженились, – как добрая сказочница, закончила свой рассказ Гульнур Нуриевна. Правда, под конец добавила самое главное: через положенные полгода Михаилу в Москве сделали пластическую операцию. Потом он окончил Сухумскую фельдшерскую школу и стал работать заведующим Гудаутской санэпидстанцией. Там же нашлась работа и для Клавдии. Вскоре один за другим на свет появились двое сыновей. Вторую пластическую операцию тоже в московской клинике делали – кожу на лицо с бедра пересаживали. Так продолжалась счастливая мирная жизнь.
ТЕСНЫЙ МИР
Но это только первая часть истории. Вторая часть началась через 20 лет.
Леонид, брат Клавдии (теперь уже Клавдии Петровны), служил в Казани. В 1964 году он встретился с девушкой Гульнур – фельдшером санчасти. Да-да, это та самая Гульнур Нуриевна, которая и поведала нам обо всех семейных перипетиях. Полюбили они друг друга, в воинской части им организовали комсомольскую свадьбу.
– Мои родители не разрешали выходить замуж за русского – ослушалась я их, – рассказывает женщина. – Когда мы приехали на смотрины на родину будущего мужа в село Приморское, на служебной машине к дому подъехал Михаил Иванович. Односельчане, коллеги по работе дали ему задание – разузнать, что там за узкоглазая невестка к ним пожаловала?
Увидев красавицу с огромными голубыми глазами и толстой косой ниже колен, выбор Леонида все, в том числе и Михаил, одобрили.
Когда в доме родителей Леонида и Клавдии собралась вся многочисленная родня, Михаил Иванович за столом стал вспоминать о своём пребывании в казанском госпитале – ну, раз невестка из Татарии. Как выяснилось, осенью 1944 года он уже числился выздоравливающим и вместе с другими такими же «бойцами» был отправлен в колхоз на заготовку капусты. Он даже вспомнил название деревни, мимо которой проезжали госпитальные грузовики с «заготовителями», – Сосновка.
Михаил Иванович Максюта всегда мечтал побывать в Казани, чтобы наведаться в тот госпиталь неподалёку от Кремля, лично пожать руку хирургу-кудеснику, который не дал ему умереть от страшного ранения. Поблагодарить всех врачей за спасённую жизнь. Но так и не смог осуществить свою мечту. Его не стало в 2000-м – после операции по удалению саркомы он прожил всего три месяца
– Он со смехом вспоминал, как удивился тогда – такое говорящее название, а ни одной сосны в округе не видно, – рассказывает Гульнур Нуриевна. – А ещё он рассказал о пожилой женщине в белом платке, покрывающем всю спину – он до этого не видел, чтобы так носили головной убор.
Вскоре выяснились подробности. Обрубая огромные кочаны капусты, Михаил увидел, как рядом с колхозным полем на своём огороде пожилая женщина копает картошку. Решил попросить у неё воды, помочь с заготовкой картошки. Подошёл к ней, а она, увидев его изуродованное лицо с едва зажившим шрамом, начала горько плакать, причитать на непонятном ему языке…
Успокоившись, женщина повела парня в свой дом, накормила, напоила чаем. И всё время что-то шептала по-татарски и с жалостью гладила его по плечу.
Каково же было удивление молоденькой Гульнур, когда на вопрос, а не помнит ли Михаил Иванович название деревни, где он заготавливал капусту и помогал бабушке копать картошку, он ответил: «Не помню точно, что-то каменное. Хотя камней в деревне я тоже не заметил…»
– Вы представляете, Михаила привезли в мою родную деревню – Ташлы-Ковали, или Каменные Ковали по-русски (тогда это был Дубъязский, а сейчас Высокогорский район РТ. – Прим. авт.), – продолжает свой рассказ Гульнур Нуриевна. – И камни там были, только в другом конце деревни… Как тесен мир!
Кстати, после той поездки на смотрины в Абхазию Гульнур попыталась разыскать ту пожилую женщину, которой Михаил помогал копать картошку. Но её уже давно не было в живых – она совсем ненадолго пережила погибших на войне мужа и сына.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Михаил Иванович Максюта всегда мечтал побывать в Казани, чтобы наведаться в тот госпиталь неподалёку от Кремля, лично пожать руку хирургу-кудеснику, который не дал ему умереть от страшного ранения. Поблагодарить всех врачей за спасённую жизнь. Но так и не смог осуществить свою мечту. Его не стало в 2000-м – после операции по удалению саркомы он прожил всего три месяца.
Его любимой Клавдии Петровны не стало в 2015 году. Однажды их сын, перебирая семейный архив, среди документов и фотографий обнаружил записку, написанную маминой рукой и адресованную родственнице из Казани – Гульнур Нуриевне Прохоренко. И просила Клавдия Петровна исполнить мечту Миши – поблагодарить того челюстно-лицевого хирурга, его потомков за спасённую жизнь, за то счастье, которое благодаря казанским врачам выпало на её долю, за своих любимых сыновей и внуков. Что Гульнур Нуриевна от имени родственников Михаила Ивановича и делает, добавляя слова благодарности и признательности от своей семьи.
Для справки: В годы Великой Отечественной войны Татария стала не только местом эвакуации десятков предприятий и тысяч людей, но и госпитальной базой страны – только в Казани работало 45 госпиталей. Как сообщает tatfrontu.ru, в республике успешно функционировали госпитали по лечению ранений опорно-двигательного аппарата, ранений черепа, грудной клетки, брюшной полости, уха, глаза и так далее. Состояние лечебного дела в эвакогоспиталях характеризовалось высокой хирургической активностью (если в 1943 году она составляла 28,6 процента, то в 1944 году – уже 43).
