Неизвестные факты из жизни Габдуллы Тукая 1911–1912 годов

Получив письмо от Рамиля Шерланова, в начале мая я отправился в Мартук в надежде отыскать там следы возлюбленной Тукая. И мне это, как ни удивительно, удалось.

Оказывается, тайна Тукая жила со мною рядом с первых шагов моей жизни в Мартуке. Я думаю, что появление Амины-апай и Хайруллы-абы летом 1945 года в Мартуке с тремя детьми после долгих лет скитаний по Казахстану и Узбекистану было неслучайным. Там жила сестра Хайруллы – Майнур-апай. Выходит, мой Мартук для этой семьи стал последним прибежищем в скитаниях после расставания с Татарстаном.

Могилы Амины-апай и её мужа Хайруллы-абы Багаутдинова нашлись. Амина-апай с 1945 года всю оставшуюся жизнь прожила в Мартуке и захоронена под девичьей фамилией – Хабибуллина. Этот факт косвенно подтверждает версию о её встречах с Габдуллой Тукаем. Уверен, она хотела сохранить фамилию для нас, потомков. Этим, а также памятью и воспоминаниями о нем она всю жизнь связывала себя с Тукаем. Так, наверное, поступила бы любая женщина, на которую пал выбор гения. Я, без сомнения, много раз видел Амину-апай и Хайруллу-абы с раннего детства, в дни мусульманских праздников получал из её рук, которых касался Тукай, угощения: или беляш, или румяную плюшечку, или кусок пирога с красным творогом, а иногда и копеечку на кино.

Брат Амины-апай, Нурулла Хабибуллин, был женат с 1909 года на Бибисабире, дочери преуспевающего торгового человека из Мендюша по фамилии Багаутдинов. Но у Багаутдинова, кроме дочери, был ещё и сын Асхадулла, который так же, как и Тукай, был влюблён в Амину. Видимо, у отца Амины в связи с родством с семьей Багаутдиновых через сына имелись какие-то тайные устные договоренности насчёт сватовства Амины и Асхадуллы, но ни Тукай, ни Амина не могли знать об этом. И отказ Тукаю в сватовстве мог произойти как раз по этой причине. Могила брата Амины Нуруллы находится рядом с могилами дочерей Амины-апай, Марзии и Фаузии, в Купербаше. Как тесно связаны судьбы названных здесь людей с аулом Купербаш, где много раз бывал Тукай!

Амина-апай с 1945 года всю оставшуюся жизнь прожила в Мартуке и захоронена под девичьей фамилией – Хабибуллина. Этот факт косвенно подтверждает версию о её встречах с Габдуллой Тукаем

Я беседовал с внучкой Амины-апай Гулькай, которая ныне живет на Алтае. Но она мало что знает, не в пример Рамилю Шерланову из Нукуса, с которого и начались мои поиски оставшихся на земле следов Амины-апай, от которой тянулся очень ясный и глубокий след к Тукаю. Шерланову я очень благодарен за его твёрдую убежденность в том, что Тукая связывали личные отношения с Аминой Хабибуллиной, он же обозначил мне четкие места пребывания Амины и Тукая в 1911–1912 годах. В моих поисках стало ясно, что старинный татарский аул Купербаш не был местом случайного пребывания Тукая, его туда тянуло, там он работал, лечился, и там жила Амина. Он даже ненадолго снимал комнаты, чтобы чаще видеть девушку.

Я помню Амину-апай, вижу ее сквозь время, в ней я чувствовал природное благородство, аристократизм, такт, у неё была не мартукская речь, поведение, бытовые привычки, которые передались ее дочерям. Их, Марзию и Фаузию, я помню молодыми, они имели присущую Амине-апай самостоятельность не только в поведении, но и в суждениях. Повторюсь, мы жили кучно, на мартукской Татарке, а Марзия-апай была каким-то начальником на предприятии, где работал мой отчим Исмагиль-абы, и бывала у нас дома не раз. То же самое я могу сказать о ее сестре Фаузие. Удивительно, как глубоко жила в сестрах тяга к Татарстану, родным местам матери, они бывали там часто и всегда возили на родину Амину-апай. Сестры с матерью при жизни ухаживали за могилами своих родственников в Купербаше.

Конечно, сестры знали тайну матери, но узнали поздно, время было жестокое, немногословное, разговоры о своих родителях, об их статусе в буржуазном обществе, о высоких отношениях с поэтом из царского прошлого в то суровое время могли обернуться бедой. Они, как люди образованные и много повидавшие, знали и видели грустные примеры судеб людей не из рабоче-крестьянской среды – в Мартуке мне все дни вспоминалась судьба великого Амирхана Еники.

С 1917 года, после Первой мировой войны и революции, произошел разлом всей жизни России – в центре и на окраинах. Распад империи завершился невиданным голодом в Поволжье в 20-х годах, коснувшимся особенно жестоко Татарстана и Башкирии и дальше гибельно шагнувшим в Казахстан. Семья Амины и Асхадуллы, созданная в 1918 году в селе Мендюш, в имении Багаутдиновых, попала в водоворот истории. Классовую ненависть они, как «враги народа», ощутили на себе так, что их правнуки помнят об этом до сих пор. Они потеряли капиталы родителей, собственность, землю, социальное положение, на­дежды на будущее.

Их семья попала в 1945-м в наш нищий Мартук, который оставался нищим – без света и без работы – до 1960 года, только тогда появились первые плоды освоения целинных земель в Казахстане. В 1959 году в Мартуке появилось электричество. В те годы у нас в Мартуке, кроме милиции, был и уполномоченный НКВД, а впереди маячили голодные послевоенные годы. Какие тут могли быть разговоры о Тукае, о времени, когда они жили в достатке и были счастливы!

Такие беседы были бы губительны для молодых, да и в татарских традициях тех лет девушки не уведомляли о своих чувствах и личной жизни весь свет. И Тукай вряд ли кому признавался в своем неудачном сватовстве, хотя он чувствовал как поэт, как мужчина, что он желанен этой девушке и сердца их бьются в такт. Гордость тукаевская, гордость татарская известны.

Встречи Амины-апай с Тукаем, беседы с ним, его подарки и внимание, сердечные признания – это дар Всевышнего ей на всю оставшуюся жизнь. Только эти, навсегда запечатленные в ее сердце воспоминания дали Амине-апай силы выжить, вырастить детей, дать им образование и возможность приезжать с ними в Купербаш, посещать могилы близких и вспоминать только одно счастливое лето 1912 года, когда ее сердце было наполнено Тукаем, его поэзией и любовью.

В то сложное переломное время, длившееся почти тридцать лет, мало у кого была путеводная звезда в кромешном мраке революций, войн, преследования людей не только по идеологическим убеждениям, но и по социальному и имущественному статусу. А у Амины был Тукай. У нее не было желания делиться заветными воспоминаниями ни с кем, она жила с ними всю жизнь, из них она и черпала силы, чтобы выжить, поднять детей. Только семье она открыла какие-то сведения уже в конце 60-х. Но подробности жизни знали только ее дочери.

– Да будет благословенно его имя, – говорила она часто своим дочерям, с которыми была на редкость духовно близка.

Слава Аллаху, что Амина и Хайрулла вообще смогли сохранить жизнь и продолжили род Хабибуллиных и Багаутдиновых. Сегодня мы видим их многочисленный род, разбросанный на всем постсоветском пространстве. И все они оказались достойными людьми. Они живут в Ташкенте, Нукусе, Ашхабаде, Алма-Ате, Чимкенте, Петербурге, Арске, Алтае, Уфе, Мартуке, Актюбинске, Казани.

Сегодня запоздало вспомнилось, что дочь Амины-апай Марзия очень нравилась моему дяде Рашиду, младшему брату моей матери, о нем у меня много страниц в романе «Ранняя печаль». Но что-то у них не срослось. Жаль, а ведь я мог бы стать родственником Амины-апай…

Вот в какое кольцо может иногда сворачиваться жизнь. И не случайно не к кому-нибудь, а именно ко мне пришла весть из счастливых для Амины-апай дней лета 1912 года. И это уже не мистика, это и моя судьба, связавшая меня с детства с фотографией Тукая из нашего волшебного сундука сандалового дерева.

Единственным близким родственником Амины-апай в Мартуке остался ее внук – Марат Ахмеджанов, 1951 года рождения, он присутствует на многих фотографиях. Марат не только подтвердил написанное Рамилем Шерлановым, но и многое добавил, уточнил, ведь он вырос на руках Амины-апай, своей бабушки.

Вот его дополнения: Амина-апай родилась в 1895 году, умерла в 1976-м. На момент встречи с двадцатипятилетним Тукаем ей было 17 лет. Родилась и жила она в ауле Купербаш, приезжал туда Тукай на козье молоко. Приезжал много раз в 1911–1912 годах, потому что в ту пору он жил неподалеку от ее села, эти адреса биографам поэта известны.

Я помню Амину-апай, вижу её сквозь время, в ней я чувствовал природное благородство, аристократизм, такт, у неё была не мартукская речь, поведение, бытовые привычки, которые передались её дочерям

Обе дочери, Марзия и Фаузия, лицом и статью пошли в мать: красивые, видные, это очевидно по многочисленным фотографиям. Они по тем временам одевались стильно, это я хорошо запомнил в юности. Потому что Амина-апай прекрасно кроила и шила, у нее была швейная машинка, которую семья берегла как зеницу ока. Эта машинка и кормила их в Мартуке с 1945 года. Шила Амина-апай и для мужчин, и для женщин, шила новое и перелицовывала старые, довоенные вещи – пальто, костюмы, брюки. Оттого ее знал весь Мартук, ее любили за трудолюбие, за безотказность, за вкус, за бескорыстие. Шила она и в долг, и за продукты. Такой несгибаемой, работящей была в жизни возлюбленная Тукая.

Дочери Амины-апай, всю жизнь проработавшие в Мартуке, на исходе жизни вернулись туда, где начиналась жизнь их матери, которую они любили безоглядно, – в Купербаш, и обе похоронены на сельском кладбище.

В Арске, по улице Красная Слобода, д.50, живёт младший сын Фаузии – Рустам Ахмеджанов, 1964 года рождения, хирург по профессии. Он обошел в Купербаше и Мендюше всех старожилов, дальних родственников Амины-апай и Хайруллы-абы, нашел фотографии. Главное, что в долгих беседах на родине бабушки он услышал отголосок тех давних событий, которые интересуют нас, – о том, что Тукай приезжал в Купербаш не только из-за козьего молока, а потому, что был влюблен в красавицу Амину и имел на нее виды. Старожилы говорили, что в нее невозможно было не влюбиться – столь хороша, умна, воспитанна она была.

В Арске у Рустама проживает и отец, 96-летний Адигам-абы Ахмеджанов, фронтовик, первый зять Амины-апай. Адигам-абы потерял на войне руку, после войны окончил кооперативный техникум и всю жизнь проработал в Мартуке в райпотребсоюзе бухгалтером. Адигам-абы остался у меня в памяти тоже с детства, они жили на нашей улице, он знал мою маму, её сестёр, моего отца, с которым вместе ушли на фронт. Очень авторитетный в Мартуке был человек. В 90-х годах прошлого века я часто принимал Адигама-абы и его друзей, татарских и казахских аксакалов, в Мартуке, в доме своего брата, от этих встреч  о

Продолжение. Начало в номере за 20 сентября.