В минувшие выходные узнал о кончине художника­монументалиста Ильдара Ханова, и весть эта опечалила меня по­особому. Уход личности такого масштаба и таких дарований сам по себе большая потеря для общества. А тут еще человек хорошо знакомый да почти ровесник. К тому же чувствую себя как бы должником Ильдара Мансавеевича: после встреч с ним в моих журналистских блокнотах осталось немало интересного материала, но вовремя оформить эту фактуру, опубликовать в виде цельного, развернутого очерка так и не довелось. Жаль, что эти строки он уже не прочтет…

Ильдар Ханов в Татарском энциклопедическом словаре значится как заслуженный деятель искусств РТ, автор скульптурных памятников и монументальных росписей. Для жителей Татарстана, многих россиян, граждан стран ближнего и дальнего зарубежья он еще и создатель уникального храма мировых религий. Сейчас к этому необычному объекту в казанском предместье Старое Аракчино проложены туристические маршруты. Только за нынешние новогодние праздники его Вселенский храм посетили туристические группы из Сызрани, Санкт-Петербурга, Москвы, Нижнего Новгорода, а также Израиля, Канады, Японии, Индии.

Можно представить изумление и восторг людей, впервые узревших на волжском берегу это рукотворное чудо – средневековый замок, старинный кремль, модернизированный дацан или «навороченный» коттедж нувориша? Какой чудак или гений собрал на крохотном клочке земли эту фантасмагорию церквей, мечетей, пагод, кирх, устремивших ввысь позолоченные маковки, острые карандаши минаретов, башенки и шпили? Подобные эмоции захлестнули и меня, когда в марте 2007 года побывал здесь. Правда, в отличие от туристов заранее знал, к кому именно еду в гости.

…Открыв железную дверь в стене, похожей на крепостную или монастырскую, попадаешь одновременно на стройплощадку, в храм и мастерскую. В бело-синих сполохах электросварки рабочие монтируют ажурные железные решетки, каменщики выкладывают арочные перекрытия, плиточники – замысловатые мозаичные полы в залах и переходах. Наблюдая их кропотливую и, без сомнения, талантливую, «штучную» работу, невольно вспомнишь строки Мандельштама: «Красота – не прихоть полубога, а хищный глазомер простого столяра». Чего только не увидишь в лабиринтах этого «богова ковчега» – винтовые лестницы, сферические потолки, балкончики с софитами, театральные кресла, мольберты, подрамники, скульптуры из дерева и гипса, символику язычников, старинный клавесин…

Трудно представить, что в основе этого причудливого конгломерата архитектурных стилей, раритетных и современных вещей – простая деревенская изба, которая, как мушка в янтаре, придает ископаемой смоле особую ценность. Это семейное гнездовье Хановых: на этом месте отец Ильдара после ареста деда, обвиненного в «организации вооруженного восстания против советской власти», выкопал землянку, потом срубил дом, в котором и родился средний сын – художник, скульптор, архитектор, философ, поэт, замысливший воздвигнуть над ним Вселенский храм мировых религий. Под общей крышей неба поднялись православная церковь, мусульманская мечеть, католический костел, иудейская синагога, буддийский храм – 16 культовых объектов по числу мировых религий. На каждом куполе и шпиле медные фигуры богов – учителей человечества, по выражению Ильдара. Лишь одна из них, фигура Будды, скопирована с подаренной корейцами сандаловой статуэтки, все остальные – эксклюзивного изготовления…

Как художник-монументалист он, выпускник Суриковского института, начинал в Набережных Челнах: на строительстве КамАЗа был океан бетона – дерзай! Там Ильдар и увлекся абстрактной скульптурой, задумав на свой вкус украсить автоград. Нашел единомышленников среди начальников СМУ, организовал бригаду.

Было дело – бетон мешал у него даже Владимир Высоцкий, приезжавший с концертами на стройку. Ильдар по-дружески помогал ему чуть-чуть подзаработать. Он не забыл, как в начале 60-х на Рижском вокзале, когда в кармане не было мелочи даже на стакан чая, к нему подошел мало известный тогда еще Высоцкий и поставил перед таким же неизвестным молодым художником поднос с какао и булочками. После незамысловатого «фуршета», уже друзьями, они отправились ночевать к Ильдару в студенческое общежитие «суриков». Спустя годы по-прежнему неизвестный в собственной стране художник, картинами которого восхищались Неруда и Пикассо, оформил знаменитого барда и актера… сварщиком в свою бригаду – ребята без разговоров отработали «за того парня» его трехмесячную норму, перечислив заработок на московский адрес любимого певца.

Именно в Челнах Ханов поначалу вознамерился построить свой планетарный храм (тогда он виделся ему круглой башней высотой в сто метров), но ничего из этого не вышло. К 30-летию Победы ему заказали памятник Родине-матери для Мемориала славы на проспекте Мусы Джалиля. Он исполнил бетонную скульптуру в стиле и духе мексиканского живописца Альфаро Сикейроса. Когда под звуки духового оркестра с нее соскользнуло покрывало, толпа ахнула – такого модерна никто не ожидал! Родина-мать напоминала куклу под бушпритом корабля, отливку дизельного двигателя и сказочную птицу Феникс одновременно. Местные партийные функционеры работу приняли в штыки, так же как и его причудливые железобетонные чакры «Освобождение энергии», «Ангел-хранитель» и другие – их Ильдар с помощью учеников тайно ваял и сваривал на складе ремонтно-инструментального завода, а по ночам устанавливал на городских площадках.

Изгнанный из автограда монументалист подался в Москву, где встретился со своим кумиром – Сикейрос как раз приехал получать Ленинскую премию мира. Искренне желая помочь опальному таланту, он предложил ему престижную «шабашку» – расписывать круглый зал заседаний в штаб-квартире ООН и даже оформил официальный вызов из Америки. Однако за границу Ханов так и не съездил: Министерство культуры отказалось оплатить ему дорогу и «суточные».

Неудачей закончились его попытки реализовать свои идеи в Казани. Предложил проект реконструкции Кремля, постройки на месте гарнизонных казарм супермечети, музея, картинной галереи, музыкального центра, но от него отмахнулись. (Кстати, все это здесь построят к 1000-летию Казани, но уже без его участия.) Прав был Святослав Рерих, написавший Ханову: «Искусство твое, могучее и прекрасное, несет в себе тайну первозданной красоты. Знай, многие люди слушают тебя, но не все слышат». Впрочем, его не только не все слышали, но и мало кто видел – первая выставка художника состоялась, когда ему было уже за пятьдесят.

И тогда он начал строить свой храм в родном поселке Старое Аракчино прямо над родительской избой. Так сошлось, что неподалеку от этого места в 1975 году под колесами поезда погиб самобытный местный живописец Константин Васильев, мировая известность к которому пришла лишь после смерти, – сегодня в Казани практически не осталось его картин. Уцелевших работ у Ханова тоже негусто – несколько лет назад от случайной искры сварочного аппарата вспыхнул пожар, и его мастерская сгорела вместе с несколькими сотнями картин и эскизов, над которыми он трудился всю жизнь!

Коллеги, предрекавшие его детищу судьбу печально известной Вавилонской башни, сочли тот пожар дурным знаком. Сам же Ильдар отнесся к невосполнимой потере как к жертвоприношению: видимо, богам нужна была жертва, а что взять с художника, кроме картин? Опасений же насчет повторения Вавилонского столпотворения Ханов не разделял:

– В Библии речь идет о смешении языков, в результате чего люди перестали понимать друг друга, – говорил он. – Я же создаю символ единения, а не смешения религий, извечный антагонизм которых принес человечеству столько бед! В моем общем храме богам не тесно. При виде его человек любой национальности, конфессии и расы волей-неволей задумается о религиозной терпимости, единстве душ, мирном сосуществовании людей не только в глобальном масштабе, но и в пределах собственной семьи, круга близких, знакомых, соседей, наконец.

Вселенский храм, по замыслу самого Ильдара, в конечном счете должен был стать символом единения человеческих душ – предназначение его не столько культовое, сколько культурологическое. Чисто религиозные обряды здесь проводиться не будут, а вот концерты, спектакли, творческие встречи, выставки – пожалуйста!

– Свое детище я вижу как своего рода гимназию, некий эстетический центр, и в первую очередь для детей начиная с дошкольного возраста, – делился он планами. – Со временем они сами могут стать проводниками духовности. Ученикам будут предоставлены все условия и возможности для постижения основ живописи, графики, музыки, изучения языков. Кроме того, я стану обучать их восточной гимнастике, йоге, ушу, системе оздоровительного дыхания, целебного питания.

Откуда у него знания в этих областях?

В годы войны четырехлетний Ильдар едва не умер от голода – его тельце, не подающее признаков жизни, уже обмыли, завернули в саван и собрались нести на кладбище, но в последний момент соседка заметила, что оно теплое!

Похороны отменили, а очнувшийся после нескольких дней забытья и практически переживший клиническую смерть мальчишка вдруг явственно «разглядел» у домашней кошки ее… внутренности!

С тех пор он стал замечать за собой способность видеть людей насквозь (теперь это зовется «третьим глазом»), распознавать болезни, снимать боль. С годами постиг основы народного врачевания, мануальной терапии, гипноза. Старый китаец-дворник, которому Ильдар своим фирменным массажем «распрямил» искривленный недугом позвоночник, обучил его йоге. В московский период жизни эти редкостные умения открыли ему доступ к телесам весьма и весьма высоких пациентов…

Парадокс, но именно эта профессиональная его ипостась ко времени нашего знакомства была востребована больше других. Круглый год к художнику-целителю не зарастала, как говорится, народная тропа. Чтобы попасть на сеанс лечебного массажа, к нему выстраивались в живую очередь не только местные алкаши и наркоманы (Ханов помогал им избавиться от пагубной зависимости), но и «паломники» из дальних уголков России. Очищающий эффект его метода я испытал, что называется, на собственной шкуре: не успев задать вопросы, оказался распластанным на деревянном ложе, а Ханов стал энергично шерстить мою спину каким-то трескучим прибором, после чего принялся массировать мне кожу головы. Тарифа за массаж не существовало, пациенты просто жертвовали на строительство храма кто сколько может – деньгами, рабсилой, цементом, арматурой, кирпичом.

Еще не сдав «под ключ» свое творение, Ханов уже вынашивал другой, не менее грандиозный проект: намыть на Волге напротив созвездия храмов песчаный остров и построить на нем единственный в своем роде культурно-реабилитационный центр для лечения детей и подростков, страдающих наркотической зависимостью. На макете будущий центр напоминал приводнившуюся «тарелку» инопланетян. Лечить юных наркоманов Ханов собирался по собственной методе – электрошоком. А для придания чудо-острову большей привлекательности и экзотичности планировал пришвартовать к нему списанную подводную лодку – кажется, даже переговоры об этой операции вел с руководством ВМФ.

Конечно, он сознавал, что помощи одних только друзей и единомышленников для этого грандиозного дела будет недостаточно, потребуется мощная государственная поддержка. Но власти, по его словам, не спешили с этим, видимо, считая проект очередным «заскоком» неординарной личности.

Впрочем, в его Вселенский храм тоже мало кто верил, пока не поднялся он на волжском берегу во всем своем великолепии. Всякий раз, проезжая на пригородной электричке мимо фантастического каменного венца из куполов, шатров и минаретов, над которыми курится печной дымок, невольно представляю картину: сидят внутри его разноликие мудрые боги, в молчании взирают на огонь и, наподобие вождей индейцев, передают по кругу раскуренную трубку мира. Им здесь действительно нисколечко не тесно!