Действительно, стоит лишь чуть потянуть за родственную ниточку, как начнет раскручиваться целый клубок самых невероятных и непредсказуемых переплетений родственных судеб и связей!

История, связанная с письмом Натальи Олеговны Осипенко из Выборгского района Ленинградской области, красноречиво подтверждает это. Прочитав в Интернете статью «Загляните в семейный альбом» ( «РТ», 26.01.12), она прислала в редакцию свои наработки по фамильной родословной, в которых, в частности, упоминала двоюродную прабабушку Августу Константиновну Ухову, некогда проживавшую в Казани по улице Чернышевского, д.27, кв.17.

След двоюродной прабабушки

Они и легли в основу статьи «Нет судеб „без вести пропавших“ ( «РТ», 12.04.12). Вскоре после публикации в редакции раздался телефонный звонок от Татьяны Александровны Плыско, прочитавшей этот материал в газете:

– Ой, да я же знала Августу Константиновну – она была нашей соседкой по коммуналке! И адрес тот же. А сама она, как живая, стоит перед глазами: интеллигентная, душевная женщина, у которой всегда можно было получить полезный совет на любой случай жизни. Она учила нас, детей из пролетарских, в основном, семей, хорошим манерам: как держать вилку и ложку за столом, не шмыгать носом, не дерзить старшим. Я дружила с ее дочерью Люсей, будущей актрисой Казанского Большого драматического театра имени Качалова.

Надо же! Оказывается, народная артистка ТАССР Людмила Васильевна Маклакова, хорошо известная мне по ролям Надежды в «Варварах» Горького, Натальи Петровны в «Необыкновенном подарке» Габриловича, Матери из «Белого платья матери» Хусаинова и множеству других, моя однофамилица!

Дальше – больше. Я уже признавался, что при чтении письма Осипенко меня не покидала навязчивая мысль: при стольких, пусть случайных, совпадениях в судьбах наших семей-однофамилиц, они должны где-нибудь пересечься. И ведь пересеклись. Оказывается, бабушка моей снохи Вера Александровна Михалкина (в разное время она и муж ее, Николай Романович, работали в «Советской Татарии») училась с Людмилой Уховой в одной группе филфака КГУ, жила от нее через дом по улице Чернышевского, часто бывала у них и хорошо помнит ее мать…

Наверное, самое горькое разочарование для составителей генеалогических древ – сухой сучок на родословной ветке. Надеемся, наша газета хоть в какой-то мере оправдала надежды Натальи Олеговны. Можем сообщить ей, что в Казани живут сын Людмилы Маклаковой Александр Александрович и внук Иван. Маклаковы – известная в научных кругах республики фамилия. Александр Иванович (ее первый муж) – доктор физико-математических наук, профессор, автор трудов по ядерному магнитному резонансу в полимерах и гетерогенных системах. Его брат, Лев Иванович, доктор химических наук, профессор, занимающийся фундаментальными исследованиями в области полимерной физики, работал в Институте органической и физической химии Казанского филиала АН СССР, ныне заведует кафедрой физики в Казанской архитектурно-строительной академии.

Вторично Людмила вышла замуж за актера театра, где служила сама, Юрия Федотова, народного артиста РФ и РТ, лауреата государственной премии ТАССР имени Г.Тукая. Они и похоронены вместе на Арском кладбище.

Марш-бросок «Одиссея»

Неисповедимы пути родословных изысканий! Филолог Светлана Гусева, много лет кропотливо докапывавшаяся до своих корней, вполне может обосновать выбор профессии на генетическом уровне: ведь один из ее предков не кто иной, как… Николай Александрович Добролюбов, русский литературный критик, поэт, публицист, революционный демократ! Интерес к составлению родословной Светлане привила ее тетя Ольга Бестужева из города Кстово Нижегородской области, выяснившая, что их род проистекает от известных в крае священнослужителей Нечаевых и Бестужевых, один из которых и был двоюродным братом Добролюбова. Правда, на шестом колене эта тонкая нить прервалась.

Зато племяннице, подхватившей ее поисковую эстафету, удалось многое прояснить в судьбе своего прадеда, отца Анатолия (в миру Бестужева), репрессированного и расстрелянного в 30-е годы прошлого века. Его земляки рассказали правнучке мученика-священнослужителя, что чекисты принуждали батюшку отречься от веры, предлагая за отступничество… место бухгалтера! Но он на сделку не пошел, за что и поплатился жизнью. Его жена с пятью детьми нашла прибежище у другого местного священника, которого вскоре тоже расстреляли как «английского шпиона».

А жительница Волжска Ольга Куприянова как зеницу ока бережет старинный, доставшийся ей от родителей, семейный альбом. Раритетные фотографии, датированные XIX веком, свидетельствуют, что и тут не обошлось без кровной привязки к знаменитым фамилиям. Мать ее дедушки – прямая родственница Гаврилы Державина, которой принадлежали имения в Елабуге, Казани, Подмосковье. И сама Ольга – вылитая прабабушка София Софийская! Воспитанница высших Бестужевских курсов в Петербурге, директриса Бакинской русской женской гимназии, по наследству передала правнучке не только черты лица, но и его «дворянское» выражение. А фамилию она унаследовала от родного брата деда, одного из знаменитых Кукрыниксов – Михаила Васильевича Куприянова!

Прелюбопытную историю лет десять назад поведал мне краевед из этих же мест. В селе Мустаево живут потомки здешнего уроженца, участника Крымской войны Михаила Сергеева. В 1869 году унтер-офицер 66­го Бутырского полка, награжденный медалями за оборону Севастополя, получил бессрочный отпуск. До родной деревни унтер добирался… год и два месяца, истоптав три пары сапог, – шел-то он пешком, по пути подрабатывая себе на пропитание.

Ну чем не осовремененный герой гомеровской «Одиссеи»? Если, конечно, исключить из его странствий все фантастические и романтические приключения. А дома Михаила Сергеева ждал казенный пакет с сообщением, что получатель оного уволен из армии как выслуживший определенный законом срок с правом проживания там, где пожелает. Эх, знай он об этом распоряжении, не топал бы пёхом через всю Россию, а обосновался б на ставшем ему родным благословленном Черноморском побережье! Умер новоявленный Одиссей в 1905 году, оставив после себя многочисленных потомков, среди которых оказались и неравнодушные к воинскому прошлому пращура. Они-то и передали в районный краеведческий музей документы, подтверждающие его необыкновенный отпускной марш-бросок.

Еще в начале 70­х годов прошлого века узнал я о замечательном в своем роде жителе Казани. Профессор Вадим Алексеевич Голенищев-Кутузов, известный специалист в области создания аппаратов для систем оптоволоконной связи, принадлежит к тому же историческому роду, что и сокрушитель Наполеона в Отечественной войне 1812 года фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов! Его прапрадед и великий полководец – родные братья! Сейчас для местных СМИ это секрет Полишинеля, а в те годы об этом мало кто знал. Казанский потомок Кутузова то ли из личной скромности, то ли фамильной горделивости не предавал сей факт публичной огласке. 

Вадим Алексеевич никогда не пытался извлечь какие-либо дивиденды из столь высокой «державной» наследственности, предпочтя куда более продуктивную и благородную ипостась – сохранение исторической памяти знаменитого пращура. Много лет собирает книги о великом полководце, заразил букинистической страстью и сына Алексея (у каждого из них уникальнейшие коллекции книг о Михаиле Илларионовиче и его родственниках). Оба готовятся отметить 200­летие Бородинской битвы – ведь в ней участвовали четверо представителей их славного рода!

Брачный гамбит

Впрочем, у каждого своя доза сведений о предках. И не столь важно, у кого в роду больше генералов или простых смертных: всякая судьба имеет свою цену. Не устаю корить себя за то, что мало интересовался кровными узами нашего, хоть и скромного, но многочисленного крестьянского рода. Казалось бы, что мешало? Жили мы впритык к железнодорожному вокзалу, и родственники, откуда б и куда б они ни ехали, считали своим долгом у нас остановиться, заночевать, а то и погостить. Помню, засиживались за столом до полуночи: воспоминаниям и рассказам о житье-бытье не было конца.

В такие моменты мать обычно доставала старинный фотографический альбом и, неторопливо переворачивая его страницы, начинала (в который уж раз!) пересказывать «жития» запечатленных на снимках людей: дедов и прадедов, бабушек и прабабушек, их внуков и правнуков.

Больше всего в нем было отцовских фотографий, что неудивительно: из всей родни у него у одного была «историческая» во всех отношениях биография. Уехавший подростком из Вятской губернии на Дальний Восток к дяде-извозчику на заработки, он вскоре служил посыльным у легендарного Лазо, участвовал в боях Народно-революционной армии Дальневосточной республики под командованием Блюхера за Волочаевку.

На пожелтевшем от времени снимке он в военном городке под Благовещенском: молодцеватый, сухопарый, в красноармейской гимнастерке с поперечными нагрудными нашивками, островерхой буденовке и с шашкой на перевязи. Рядом такая же изящная и стройная жена Вера. Пользуясь этим сходством, она, отличный значкист «Ворошиловский стрелок», не раз подменяла мужа на полковых учебных стрельбах, облачившись в его шинель и галифе.

Тут же – красавец-блондин, бывший претендент на ее руку и сердце, отцовский сокурсник по высшим командным курсам «Выстрел». Не найдя иного способа избавиться от соперника, отец вызвал его на… шахматную дуэль. И выиграл партию, а с ней и будущую жену!

Через пару страниц он с однополчанами на фоне увитого плющом средневекового замка в австрийском городке Санкт-Пельтен (1945­-й). Такой же подтянутый и молодцеватый, как и после Гражданской. Лишь черная перчатка протеза на левой руке, которую гвардии полковник потерял под Веной за день до Победы, отличает его от выпускника «Выстрела».

Теперь, когда родителей уж нет и сам я почти что их ровесник, черно-белые и светло-коричневые фотографии в альбоме предстают кадрами немого кино, которые никто и никогда уже не озвучит. Некая фотоусыпальница родни, как ни печально это звучит.

Моя двоюродная тетка Аграфена Ивановна (царство ей небесное!) из родной деревни Вордушино, куда меня каждое лето привозили на каникулы, не уставала мне внушать: «Ты хоть и городской, а помни – родо-то у нас одно!» Ее так и прозвали – Одно Родо. А ведь старушка зрила в корень: с ее сермяжного «родо» и начинается слово «родословная»!

Сказано Буниным: «Венец каждой человеческой жизни есть память о ней, – высшее, что обещают человеку над его гробом, это вечную память. И нет той души, которая не томилась бы втайне об этом венце».

Что касается памяти вечной, не знаю. Но хоть какую-то, пусть даже недолговечную, память о родных и близких нам людях сохранить и передать наследникам мы должны. Для этого не так уж много надо: достаточно лишь заглянуть в пылившийся в серванте или на антресолях семейный альбом.