Сегодня исполняется 105 лет со дня рождения Героя Советского Союза, лауреата Ленинской премии татарского поэта Мусы Джалиля. По традиции в Национальном музее РТ состоится День подлинника – торжественный вынос бессмертных Моабитских тетрадей, написанных поэтом в фашистских застенках…
Иной раз кажется, что о Джалиле известно уже все. Опубликованы несколько солидных монографий, посвященных его жизни и творчеству, созданы десятки художественных произведений – пьес, киносценариев, романов, повестей… Я уж не говорю о многих тысячах посвященных поэту статей, заметок, поэтических и прозаических откликов.
И все же упорные поиски открывают все новые, ранее неопубликованные материалы. Вот и на этот раз в Центральном государственном архиве историко-политической документации РТ удалось обнаружить два ранее неизвестных документа. Одно из них – письмо вдовы поэта Амины Джалиль Зиннату Муратову, который в те годы был первым секретарем Татарского обкома партии. Второе – докладная записка председателя правления Союза писателей ТАССР Ахмеда Ерикея тому же Муратову в ответ на его запрос по поводу письма Амины Джалиль.
Эти документы позволяют нагляднее представить обстановку первых послевоенных лет и причины затянувшейся реабилитации Мусы Джалиля.
“Уважаемый т. Муратов!
Я долго не решалась обеспокоить Вас своим письмом. Но исключительная важность излагаемого мною дела заставила меня обратиться к Вам с этим письмом. Речь идет о моем муже, Мусе Мустафовиче Залилове-Джалиле, – татарском поэте.
Я не буду говорить о нем как о поэте, мне кажется, его имя Вам известно по произведениям, но когда речь идет о дискредитации его имени, мне кажется, что я, как жена и друг, имею право вступиться за его честь.
Муса Мустафович Джалиль с первых же дней войны был мобилизован в РККА, но, поскольку у него не было звания, его послали на курсы политработников, после окончания которых он был зачислен в резерв политуправления.
Он дважды подавал рапорт о назначении его на фронт. Просьба его была удовлетворена, и 26 февраля 1942 г. он выехал на Волховский фронт. Последнее письмо от него было получено в июле 1942 г., после чего ни я, ни его друзья не получали никаких известий. Но в мае 1945 г. меня вызвали в Союз писателей СССР и показали письмо, которое было написано его рукой на листке, вырванном из какой-то книги с чистыми полями, где имеется запись следующего содержания:
“Я, известный татарский писатель Муса Джалиль, заключен в Моабитскую тюрьму как пленный, которому предъявлены политические обвинения, и, наверное, буду скоро расстрелян. Если кому-нибудь из русских попадет эта запись, пусть передадут привет от меня моим товарищам по перу в Москве”.
Дальше было перечисление фамилий – Фадееву А.А., Павлу Тычине, Корнейчуку…
Меня вначале удивило то, что приветы были написаны не друзьям – татарским писателям, а людям, с которыми он был знаком очень мало, кроме А.А.Фадеева. Но, по-видимому, упоминанием имен известных писателей он хотел обратить внимание на это письмо и гарантировать его доставку. Но, к моему удивлению и сожалению, письмо это было оставлено без внимания со стороны Союза писателей ТАССР. По-видимому, никого особенно не заинтересовала дальнейшая судьба поэта Джалиля.
В Казани распространяются слухи, дискредитирующие имя Джалиля, тем более непростительно это людям, занимающим официальные посты, но факт остается фактом – разговоры принимают серьезный оборот, и хотя оперы на либретто Джалиля продолжают идти на сцене, в радиокомитете воздерживаются передавать его вещи “до выяснения”.
Но когда это дело “выяснится” – неизвестно, поскольку никто и не собирается его выяснять, а более того, даже хотят запутать. Я очень боюсь, что Джалиль сейчас является жертвой интриг, о которых хоть и неловко, но я вынуждена сказать несколько слов. Как Вам известно, со временем должна пройти декада татарского искусства, а коронные оперы татарского оперного театра написаны на либретто Джалиля, и, конечно, если бы удалось снять их со сцены, то тому же клеветнику это было бы кстати. Но так или иначе никто не имеет права обливать грязью честное имя поэта Джалиля. И несмотря на всю эту ситуацию, я не вижу, чтобы кто-нибудь стремился пролить свет на это дело и постарался бы окончательно выяснить роль поэта Джалиля в этой войне.
Не все поэты-писатели заслуживают громкого имени и лавровых венков, но сохранить хоть скромное и честное имя стремится каждый. А поскольку Джалиль погиб, я эту миссию взяла на себя и обращаюсь к Вам с просьбой помочь мне в этом деле.
Если татарскую общественность и Союз писателей ТАССР не волнует судьба своего национального поэта и его произведений, то меня волнует участь моего мужа, отца моего ребенка, и мы с дочерью просим Вас отозваться на нашу просьбу.
Письмо М.Джалиля, о котором я говорю выше, находится в Союзе писателей СССР, и выслать его я не могу. Прилагаю копию письма писателя А.А.Фадеева и справку из райвоенкомата о моем муже М.М.Джалиле.
25.VI.46. С уважением к Вам
Амина Джалиль.”
Это письмо написано спустя год после того, как на развалинах Моабитской тюрьмы была найдена предсмертная записка Мусы Джалиля. Все это время Амину Джалиль чуть ли не каждый вечер вызывали на Лубянку и заставляли часами простаивать в коридоре. Затем задавали несколько дежурных вопросов о муже и отпускали. А когда Амина-ханум пришла в Союз писателей СССР, чтобы узнать о муже, ее в коридоре случайно встретил приехавший из Казани руководитель творческого союза татарских писателей Ахмед Ерикей. По словам А.Джалиль, он грубо прикрикнул на убитую горем вдову: “Что вы здесь делаете? Жене предателя нечего делать в Союзе советских писателей!”.
Амина-ханум ушла, как оплеванная, и до конца жизни не могла простить этого А.Ерикею, хотя он впоследствии, когда имя Джалиля прогремело на всю страну, и просил у нее прощения. Говоря в своем письме об интригах некоего клеветника, А.Джалиль, скорее всего, имеет в виду именно его.
Однако докладная записка самого Ерикея показывает, что дело вовсе не в личных качествах руководителя Союза, а гораздо глубже и серьезнее. Ахмед Ерикей пытается установить истину и получить от компетентных органов четкий ответ на прошлое поэта и его соратников. Однако процесс этот затянулся на многие годы, и правда всплыла на поверхность лишь после смерти “вождя всех народов”.
“Секретарю Татобкома ВКП(б) т. Муратову З.И.
В плену у немцев оказались несколько татарских писателей. Среди них: Муса Джалиль,
А.Алиш, Шамиль Гаряй, Н.Давли, Р.Саттар. До 1945 года мы о них ничего не знали и считали погибшими. Главным образом нас интересовала судьба крупных писателей. Таковым был Муса Джалиль, который в 1941 году был мобилизован, обучен на кратко-срочных курсах и отправлен на фронт. Вначале Муса Джалиль писал очень часто, но с мая месяца 1942 года от него ничего не было. Позднее нам удалось установить, что армия, в которой служил Джалиль и которой командовал генерал Власов, попала в окружение. А затем на фронте я узнал, что генерал Власов ока-зался предателем Родины. Больше мы ничего не знали.
В мае 1945 года в Москву на имя А.А.Фадеева пришло письмо. В нем была записка М.Джалиля, датированная декабрем 1944 года. В этой записке М.Джалиль писал, что он за политические дела сидит в Моабитской тюрьме в Берлине. Никаких подробностей там не было. На основании этой записки мы решили, что Джалиль был на нашей стороне и не предал Родину. Записку эту тогда нам не дали, ибо решили проверить через соответствующие органы.
Весной 1946 года начали возвращаться пленные, которые хорошо знали Джалиля и рассказывали о том, что он работал в фашистской газете “Идель-Урал”. Тогда же мне сообщили, что вернулся какой-то пленный и привез записи детского писателя А.Алиша. Я заинтересовался этим и попросил жену Алиша показать мне эти записи. Жена Алиша мне принесла 2 блокнота, один из них принадлежал А. Алишу. Из этого было ясно, что три татарских писателя (Джалиль (он же Гумеров), Алиш, Саттар) сначала находились в свободном лагере, а затем были привлечены к работе в газете “Идель-Урал”. Р.Саттар бежал. Джалиль (Гумеров) и А.Алиш сидели в тюрьме за политические дела, за подстрекательство к коллективному бегству. Эти записи Алиш сделал после того, как его выпустили из тюрьмы, а дальше ничего не известно. Говорят, что все они расстреляны.
В день получения блокнотов от жены Алиша ко мне приходит представитель МВД т. Музаффарова и забирает блокноты. В тот же день меня вызывают в МГБ к т. Дивердееву. Я очень кратко информировал его о состоянии современной татарской литературы. Рассказал о блокноте. Он меня упрекнул за то, что блокнот я отдал в МВД, а не в МГБ. Я спросил, какой политики мы должны держаться в отношении А.Алиша, М.Джалиля и Р.Саттара. Тов. Дивердеев сказал, что эти писатели действительно сотрудничали во вражеской газете, следовательно, были предателями Родины. Нужно воздержаться от дальнейшей популяризации. Об этом разговоре с т. Дивердеевым я тут же поставил в известность т. Гафарова. Он мне посоветовал пока об этом не шуметь, а он в свою очередь все выяснит. Через два дня я опять звонил т. Гаффарову. Он сказал: вопрос выяснить еще не удалось, но точки зрения в этом вопросе
т. Ручкина с т. Горбулиным (судя по всему, работники силовых ведомств – МВД и МГБ – Р.М.) расходятся. Горбулин сказал, что он располагает материалами, компрометирующими писателей, а т. Ручкин, наоборот, оправдывающими.
Для меня и вообще для Союза писателей этот вопрос не ясен. Недавно по этому вопросу я звонил работнику МГБ т. Абдуллину, он обещал, что вопрос выясняется и выяснится недели через две или три.
Вообще, этот вопрос нужно выяснить и положить конец различным кривотолкам. Если есть сведения, опровергающие виновность Джалиля и Алиша, нужно выступить в печати, писать об их творчестве и хотя бы обиняком намекнуть, что они и в плену работали на нас. Можно писать статью вообще о писателях, погибших за дело Родины. Мы до сего времени ничего не сказали о поэте Нуре Баяне, который погиб в Австрии 23 IV-45г. Читатель ничего о нем не знает. Неопределенность положения с писателями, бывшими в плену, создает разные сплетни и слухи. Мы очень заинтересованы в быстрейшем разрешении этого вопроса.
16 Vll-46.
Казань, А.Ерикей.”
