24 августа в Казани, на площади 1 Мая у памятника поэту-герою Мусе Джалилю по традиции состоялся поэтический митинг, посвященный 61-й годовщине гибели Мусы Джалиля и джалильцев, которые были казнены 25 августа 1944 года.

Предлагаем в связи с этим вниманию читателей заметки известного джалиловеда писателя Рафаэля Мустафина.

Письмо Александра Фадеева

В июне 1946 года вдова поэта Амина Джалиль получила письмо от председателя правления Союза писателей СССР Александра Фадеева.

“Товарищ Залилова!

Во время пленума Союза писателей в Москве в 1945 году (он проходил весной. – Р.М.) было получено письмо от одного подразделения Красной Армии, занявшего Моабитскую тюрьму в Берлине. В этом письме они сообщали, что, заняв тюрьму, среди всякого бумажного мусора они нашли вырванный из какой-то книги листок, на полях которого имеется запись татарского писателя Мусы Джалиля. Листок этот был приложен. На полях была запись примерно следующего содержания: “Я, известный татарский писатель Муса Джалиль, заключен в Моабитскую тюрьму как пленный, которому предъявлены политические обвинения, и, наверное, буду скоро расстрелян. Если кому-нибудь из русских попадет эта запись, пусть передадут привет от меня моим товарищам – писателям в Москве…”

Далее приводились московский и казанский адреса Джалиля, а также адрес Союза писателей в Москве.

Так на Родину пришла первая весть о подвиге Джалиля. Но сама записка поэта, к сожалению, затерялась, и мы судим о ее содержании только по письму А.Фадеева.

С тех пор прошло шесть десятилетий. И вот совсем недавно удалось найти новые документы, проясняющие историю этой исторической находки.

Еще один свидетель

Просматривая газету “Еврейское слово” (она приходит в Казань в крайне ограниченном количестве экземпляров), я обратил внимание на статью Владислава Юрченко “Послания, не дошедшие до адресатов” (“Еврейское слово”, №16 от 20-26 апреля 2005 года). В ней сообщалось, что накануне 60-летия Великой Победы житель Москвы Леонид Крель передал в архив фонда “Холокост” архив своего отца, Пинхаса Креля, умершего еще в 1956 году. Самую ценную часть этого архива составляли страницы из русских книг с записками заключенных, найденные в Моабитской тюрьме. При этом Леонид Крель изложил историю этих бумаг и биографию отца.

Пинхас Гидальевич Крель родился в 1894 году в Бердичеве на Украине. Служил в царской армии и участвовал в боях Первой мировой войны. После революции вступил в компартию и работал на различных руководящих должностях.

В феврале 1943 года на фронте погиб его сын Вольф. И хотя Крель не подлежал призыву по должности и возрасту, он добровольцем ушел на фронт, чтобы отомстить фашистам за гибель сына. Участвовал в боях за освобождение Прибалтики, Польши, во взятии Берлина.

В апреле 1945 года в составе 79-го корпуса он продвигался к центру Берлина с севера и принимал участие во взятии тюрьмы Моабит. Непосредственный организатор этих боев генерал-полковник В.М.Шатилов в своих мемуарах пишет об этом так:

“К одиннадцати часам 28 апреля (1945 г.) части нашей дивизии овладели заводским кварталом южнее Малого Тиргартена. Перед нами лежала Моабитская тюрьма – огромное зловещее здание, встретившее нас ураганным огнем… После короткого, но мощного артналета полки двинулись вперед… Тюрьма уже в наших руках. Распахнуты двери камер, освобождены узники. Только после окончания войны я узнал, что в этой тюрьме находился ранее и погиб выдающийся советский татарский поэт Муса Джалиль… Среди освобожденных были не только советские люди, но и чехи, поляки, французы. Были там и немецкие коммунисты”.

Впоследствии Пинхас Крель рассказывал своему сыну, что их часть остановилась во дворе тюрьмы на отдых. И тут он обратил внимание на разбросанные по всему двору полуобгоревшие книги и бумаги (взрывом разметало тюремную библиотеку). Большинство книг было на немецком языке. Но среди них изредка попадались и русские. Просматривая их, он увидел на полях и чистых листах некоторых из них карандашные записи. Среди прочих наткнулся и на листок с запиской Мусы Джалиля. Этот лист Крель взял с собой и после демобилизации в июле 1945 года направил по указанному в записке адресу.

Напоминаю, что в то время на имени Джалиля стояло клеймо предателя, поэтому никакого ответа на свое письмо П.Крель не получил.

Предсмертные крики

Среди переданных в архив фонда “Холокост” бумаг – страницы из книг А.Пушкина, Ф.Достоевского, по истории, археологии и искусству на русском языке. Все эти книги напечатаны в Берлине и в Лейпциге в начале 20-х годов, когда в Германии жила крупная колония эмигрантов из России. Судя по записям на полях и чистых листах, книги эти ходили из рук в руки, и многие узники стремились оставить о себе какую-то память. Эти предсмертные крики и сегодня нельзя читать без волнения. Вот одно из свидетельств. На странице 495, вырванной из “Братьев Карамазовых”, читаем: “Здеся сидел Ляня осуждяняй на 10 годов. (…) Тут рубають гылыву. Сидел 7 месицев до суды. Но суд намятский пригывырил отрубыть гылыву большевику. (…) Мой адрясе. Донбасс, г.Сталино. Рудник Смалянка. Шахты №11. Ул.Воровского, дом №19-2. Жина Галя, мать Настья Камынины. Прышу собщить рыдним троя дитья: Вова Витья Валик. Остаются нящяснях сирот. Но дятки отвяти за отца ваш”.

По всему видно, что это писал человек немолодой (отец троих детей), малограмотный, с одним-двумя классами образования – донецкий шахтер. Как он попал в Моабитскую тюрьму? За что ему отрубили голову? Может быть, его насильно угнали на работу в Германию, а он совершил тут какую-нибудь диверсию на военном заводе?

Другой заключенный по имени Алеша на страницах той же книги выражает беспокойство, что плохо писал, т.к. “руки были замкнуты на замок”. Среди заключенных было много узников из оккупированной немцами Украины. Это чувствуется и по стилю, и по “акценту”, и по орфографии. На обороте изображения ацтекской росписи из учебника по археологии автор другой записки поясняет: “Сматрел книгу Иванов Костя iз Харькова адрес Казармовская №37 кв.6. Товарищи кто будет сматреть эту книгу то прачитай что написана и если выйдиш на волю iбудiе в Расii то напиши радним пiсмо что пагиб за сваю родiну что наши братыня бьются за нас i скора будут здесь. Сижу 6 месяцев без суда i нiзнаю что будiт”. С ним на этой же странице вступил в полемику его безымянный оппонент: “Никогда этому небывать. Нужно гнать если дурацкие мысли в голове”.

Обратите внимание на эту приписку. Она говорит о том, что в Моабите оказались люди разных взглядов. Кто-то свято верил в Победу, кто-то полагал, что “этому никогда не бывать”. Вот и на полях записки Джалиля были такие же полемические записи (“Вашего Джамбула уже нет в живых”). Записи свидетельствуют о том, что, несмотря на строжайшую изоляцию, в тюрьме все про всех знали. Люди перестукивались через стену, передавали друг другу записки, переговаривались во время прогулок и через окна во время бомбежек. Видимо, так же распространилась весть и о казни М.Джалиля.

В качестве одного из средств общения служили и книги из тюремной библиотеки. Они были исписаны до того густо, что один из заключенных, видимо, более образованный, не выдержал, письменно обратился к собратьям по заключению:

“Русские книги читаем только мы, русские. Поэтому я думаю, что нужно нам относиться более бережно к книгам, а то уже листы стали вырывать. “Герой”, “Вор” или “Политический” – все равно читай и не пиши в книге, лучше для себя и для других”.

Запись эта дает представление и о статусе заключенных. Среди них были и “герои”, то есть совершившие какой-то подвиг, серьезный проступок против гитлеровцев, и “воры”, то есть уголовные элементы, и политические (этих в основном сажали за “язык”, то есть какой-нибудь анекдот о Гитлере или разговоры с осуждением фашистского строя).

Большинство писавших на полях тюремных книг оставляли свои адреса. Пинхас Крель, как человек ответственный и добросовестный, по словам его сына, писал после войны письма по этим адресам. Но ни одного ответа, кажется, так и не получил. Война перевернула все вверх дном, разбросала людей по разным концам страны. Многих просто уже не было в живых.

Записки Джалиля среди бумаг П.Креля, естественно, нет. Но в записной книжке Креля военных лет сохранилась следующая запись: “Моабитская тюрьма. Найденные рукописи предсмертные, русских заключенных, которые были казнены. (Залилов) Джалил Муса, знаменитый татарский писатель. 12.IX.43”. Внизу сделана позднейшая приписка наискосок: “Переслано в Казань”.

Эта приписка несколько смутила меня. Если П.Крель послал листок в Казань, как он попал в Москву, к Фадееву? Может быть, он написал два адреса, указанные в записке, а письмо пришло в Москву? Важна и дата – 12 сентября 1943 года. Видимо, ее оставил сам поэт.

Действительно, в эти дни Джалиль находился в Моабитской тюрьме. Многие его стихи из “Моабитских тетрадей” помечены сентябрем 1943 года.

На соседней страничке блокнота П.Крель оставил рисунок фашистской гильотины, обнаруженной в той же тюрьме, и сделал такую приписку: “Берлин. 28 апреля 1945 г. В тюрьме в одном из сараев обнаружил орудие для казни заключенных”.

Таким образом, это свидетельство проясняет еще одну страничку из биографии поэта-героя.