Возле Ципьинского совета местного самоуправления стояли мужики и о чем-то возбужденно спорили. Мужики как мужики, одеты в телогрейки, но говор у них какой-то странный, похожий на финский. Неужели “горячие финские парни” приехали сюда на шабашку?..

– Нет, это местные, – смеется заместитель председателя Ципьинского СМС Зифа Зарипова, – у нас тут практически все говорят и понимают по-удмуртски. А в школе изучают четыре языка: русский, татарский, удмуртский и марийский.

– То в школе, а в быту каким языком больше пользуются?

– Да любым из этих четырех. Я часто слышу, например, как мой сын по телефону общается с приятелями по-удмуртски.

– А вы сами понимаете?

– Если меня ругают – понимаю, – шутит Зифа.

В Ципье межнациональные браки становятся, скорее, правилом, чем исключением. Зифа тут же назвала несколько фамилий. У директора местной школы Василия Трофимова, русского, жена татарка Роза, и дети свободно говорят на двух языках. А у учителя Галины Семовской муж Евгений – удмурт. Его соплеменник, слесарь Володя Демеев, женился на татарке Гульфие… В общем, полный интернационал.

Но удивляться тут особо нечему – так складывалась историческая судьба Ципьи. По архивным данным, село возникло на берегу реки Арборки, и основал его некий вотякский (так раньше называли удмуртов) мужик по имени Чапля. Но за селом закрепилось название Ципья. В старой Ципье проживали не только удмурты, но и крещеные татары. А рядышком выросло еще одно поселение – Тлогурт, что в переводе с удмуртского означает “Огненная деревня”. Дело в том, что жители деревни для сохранения огня постоянно поддерживали разожженный костер. После того как в середине XIX века была построена кирпичная церковь, обе деревни соединились под названием Ципья.

Надо заметить, однако, что принятие христианства среди язычников шло непросто. Об этом рассказывается в редкой книге, что хранится в Музее дружбы народов села Ципья – “Христианство у вотяков со времени первых исторических известий о них до XIX века”, – изданной в Санкт-Петербурге в 1899 году. Автор П.Лупов утверждает, что знает, когда произошло крещение первого удмурта. Это якобы случилось в Казанском гарнизонном полку барона Воинова в 1724 году – тогда были крещены даже не один, а два солдата-вотяка. А в деревне Ципья первым православие принял 24 марта 1729 года Алексей Михайлов Бикчура. 27 апреля того же года – Степан Гаврилов, 7 июня – Евдоким Иваночков. Директор ципьинского музея Гарифзян Галиев предполагает, что этих крестьян готовили в рекруты и потому спешили обратить в христианскую веру. Что имели новокрещеные? Сначала – 50 копеек, потом – рубль, с 1731 года им стали предоставлять трехлетние налоговые льготы, выдавать по 10 рублей и серебряные кресты для ношения.

Ципья очень быстро поднялась и стала одним из крепких волостных центров Малмыжского уезда Вятской губернии. Правительство направило сюда 17 приезжих семей, в основном русских – урядников, становых, врачей, мастеровых. Одной из ключевых фигур на селе был священник.

По ходатайству Малмыжского земства в Ципье открыли школу и участковую больницу. Но центром притяжения для жителей окрестных сел был знаменитый ципьинский базар. Его краски и многоголосье блистательно донес до нас татарский писатель Мухаммат Магдиев. В местном музее воссоздана замечательная экспозиция – торговая лавка купца Мулюкова, которого все называли Муртазабай. Судя по экспозиции, этот купец торговал не только предметами первой необходимости вроде тульских самоваров, но и диковинными для деревни напитками, такими, как рижский бальзам или европейский ром, а также швейцарскими часами, фарфоровой посудой.

Про Музей дружбы народов села Ципья надо рассказывать отдельно. Другого такого нет не только в Татарстане, но, может, и по всей России. Здесь хранятся редчайшие экспонаты. Например бивень мамонта весом 137 кг и коренной зуб весом 12 кг, найденные в окрестностях Ципьи. Но главная тема экспозиций музея обусловлена его названием.

Еще в древних индийских ведах упоминалось о фундаментальном принципе живой и неживой природы, выраженном емкой формулой “Единство – в многообразии”. В жизни села Ципья и музее, отражающем эту жизнь, данная формула нашла реальное воплощение. В этом убедились тысячи людей, ознакомившихся с экспозициями. За 38 лет существования музея здесь побывали экскурсанты из 17 стран, их восторженные отзывы на 24 языках запечатлены в 13 увесистых томах.

У истоков этого большого дела стоит учитель-энтузиаст, фронтовик Гарифзян ага Галиев. Именно благодаря его неиссякаемой энергии и организаторскому дару уже не одно поколение ципьинцев, как дети, так и взрослые, увлечено поиском интересных экспонатов для своего музея.

Говорят, что самобытность культуры лучше сохраняется в компактных национальных очагах, окруженных иноязычной культурой. Так, многие ученые отмечают, что финские татары более чисто говорят по-татарски, нежели татары, проживающие на своей исторической родине. Трудно поверить, но удмуртские этнографы только в музее села Ципья смогли найти старинные национальные нагрудные украшения, хотя до этого исколесили всю Удмуртию вдоль и поперек. Как сюда, в балтасинские края, граничащие с Кировской областью и Республикой Марий Эл, попали вотяки – остается исторической загадкой. Возможно, когда-нибудь ее отгадают, но важно, что удмурты, оказавшись в окружении чужих племен, смогли найти с ними общий язык, сберечь свою культуру и донести ее до наших дней. А сегодня в этом помогает и Музей дружбы народов.

Его экспонаты – настоящий клад для ученых-этнографов, желающих проникнуть в глубинные пласты культуры народов, издревле населявших Поволжский регион. Вот, скажем, старинные платья удмуртских, марийских и татарских женщин. Они вывешены рядышком и, на первый взгляд, мало чем отличаются друг от друга. Неспециалисту трудно провести их этническую идентификацию. Но людям знающим известно: марийцы шили одежду преимущественно из белого полотна, удмурты – из красного, а татары – из белого и голубого.

Чем объяснить такой выбор цвета? Предоставим возможность порассуждать на эту тему ученым мужам. Также пусть они попробуют разобраться, почему вышивались разные узоры на сюлыках, шимаки и калфаках – головных уборах удмуртских, марийских и татарских женщин. Или взять лапти – чем не предмет для научного исследования? Щи ими, понятно, никто не хлебал – ни русские, ни татары, ни удмурты, ни марийцы, но плели их все по-разному. У марийцев лапти получались аккуратные и узкие, у удмуртов – глубокие, у татар и русских – почти одинаковые. У каждого народа свои традиции в деревенских ремеслах, в чем-то схожие, а в чем-то отличные. Единство – в многообразии…

Сегодня в Ципье проживают 878 татар, 632 удмурта, 48 русских, 24 марийца, 14 чувашей. Опыт совместного бытия настолько прочно вошел в сознание ципьинцев, что даже в самые лихие годы село не знало больших потрясений, люди всегда тут жили зажиточно, в ладу и уважении друг к другу, словно невидимый добрый дух, поселившийся здесь со дня основания села, оберегал их от раздоров и нищеты. Однако справедливости ради следует заметить, что свою роль в развитии инфраструктуры сыграло и то, что в 1938-1958 годах Ципья была райцентром, и экономика села тогда заметно укрепилась. Некоторые из созданных в ту пору предприятий сохранились и поныне.

В Ципье практически нет безработицы, столь характерной для пригородных поселений, жители которых трудоустраиваются преимущественно в городах. Здесь же не нужно никуда ехать (да и, по правде говоря, некуда – до Казани, например, более 100 километров), рабочие места созданы в самом селе. Сельхозтехника, филиалы фабрик плетеных изделий и меховой, участок сельхозхимии, дорожный отдел

“Татавтодора”, ПМК-5, торговое объединение, пекарня, больница, школа, два сельхозкооператива – “Ударник” и “Труд”. Работа на любой вкус. Но труднее всего попасть, как тут шутливо говорят, в “ЕЭС” и “Газпром” – на подстанцию электросетей и газовый участок, где зарплата значительно выше.

Председатель Ципьинского СМС Фоат Хайрутдинов в общем доволен тем, как благоустраивается село. Во всех домах – газ, на основных улицах – асфальт, подведена чистая родниковая вода. Налажена нормальная работа коммунальных служб, организован вывоз мусора, не только Ципья, но и другие деревни имеют полигоны твердых бытовых отходов.

– Нам бы еще новый клуб достроить, – говорит “мэр” Ципьи. – В прошлом году активно взялись, но сейчас почему-то приостановлено финансирование. Вторая важная задача – заасфальтировать все дороги в селе, а не только главные. И еще хотим украсить центр Ципьи: разбить аллеи, посадить цветы, обновить памятники павшим в Великой Отечественной войне…

Советы местного самоуправления становятся ключевым звеном управления на местах. Ципья и здесь показывает пример.