Чтобы почувствовать атмосферу начала прошлого века, нужно посетить Дом-музей академиков Арбузовых, что расположился в тихом Школьном переулке Казани. Здесь все сохранилось как при прежних хозяевах. Пройдя через небольшой коридор, вы попадаете в просторную гостиную, обставленную старинной красной мебелью.
Ничто не говорит о том, что в этом доме жил ученый, выдающийся химик Александр Ерминингельдович Арбузов. Предметы и обстановка комнаты свидетельствуют скорее о том, что хозяин был музыкантом или художником. Слева рояль, на нем – скрипка в футляре. Стены увешаны картинами, написанными самим хозяином. На другой стороне гостиной – небольшой столик, окруженный массивными креслами в белых чехлах. Это уголок для семейного общения и приема гостей. За ним, в углу комнаты, – еще один столик, за которым дети делали уроки, пока не подросли. Арбузов не имел отдельного кабинета – возле двери стоит огромный письменный стол, за которым он и занимался. Но не наукой. Для нее существовала лаборатория, в которой он часто засиживался за полночь, а дома академик отдыхал.
Арбузов-старший создал собственный микромир, о котором лучше слов рассказывают вещи, окружавшие его жизнь. У Александра Ерминингельдовича (или “АЕ”, как его иногда еще сокращенно называют из-за труднопроизносимого отчества и для отличия от сыновей Бориса и Юрия – тоже известных ученых) было три страсти: химия, музыка и живопись. Он не раз говорил: “Не могу себе представить химика, не знакомого с высотами поэзии, с картинами мастеров живописи, с хорошей литературой. Вряд ли он создаст что-либо значительное в своей области”.
Рисованию Арбузов, в отличие от сестер – профессиональных художниц, нигде не учился, но специалисты подчеркивают своеобразие его творчества. “АЕ” любил делать репродукции с полотен известных мастеров, например, Куинджи – их можно увидеть в музее.
Музыка же была спутницей Арбузова едва ли не с пеленок. В деревне, где прошло его детство, по вечерам часто пели. “Как же я любил эти песни! – пишет “АЕ” в своих мемуарах. – Удивительные по красоте мелодии и исполнению, они производили на меня сильное впечатление и, вероятно, много способствовали развитию моей любви к музыке”. Арбузов играл на разных музыкальных инструментах. Однажды, будучи еще гимназистом, он проходил мимо Федоровского монастыря в Казани и увидел монаха, безуспешно терзающего гармонику. “АЕ” не удержался, взял гармонь и стал наигрывать русские плясовые мелодии. Монахи, подхватив рясы, пустились в пляс…
Но любимым инструментом была скрипка, на которой он выучился играть по-настоящему, наняв преподавателя. В 1925 году Арбузов создал в Казани струнный квартет из ученых-любителей и исполнял вторую скрипку. Для исполнения первой пригласили профессионального музыканта. В годы войны, как вспоминают старожилы, “АЕ” устраивал музыкальные концерты в воинских частях и госпиталях Казани. На его письменном столе больше книг по музыке, чем по химии. Среди авторов – Шаляпин, Чайковский, Бородин…
Кстати, с книжкой Бородина – известного химика и талантливого композитора – связан интересный эпизод, случившийся совсем недавно. В 1997 году указом Президента РТ М.Шаймиева учреждена международная Арбузовская премия. И всех ее лауреатов, естественно, знакомят с музеем “АЕ”. Когда французский химик Франсуа Матей увидел на столе Арбузова книжку химика Бородина, он крайне удивился: “У нас в Париже его знают как музыканта!”
Но Арбузова, несмотря на его серьезное увлечение музыкой, знают в мире, конечно, в первую очередь как ученого, создавшего новое направление в химической науке – химию фосфорорганических соединений. И неудивительно, что открытие это состоялось именно в Казани – колыбели российской химии. У ее истока стоял А.Бутлеров, от него отошли множество рукавов: А.Фаворский (Петербургская школа), В.Марковников (Московская школа), Е.Вагнер (Варшавская школа)… А ручеек, который отвел от основного русла А.Арбузов, превратился со временем в большой самостоятельный канал – в химической науке появился новый раздел, а в Казани – специализированный институт.
Биографы “АЕ” находят весьма символичным, что за 40 дней до своей кончины великий Бутлеров встретился с девятилетним Сашей Арбузовым и как бы передал ему эстафетную палочку. Хотя это был совершенно рядовой эпизод, каких в жизни каждого человека случается превеликое множество. Патриарх российской химической науки отдыхал в деревне Бутлеровка, всего в полутора километрах от Арбузов-Барана (ныне Алексеевский район Татарстана) – родового поместья Арбузовых. Отец Саши был дружен с соседями и частенько захаживал к ним на пасеку – помимо всего прочего Бутлеров был известен как крупный специалист по пчеловодству. На этот раз отец взял с собой и Сашу.
“Вероятно, от волнения и робости, – вспоминал позже “АЕ”, – у меня совершенно выпали из памяти первые впечатления встречи и знакомства с Бутлеровым. Но я довольно отчетливо помню, как Александр Михайлович повел отца показывать ему сад, оранжерею и главным образом пчельник. Мое детское внимание было поглощено прекрасными газонами, клумбами с цветами, а больше всего спелой красной смородиной и крыжовником, которыми мне разрешили полакомиться. День был жаркий. Бутлеров и отец шли с непокрытыми головами. У меня остался в памяти огромный характерный лоб Бутлерова с большой залысиной”.
Вот, собственно, и все. Тем не менее такая встреча состоялась, и она зафиксирована в анналах истории. Повлияла ли она на жизненный и профессиональный путь Александра Арбузова? Скорее всего, нет. Он рано, еще на заре научного творчества, нащупал главное направление своих исследований – фосфорорганические соединения – и никогда ему не изменял.
Сначала была теория, получившая позже прикладное значение. Согласно классификации В.Оствальда, все ученые делятся на “классиков” и “романтиков”. Первые основательно разрабатывают лишь одну научную тему, а вторые, напротив, отличаются быстрой реакцией на все новое и моментально переключаются от одной проблематики к другой. К какой категории отнести Арбузова? Биографы теряются. С одной стороны, вроде бы чистый “классик” – верен теме, но с другой… Арбузов совершил столько открытий!
Так, в 1931 году в Казани в лаборатории Арбузова в чистом виде был получен ТЭПФ – первое фосфор-органическое вещество. Его использовали в сельском хозяйстве против тли, но из-за высокой токсичности пришлось потом от него отказаться. Следующий препарат – пирофос, употреблявшийся в борьбе с колорадским жуком – получился более удачным.
Другая область применения фосфорорганических соединений – медицина. В начале 50-х годов был очень популярен фосарбин – средство против глаукомы. Арбузов получал сотни писем с просьбой выслать “глазные капли” и никому не отказывал.
1967 год для Арбузова был особым. В связи с 90-летием и 65-летием научно-педагогической деятельности юбиляра награждали шестым (!) орденом Ленина. Пресса уделила этому событию большое внимание. 12 сентября 1967 года в “Правде” появилась статья “Родоначальник третьей химии”. Вот что писал ее автор академик А.Несмеянов: “Александр Ерминингельдович Арбузов, блестящие исследования которого известны во всем мире, – достойный продолжатель научных традиций славной Казанской школы химиков, возглавляемой им более 55 лет… Современная химия фосфорорганических веществ в значительной степени, как признано во всем мире, – арбузовская химия. Но, кроме того, это – одна из фундаментальных колонн, державших новое здание “третьей” химии, занимающей среднее положение между органической и неорганической, а именно элементоорганической химии. В создании этой новой научной дисциплины – большая заслуга А.Е.Арбузова”.
У супругов Арбузовых было трое детей: сыновья Борис и Юрий и дочь Ирина – все стали химиками. Правда, Ирина уехала в Ленинград, а Юрий в Москву, в Казани остался лишь старший сын Борис. Сначала Борис Александрович поступил на лесной факультет университета. Так решил семейный совет. Почему отец не захотел, чтобы первенец пошел по его стопам? Трудно сказать. Возможно, сработала “дворянская щепетильность”: “АЕ” не хотел, чтобы говорили, что его сын якобы устраивается в жизни за счет отца. А может, и сам Борис поначалу не проявлял интереса к химическим наукам. Практику он проходил в Раифском лесничестве, где работала научная экспедиция А.Е.Арбузова. Это знойное лето 1925-го и предопределило его дальнейшую судьбу: личную и профессиональную. Борис Арбузов женился на своей школьной подруге – красавице Ольге Михайловой и переключился с “лесной части” на научную. Дело в том, что экспедиция, в составе которой он работал, занималась исследованием состава смолы и ее добычи. Результат всех потряс! Если раньше Россия ввозила скипидар и канифоль из-за границы, то вскоре благодаря разработкам Арбузовых она научилась сама делать эти продукты и вышла по их производству на второе место в мире…
До 1955 года Арбузовы-младшие жили в родительском доме, где им выделили отдельную комнату. Хотя на самом деле дом не принадлежал Александру Ерминингельдовичу: до революции он его снимал, а после тотальной национализации усадьба перешла в госсобственность. Но семья академика в ней так и осталась, и “АЕ” прожил здесь до своей кончины.
А в 1969 году, после смерти ученого, постановлением президиума Академии наук СССР было решено создать мемориальный музей. Вся его коллекция – более 20 тысяч подлинных экспонатов – бесценный дар семьи Арбузовых городу Казани.
На снимке: академик А.Е.Арбузов с внучкой Мариной, 1952 год.
Фото из архива Дома-музея академиков Арбузовых.
