В расслоенной донельзя России благотворительность могла бы стать предтечей национальной идеи
Расхожая фраза “Вам помочь?” для отечественного кино-телеэкрана стала таким же набившим оскомину клише, как и пресловутое голливудское “Ты в порядке?” Вопрос ради вопроса, а не ответа (не припомню, чтоб на пароль “Ты в порядке?” следовал отзыв “Нет”), скорее, это некая условная фишка для заполнения сценарных пустот. И когда в супермаркете ко мне с навязчивой готовностью спешит продавщица: “Чем я могу вам помочь?”, я отвечаю: “Разве что деньгами!”
Шутка шуткой, но в реальной помощи (и в основном, деньгами) преобладающая часть населения нашей страны сегодня нуждается как никогда. Редкий выпуск местных газет, радио- и теленовостей обходится без обращений: “Срочно требуется помощь!” Кому-то нужна донорская кровь редчайшей группы, кому-то – деньги на операцию или лечение за рубежом. Свежий пример с Кариной Халиуллиной: швейцарские врачи берутся восстановить девочке зрение, но это будет стоить 2 миллиона долларов! Как правило, речь идет о детях из малообеспеченных семей, которым такие суммы и не снились. Вчера в почтовом ящике обнаружил бланк частного фонда, собирающего средства на лечение детей, больных раком.
А почему, спрашивается, при наличии всевозможных государственных структур, медицинских центров, ассоциаций, фондов (детских в том числе) родители вынуждены взывать к неведомым им доброхотам, как к “службе спасения” в последней инстанции? И почему экстренную социальную помощь, которую в подобных случаях обязано незамедлительно и безвозмездно предоставлять своим гражданам государство, им приходится выпрашивать у частных лиц, как милостыню? На их счастье, мир не без добрых людей.
Когда Владимиру Гурьянову из Верхнего Услона, ветерану труда, коротковолновику-любителю и вне-штатному звонарю Свято-Николо-Ильинской церкви представилась редкостная возможность поместить сына в Институт головного мозга Российской академии наук, он, что называется, ударил во все колокола. Правда, для этого ему не пришлось подниматься на колокольню – его тревожный “набат” односельчанами был услышан и так.
Дело в том, что еще в трехлетнем возрасте Антон упал на бетонную плиту, ударился головой, сломал ногу. Врачи занялись ногой, а на ушиб головы не обратили внимания. Да мальчик и не давал поводов для беспокойства: хорошо учился, значительно опережая сверстников в развитии, знал множество стихов, речь его была безупречной, он неплохо рисовал. Симптомы провалов памяти проявились позже – после 8-го класса ему пришлось оставить школу. Где и как его ни лечили: в РКБ, психбольнице, нетрадиционной медициной – все тщетно! Итог – инвалидность 2-й группы, без права устройства на работу. Случайно узнав про вышеназванный институт, родители отправили туда результаты последних обследований, включая карту мозга.
И вот, наконец, долгожданный вызов на комплексное клиническое обследование в психоневрологическом отделении! Правда, за четырехнедельный курс надо было заплатить 95 тысяч рублей! С большим трудом главе семейства удалось оформить в банке кредит с рассрочкой на три года. Но и этого было недостаточно: с сыном должна была ехать мать – ухаживать за ним в палате, покупать лекарства, еду, оплачивать свое проживание, наконец. На все про все еще по десять “штук” в неделю!
В районной администрации, куда обратился Гурьянов-старший, ему объяснили, что “пожарных” денег у них нет. От отчаяния он готов был объявить перед парадным подъездом голодовку: терять-то нечего, положение безвыходное! Однако, поостыв, решил через районную газету “Волжская новь” обратиться к землякам: люди добрые, помогите, кто сколько может! Вы меня знаете – выкручусь, отработаю. На столбах, автобусных остановках, дверях магазинов расклеил объявления с номером своего банковского счета.
Первый “взнос” в 500 рублей поступил от уборщицы. “Сбросились” и прихожане храма: кто по тысяче, а кто по две. Некоторые из поселковых давали в долг – сосед Петрович, к примеру, одолжил пять тысяч. Десять тысяч рублей выделил районный отдел соцзащиты, жене на работе оказали материальную помощь, собрали деньги в коллективах гимназии и школы. Причем добровольными “спонсорами” оказались далеко не самые состоятельные люди: учителя, госслужащие, пенсионеры. А местные бизнесмены, коммерсанты, на которых он больше всего рассчитывал, от него как раз и отмахнулись: кризис! Прав был Марк Твен: “Банкир – это человек, который одолжит вам зонтик в солнечную погоду, чтобы забрать его, как только пойдет дождь”.
Откликнулись на SOS и собратья по радиоэфиру. Пришли валютные переводы от американских коллег, с которыми верхнеуслонец многие годы переговаривался на радиолюбительских частотах, а с иными и лично общался. Две тысячи рублей прислал “бегущий по радиоволнам” дворник, а ныне безработный Анатолий из Омска. Как говорится, с миру по нитке – голому рубаха.
А сколько таких форс-мажорных ситуаций каждодневно возникает в республике, стране! Очевидно, что государство, живущее по принципу: “Своим – все, для остальных – закон”, с функцией “неотложки” не справляется. Тогда почему бы ему не привлечь к реализации своих непосильных социальных обязательств политическую, деловую, культурную элиты? При заоблачных доходах их представителей, “рассекреченных” публикацией налоговых деклараций, благотворительские отчисления от этих гиперкапиталов образовали бы своего рода региональные стабилизационные фонды, но не для инвестирования банкиров и разного рода “совладельцев”, а оказания оперативной помощи неимущим согражданам в чрезвычайных обстоятельствах. Вообще, традиционная российская благотворительность богачей, как альтернатива исконной благотворительности нищих, могла бы стать целой национальной отраслью, по эффективности не уступающей нефтяной и газовой. А в социальном плане сыграла роль предохранительного клапана, стравливающего пар общественного недовольства.
Только вот непомерно расточительные на личные услады и амбиции “сливки общества” не спешат поделиться своими сверхприбылями со страждущим и прозябающим в нужде “электоратом”. Исключения тут редки. Разве что олигарх Потанин, не прекративший финансирование ряда персональных социальных программ, хотя и потерял за время кризиса, как утверждают СМИ, 15 миллиардов долларов из 20. Раскошеливается ли подобным образом госпожа Батурина – третья в списке самых богатых женщин мира, мне ничего не известно.
Зато примеров ново-русской благотворительности, основанной на личной выгоде, возможности получить “индульгенцию” на налоговые льготы, сколько угодно! Зачастую она лишь “фиговый листок” для прикрытия легального или полулегального коррумпированного бизнеса. И не доверять такого рода благодеяниям есть все основания. Взять хотя бы громкий скандал, связанный с бывшим шефом строительных фирм КАЗКАМ и “Татарская региональная общественная организация инвалидов военной службы” (ТРООВИС), экс-депутатом Госсовета РТ Геннадием Мамонтовым. Каюсь, наблюдая, как президент США Обама публично целует бездомную американку (по-нашему бомжиху), обещая помочь ей в обретении утраченного жилья, я невольно представил: скольких же обманутых “дольщиц” пришлось бы перецеловать основателю очередной строительной пирамиды, оставшему без крыши над головой многоквартирный подъезд! Впрочем, от подобной процедуры его спасает тюремная решетка – вместе с подельниками он отбывает срок за мошенничество в особо крупном размере. Его однофамилец, известный русский промышленник и меценат, щедро субсидировал российскую культуру – создавал народные художественные мастерские, содержал частную оперу. Наш же современник прославился лишь тем, что, заключив договоры на долевое строительство 5-подъездного жилого дома, собранные с клиентов деньги через подставные фирмы обналичил и присвоил. Проще говоря, украл.
Единственное, что объединяет две эти фамилии, – трепетное отношение к корням. Родовое гнездо Саввы Ивановича под Москвой ныне известнейший музей-усадьба Абрамцево. Геннадий Павлович в пору своего депутатства тоже соорудил на месте бывшей деревни Ивановки в Пестречинском районе некий условный знак возрождения своей малой родины: крытые дубовые ворота и стелу со списком погибших в войну земляков. В интервью одной из газет он пообещал построить тут три дома: “Пускай поселятся люди. Поначалу помогу с деньгами. Бедствовать не будут. Землю, технику дам – работай не хочу. Пусть деревня заживет новой жизнью!”
Теперь-то известно, какой он благодетель – срубить в чистом поле символические “ворота в никуда” куда проще, чем построить для конкретных жильцов реальный подъезд девяти- этажного дома.
В отличие от него истинный казанский благотворитель Асгат Галимзянов своим односельчанам “воздушных замков” не обещал – просто строил для одиноких стариков добротные дома в родном селе Булым-Булыхчи. Хотя по профессии он вовсе не строитель, а городской возчик. На фоне меркантильной и показушной “благотворительности” иных предпринимателей при должностях и званиях милосердная миссия “миллионера из трущоб” выглядит эталоном редкостного нынче бессребреничества. Уж он-то никогда и никому не докучал вопросом “Вам помочь?”, а по сермяжному своему бескорыстию и памяти о деревенском обездоленном детстве инкогнито перечислял заработанные внеурочным фермерским трудом тысячи на банковский счет Казанского дома ребенка. Сегодня Галимзянов – член Республиканского совета по вопросам благотворительной деятельности, единственный из всего его состава официальных должностных лиц попечитель-неформал сиротских заведений, покупающий для них микроавтобусы на деньги исключительно из личного кармана.
Хотя (вот ведь природа человеческая) до сих пор многие подозревают его в уму непостижимых деяниях тайную корысть. Ну прямо по Вильяму, нашему, понимаете ли, Шекспиру: “Одно из прекраснейших утешений, которые предлагает нам жизнь, то, что человек не может искренне пытаться помочь другому, не помогая самому себе”.
