Выпускник Института фундаментальной медицины и биологии Казанского федерального университета Сергей Морозов провел июль этого года в составе российской арктической экспедиции. О романтике арктического лета, полевой работе ученых и о жизни вдали от цивилизации он и рассказал нашим читателям.
– Сергей, как судьба занесла тебя в Заполярье в середине лета?
– Арктикой я буквально болел уже давно. А об экспедиции узнал практически случайно, когда смотрел видео на Youtube. Нашел ролик, посвященный арктической экспедиции за прошлый год. Отправил заявку на участие, и меня приняли.
– Что это за экспедиция, кто ее организовал, финансировал?
– Организовали два учреждения: Северное отделение Росгидромета (Северное управление по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды) и САФУ – Северный (Арктический) федеральный университет. Это, собственно, больше, чем просто экспедиция – проект называется «Арктический плавучий университет», он ежегодный. Суть в том, что группа студентов, аспирантов и преподавателей каждый год отправляется в Арктику и ради научных исследований, и ради преподавания и обучения. Маршрут каждый год меняется, бывает, что корабль доходит до норвежского Шпицбергена на западе или до устья Енисея на востоке. Нам же удалось добраться до самого северного архипелага Евразии – Земли Франца-Иосифа. Расстояние оттуда до Северного полюса примерно сопоставимо с расстоянием от Казани до Москвы.
– Плыли, то есть шли, на ледоколе?
– Нет, но ледовый класс у нашего судна был. Вообще, корабль был интересный, с историей – «Профессор Молчанов» за тридцать лет побывал и исследовательским судном, и кораблем для арктических и антарктических круизов. Сейчас он служит только для научных экспедиций и метеорологических наблюдений.
– Тяжело было адаптироваться к бытовым условиям на таком корабле?
– Определенные сложности были, в основном из-за качки. А вот туристическое прошлое сослужило добрую службу: корабль очень удобный. Мы жили в каютах по два-четыре человека. Питание, без преувеличения, великолепное, за что спасибо нашему повару: из самых простых продуктов она варила вкуснятину. Кстати, у нас – и у студентов, и у аспирантов – были дежурства на кухне. Картошку чистили, повару помогали…
В Арктике летняя температура – не выше плюс пяти градусов по Цельсию, и постоянный пронизывающий до костей ветер. Без теплой одежды никак, поэтому всем участникам выдавали личный пакет спецодежды: куртка, брюки, шапка. Пару раз довольно сильно штормило. Приходилось терпеть, хотя многие переносили шторм тяжело.
С электричеством у нас перебоев никогда не было, а вот с Интернетом в тех широтах непросто. Нет ни одной вышки, поэтому работает только спутниковая связь, да и то с перебоями. К единственному компьютеру с Интернетом выстраивалась очередь. Но и такого Интернета хватало, чтобы сообщить родным: все в порядке. А так нам всегда было чем заняться – весь день расписан.
– И из чего состоял день?
– Сначала – завтрак, потом три часа занятий, после обеда – еще столько же. Почти каждый вечер была культурная программа – своими силами, по своей инициативе. Журналистка, участница нашей экспедиции, показывала научно-популярные фильмы про Арктику, другая участница, ученый-гидрохимик, организовала для нас викторину «Большая игра». Был и поэтический вечер – читали стихи. Вообще, плавучий университет – проект мультидисциплинарный, поэтому люди со-
брались разносторонние. И атмосфера у нас была демократичная, дружеская.
– Кто же они, эти люди?
– Орнитологи, геологи, гидробиологи, историки – все, чья научная деятельность напрямую связана с Арктикой. Как правило, студенты получают шанс поехать в экспедицию за призовые места в профильных научных конкурсах, конференциях. Студентам и аспирантам экспедиция дает перспективы в научной работе. А преподаватели – это чаще энтузиасты. Многие из них ездят в Арктику уже много лет подряд.
– У вас в команде были и иностранцы?
– Да, немцы, испанка, исландка, одна девушка с Фарерских островов, американский студент с Аляски. С американцем случился неприятный курьез: визу ему дали, а разрешение на нахождение на приграничных территориях – нет. То есть находиться на корабле он имел полное право, а вот высаживаться на сушу не мог. Пришлось бедняге наблюдать все с палубы…
– Ты поехал в экспедицию как преподаватель?
– Да, это был мой преподавательский дебют. Читал лекции о флоре и фауне Арктики и мини-курс по статистике. Когда начал учиться и работать в Финляндии, заметил, что в России мало внимания уделяется языку программирования R, а в естественных науках это очень важный инструмент для статистических вычислений. Думаю, российским студентам курс был полезен.
– А как дело обстояло с научными исследованиями?
– Жаль, конечно, но с моими научно-исследовательскими планами не сложилось. Я надеялся поймать арктическую корюшку – для меня, как для биолога, это был бы бесценный материал. Главной причиной неудачи в этом деле стала непогода: мы попадали в шторм три раза, рыбачить в таких условиях с лодки – самоубийство. Зато я помогал орнитологам – дежурил на мостике, считал птиц и записывал наблюдения. Например: время 12.45 – три кайры, две чайки, координаты следующие… Такие наблюдения на протяжении нескольких часов дают довольно точные данные о численности популяции птиц, их перемещении.
– Что представляют собой полярные станции, кто их обитатели?
– Честно говоря, ожидал увидеть печальное зрелище: полуразрушенные стационары и горы мусора. Однако был приятно удивлен! На территориях станций чисто, сами здания состоят из современных блоков, аккуратно обшитых изнутри вагонкой. Внутри тоже порядок: отдельная кухня, библиотека, душ, сауна, в лабораториях современная техника, спутниковый Интернет. В общем, все условия для жизни.
На станциях живут в основном метеорологи, по четыре-пять человек. Летом к ним нередко присоединяются ученые для сезонных работ. А вот о собирательном образе полярника сказать мало что могу. Когда мы приехали, они делали очередной метеорологический отчет для Росгидрометцентра, поэтому мы их старались не отвлекать.
Зато наслышан, какой расцвет «полярки» переживали в советские времена. Как рассказывают, тогда профессия полярника была по престижу второй после космонавта, в Арктику шли передовые научные кадры. Зарплата у них была в разы выше средней, и года за два-три можно было без проблем заработать на квартиру. Работали на самом современном оборудовании – по советским меркам, конечно. Бытовому обеспечению полярных городков можно было позавидовать: дефицитные продукты, магнитофоны, которые большинству тогда были просто не по карману, проекторы, кассеты с новейшими фильмами, огромные библиотеки, даже оранжереи и фермы кое-где были.
Конечно, в 90-е годы все пришло в упадок. Сейчас станции понемногу начинают возрождаться. Хотя зарплаты теперь не те, что при СССР, да и контингент уже другой. В основном, если верить документальным фильмам, это молодые ребята, выпускники профильного колледжа в Новосибирске. Проработав на станции несколько лет, они могут скопить неплохую сумму. Зарплата копится на сберкнижке, ведь жители полярной станции полностью на гособеспечении, деньги все равно тратить негде. Но чтобы действительно заработать, нужно замещать несколько вакансий – быть и механиком, и связистом, и еще
– Что же делать, если болезнь?
– Тогда экстренная эвакуация санрейсом.
– Опасное приключение.
– Да, поэтому в Арктику едут в основном энтузиасты и романтики. Есть такой удивительный человек по имени Андрей Кунников. Он собрал группу студентов-волонтеров, вместе с которыми занимается очисткой и обустройством заброшенной, как говорят полярники, законсервированной станции на острове Гукера в бухте Тихой. За несколько лет сезонной работы они сделали огромное дело: собрали 70 тонн мусора, отреставрировали домик для научных сотрудников. До прихода группы Андрея станция была завалена бочками из-под солярки и другими бытовыми отходами. Вывозить мусор из этих широт, откуда и людей вывезти проблематично, та еще задача. Но ребята своего добились: сейчас на станции – красота.
Остров Гукера, пожалуй, самое необычное для меня место на Севере. Если бы я еще раз поехал в Арктику, то только туда – там и атмосфера исторического места, и красоты природы. Удивительное для этой местности безветрие: вокруг высокие скалы, поэтому нет этих пронизывающих арктических ветров. В начале ХХ века здесь зимовала экспедиция Седова, ее участники и назвали бухту Тихой. Сохранился крест, установленный экспедицией.
Сейчас бухта Тихая – один из туристических центров Русской Арктики. Кстати, здесь находится самое северное отделение «Почты России». Все, конечно, бросились отправлять открытки родным и друзьям. Я тоже открытки жене и родителям послал.
– Дошли?
– Моя дошла через два месяца. Возможно, кстати, на Большую землю она прибыла на нашем же корабле.
– Расскажи о природе. Почему на всех твоих фотографиях так пасмурно?
– Это одна из особенностей Арктики – очень мало солнца. Точнее, летом, когда мы там были, солнца было как раз много – полярный день, но почти всегда – через облака. И вечером оно, казалось, вот-вот сядет, но вместо этого издевательски проходило по самой линии горизонта и опять вставало.
В Арктике небо кажется очень низким. Деревья, кустарники – высотой как наша трава. Много мхов, лишайников. Кстати, их лучше не топтать, поэтому мы старались ходить по камням. Лишайники очень хрупкие, но каждый на Севере важен для сохранения баланса в экосистеме: они перерабатывают твердые горные породы в почву для растений, а почва в тех краях – драгоценность. В Арктике есть и цветы, правда, очень мелкие. Скалы, синие айсберги. И еще – очень много птиц. Мы видели и птичьи базары, и китов, и лежбища моржей.
– И белых медведей?
– Видел одного медвежонка, издалека. Близко подходить нельзя: белый медведь – один из самых опасных хищников этих мест. Всем полярникам, живущим на станциях, на случай встречи с ним выдают ружье. Правда, стрелять в медведя разрешается только в самых крайних случаях, при угрозе жизни. Но есть определенная техника безопасности: например, подходя к пустому домику, нужно постучать, прежде чем зайти. Медведи очень любопытны, они часто забираются в законсервированные станции. И если столкнуться с медведем уже внутри домика, шансов выйти оттуда живым мало. Основной способ защиты от медведя – отпугнуть его, например, сигнальной ракетой, или даже просто постучать ложкой по кастрюле.
– Кто обеспечивал безопасность экспедиции?
– Инспекторы, сотрудники нацпарка «Русская Арктика». Их было несколько человек с нами на корабле. Когда высаживались на берег, а высаживались мы всегда на лодках, первыми выходили инспекторы, оцепляли периметр территории, куда планировали высадить нас. Каждый инспектор следил за своим сектором. Надо сказать, действовали очень четко и слаженно. Безопасность, а еще питание – вот два оргмомента, которые были у нас на высшем уровне.
Фото из архива Сергея Морозова
