После оглашения оправдательного приговора узник казанского СИЗО попросил судью вернуть его на нары

В последнее время криминально-­тюремные фильмы, сериалы прочно заняли и без того беспросветное телевизионное пространство. Жизнь за решеткой нередко предстает в них достаточно шаблонно: упыри­сокамерники, жестокость в отношениях, верховодство воровских авторитетов, беспредел охраны – одним словом, жуть. Между тем, несмотря на все это, жизнь за решеткой не лишена тех социальных благ, к которым человек привык на воле: здесь люди работают, учатся, овладевают профессиями, развивают творческие способности, женятся и выходят замуж…

В 1999 году уроженец Зеленодольска Виктор Б. сделал в суде заявление, повергшее всех в шок. Выслушав оправдательный приговор, он попросил судью вернуть его обратно в камеру. По его словам, перспектива свободной жизни показалась ему куда менее привлекательной, чем зона.

Понять бедолагу можно. Вся его жизнь на свободе мало отличалась от зоны, разве что без колючей проволоки: детский дом, ПТУ, стройка, койка в общежитии… На заводе, где он проработал семь лет, месяцами задерживали зарплату. Чтобы не протянуть ноги, в первый раз пошел «на дело». Вор из него был никакой, но срок он все же схлопотал. Освободившись условно-досрочно за примерное поведение, долго не мог определиться с работой. Чтобы трудоустроиться, нужна была прописка, а кто его, безработного, в общагу пропишет? В общем, замкнутый круг.

Как-то с голодухи он покусился на кусок колбасы в столовой и снова оказался в 
СИЗО. Суд счел его проступок малозначительным и даровал ему свободу, которой он воспользоваться не захотел. Наоборот, настаивал на возвращении в изолятор и даже устроил на скамье подсудимых сидячую забастовку в знак протеста против вынесенного вердикта. Ошеломленные таким оборотом дела, служители Фемиды могли посоветовать «отказнику» в качестве альтернативы лишь монашеский приют. Но куда ему с его-то тюремным уставом да в монастырь?

С работой в колониях Татарстана действительно напряженка – тысячи потенциальных рабочих томятся без дела. Насколько мне известно, на всю республику имеется лишь пара-тройка ИК, где действуют производства по выпуску запорной арматуры, задвижек, кранов. И «ударники поднадзорного труда» в пенитенциарной системе не правило, а редкое исключение. Как, например, сиделец казанской «двойки» Ильдар А. В свое время за рекорд, установленный в плетении овощных сеток, ему была вручена премия в виде деликатесного набора – двух упаковок индийского чая, банки яблочного повидла и 10 пачек сигарет.

Недаром осужденные держатся за свои рабочие места и готовы отстаивать свои права в полном соответствии с Трудовым кодексом. Однажды администрация одной из казанских колоний получила от своего подопечного «заяву» о незаконном, с его точки зрения, взыскании за прогул. На рабочем месте он не появился по вполне уважительной причине – сидел в карцере за злостные нарушения, но не трудовой дисциплины, а внутреннего распорядка. А это, как говорится, две большие разницы! Возмущение зэка понять можно: за принудительную «трудотерапию» он получает вполне конкретные деньги.

Людям деловым и предприимчивым зона вообще предоставляет широкое поле деятельности, если, конечно, деятельность эта для нее прибыльна. Оказавшись за решеткой, директор двух производственных фирм и содиректор третьей Юрий Б. и в колонии смог организовать бизнес. Он обратился к руководству УИН с предложением: наладить в ИК… производство мыла. Получив «добро», засел за составление технико-экономического обоснования идеи. Друзья на воле помогли закупить необходимое сырье, оборудование, а с трудовыми ресурсами проблем не возникло. И дело пошло! На презентации мини-завода осужденные получили по нескольку кусков душистого мыла, которым в ближайший банный день мылилась вся зона! Вскоре продукцию с маркой «Сделано в ИК-19» стали закупать потребители по ту сторону «колючки».

Без отрыва от тюремного производства можно повысить и свой образовательный уровень. Причем не только в уголовной сфере, но и в профессиональной. Знаю пример, когда высшее учебное заведение взяло шефство над колонией: преподаватели читали там лекции, вели практические занятия. При этом их подопечные выказывали завидную усидчивость (если сидеть, так уж лучше за учебниками), не прогуливали (куда денешься?), не увиливали от встреч с экзаменатором (в зоне не спрячешься).

Да и среди «контингента» встречаются зэки с ученой степенью, которые от нечего делать просвещают сокамерников. Бывший директор издательства по кличке Бакалавр, переведенный в Куярскую колонию из «Матросской тишины», три раза в неделю занимался с желающими английским языком по собственной оригинальной системе, включающей психологию, самокоррекцию, аутотренинг. Вскоре члены его кружка любителей иностранной словесности «по фене ботали» уже с английским акцентом.

В свое время отличились осужденные казанской колонии строгого режима №21, став победителями интеллектуального конкурса «Ребенок в исламе», проводимом «Радио России». В течение года зэки записывали вопросы радиовикторины (их было более 200) и посылали по московскому адресу коллективные ответы, которые оказались самыми полными и точными. Им был присужден главный приз интеллектуально-духовной программы – хадж в Мекку! Правда, взглянув на обратный адрес эрудитов, организаторы викторины впали в замешательство: как можно отправить в путешествие по святым местам людей, пребывающих в местах не столь отдаленных (некоторые осуждены на срок до 10 лет)?

Из Москвы прибыла комиссия, члены которой провели консультации в Духовном управлении мусульман РТ, встретились с победителями за решеткой. В конце концов стороны пришли к консенсусу: командировать в Мекку духовника осужденных Касыма Нуруллина. Во многом именно благодаря его стараниям слушатели столь успешно сдали радиоэкзамен. Хазрат полетел на родину пророка Мухаммеда, где пролил за своих продвинутых учеников кровь жертвенного барашка на празднике Курбан-байрам.

Впрочем, отведать баранины (правда, не жертвенной, а призовой) зэки могут и без хаджа. Администрация казанской колонии №19 провела 50-летний юбилей учреждения в виде Сабантуя. И хотя зона не сеет и не пашет, сценарий торжества был традиционным для сельской национальной забавы: бой мешками на батуте, бег с яйцом в столовой ложке, поиск монеты губами в тазике с катыком. Правда, из перечня народных состязаний были исключены бег в мешках и лазанье по шесту. Начальство решило, что для контингента, где многие отсиживают сроки за особо тяжкие преступления, оттачивать столь специфические физкультурные навыки было бы неосмотрительно. Зато к всеобщей радости осталась борьба куреш. Победитель, не утративший телесной мощи зэк-батыр, в качестве приза получил живого барана.

Парадоксально, но именно в местах лишения свободы человек открывает в себе, казалось бы, несовместимые с характером его преступлений таланты: одни становятся режиссерами и диджеями зэковских радио-, телестудий, другие – бардами, третьи – исполнителями эстрадных номеров.

• Роман З. за шесть лет отсидки в казанской колонии строгого режима написал 800 картин и этюдов!

17-летний Рамиль З. из казанской воспитательной колонии в неволе начал сочинять песни. Одна из них вошла в компакт-диск лауреатов Всероссийского фестиваля музыкального творчества воспитанников колоний для несовершеннолетних «Песня на воле», организованного гильдией кинорежиссеров России. Администрация колонии отправила жюри кассету с его хитом «Не горюйте, милые!». Вскоре Рамиль вышел на свободу, а через несколько месяцев вновь вернулся за «колючку». Правда, лишь для того, чтобы получить диплом лауреата фестиваля и принять участие в шефском концерте для сверстников спецучреждения в составе выездной бригады московских композиторов и исполнителей.

А Роман З. за шесть лет отсидки в казанской колонии строгого режима написал 800 картин и этюдов! Оказавшись за решеткой, бывший студент художественного училища занятий живописью не прекратил. Правда, поначалу он использовал не кисть, а иголку, потому как основным жанром для него стала… татуировка. Но сеансы «иглоукалывания» продолжались недолго. Поклонник Левитана, Ван Гога, импрессионистов и современных карикатуристов нашел себя в дружеских шаржах, зарисовках о жизни и быте людей в неволе, поражая окружающих своим неистощимым трудолюбием. Несмотря на ряд общественных обязанностей (председатель совета коллектива учреждения, заведующий библиотекой, почтальон), он написал огромное количество работ, превратив примыкающую к библиотеке комнатку в настоящую художественную мастерскую. Этюдами и зарисовками, которые на воле могли бы сделать его богачом, он щедро одаривал колонистов и их родственников.

За глухими заборами учреждений УИН люди не только «мотают срок», но и обзаводятся семьей. Что толкает женщин и девушек под венец с осужденными? В одних случаях романтическая любовь, в других – вера в невиновность избранника, в третьих – гарантия имущественных и жилищных прав… К тому же люди, состоящие в браке, получают более частые и продолжительные свидания, чем холостяки. И хотя, по статистике, 70 процентов тюремных браков заканчиваются разводом, невесты разных возрастов продолжают с завидным упорством преодолевать огромные расстояния, хождения по инстанциям, бумажную волокиту ради того, чтобы стать «супругой в законе».

Брачная церемония здесь, как правило, предельно аскетична и укладывается в четверть часа. В «красном уголке» выездной сотрудник загса оформляет документы. Обручальными кольцами молодожены не обмениваются – в неволе этот символ супружества носить запрещено. Марш Мендельсона на этом бракосочетании не звучит, фата и нарядный костюм отсутствуют, вместо шампанского по стаканам разливают газировку, свидетелей заменяют конвоиры.

Впрочем, желающие могут скрасить казенную процедуру церковным венчанием. За последние годы во многих спецучреждениях силами сидельцев построены часовни, мечети, молельные комнаты, где заключенные могут совершать религиозные отправления. Но зона есть зона. Даже при возведении культовых объектов администрации приходится держать ухо востро.

В УЭ148/18 православная часовня сооружалась методом «народной стройки» – плотников, столяров и каменщиков среди зэков пруд пруди! Свой художник полтора года с любовью и фантазией расписывал интерьер. Часовней восхищались и проверяющие, и начальство. К сожалению, стройку прикрыли. Оказалось, что возведена часовня с грубыми нарушениями правил внутренней безопасности, за «охранкой», и, чтобы предстать пред алтарем, пастве приходилось пересекать несколько «локальных зон», что распорядком строго запрещено. К тому же стали поступать сигналы, что в часовенке не только молятся и ставят свечки, но и… гонят самогон. В ходе обысков в богоугодном заведении выявились факты «хранения спиртосодержащих веществ самодельного изготовления». Ко всему прочему обнаружился и наркослед: окна часовни использовались для заброса и проноса «дури».

Однако от зэков можно ждать и вполне благочестивых поступков. Несколько лет назад чиновники управления культуры в Калуге получили необычный почтовый конверт с фотографией могильной плиты и сопроводительной запиской. В ней говорилось, что на территорию исправительной колонии в поселке Нижние Вязовые, специализирующейся на литье запорной арматуры, поступила партия лома, в которой оказалось старинное чугунное надгробие. После того как его очистили от грязи и отмыли, выяснилось, что оно с могилы калужского купца Ивана Мешкова, почившего в 1775 году. Посовещавшись, зэки решили надгробие в плавильную печь не отправлять, а отреставрировать и вернуть по адресу. Разумеется, все расходы – за счет областных властей.