На белом свете все так же – цветут сады, течет мимо Казани в плавном своем повороте Волга, снуют по улице люди… Только вот нет Туфана. Захожу в Госсовет – нет, иду в театр, на его же спектакль, и кажется, вот-вот увижу его уверенную поступь и услышу характерный рокочущий голос – а его опять-таки нет…

Начал перечитывать все, что он написал, издал и не успел издать. И какое довлеющее чувство испытываю сегодня: почему не начал делать это раньше? Листаю его книги и мысленно разговариваю с ним. А ведь тогда, при его жизни, мы в беседах могли бы пройтись по его произведениям воочию. Сколько вопросов теперь возникает, сколько подробностей, нюансов и недосказанностей осталось за печатными строками! И уж не спросить теперь, не выяснить… Нет Туфана рядом. Уже сорок дней.

Туфан*…

Написал это таинственно-могучее имя, созвучное слову «тайфун», и остановился. Как-то пугает оно меня, в нем соединились тревога и буря, сила и величие. Это слово, окунаясь в пучины веков, через тысячи бед и лишений дошло до наших дней, став неотъемлемым от общей судьбы татарского народа…

Человек, озабоченный будущностью рода-племени, вряд ли даст своему ребенку случайное имя. Должно быть, родители Туфана еще при рождении сына предрекали ему трудную, беспокойную, но великую судьбу, вот и назвали таким необычным и редким до поры до времени у татар именем.

Почему так много об этом размышляю? Наверное, потому, что найденное родителями и прошептанное на ушко младенца имя – это своего рода жизненная установка и голос судьбы. Носитель такого имени невольно старается оправдать его, чтобы оно соответствовало своему предназначению. А как это непросто – быть достойным имени Туфан!

Написал на листе бумаги это имя и задумался… До сих пор я был уверен, что хорошо знаю Туфана Миннуллина, – мы бок о бок прожили с ним более сорока лет… Но когда сел за письменный стол в намерении написать о нем, то как-то растерялся, как мальчишка из сельской глубинки, впервые увидевший необъятное море. Видимо, общаясь с этим человеком на протяжении долгого времени, читая его книги и внимательно просматривая постановки пьес, я, при всем восхищении его талантом, не море видел во всей его необъятности, а лишь отдельные волны, лишь порывы морского ветра ощущал. А когда заново прочел книги и статьи Туфана и нанизал на одну волшебную нить его действия и поступки, то будто впервые со всей серьезностью проникся его величием.

Вот уже несколько десятков лет он по праву считается ведущим татарским драматургом. Но было время, он восхищал нас и короткими, как летняя ночь, крепкими, как ядро ореха, рассказами, в которых описывал простодушных и в то же время своенравных и хитроватых сельчан.

Взяв в руки эти рассказы, написанные три – четыре десятка лет назад, я испытал какое-то двойственное чувство. Стоит ли их перечитывать? Ведь не секрет – в детстве каждый холм кажется Эверестом, а ручей, который по колено воробью, – большой рекой… Романы некоторых писателей, в свое время считавшихся классиками, сейчас воспринимаются как бесконечная рядовая газетная статья… Может, не трогать огрубевшими от времени руками творения Туфана, когда-то приносившие праздник в твою бесхитростную душу?..

Все же, преодолев колебания, я стал читать. И уж не мог оторваться, радуясь, что книги эти выдержали испытание временем и по-прежнему трогают сердце. Я еще раз перечитал не только рассказы, но и пьесы, повести, стихи, рубаи, дневниковые записи Туфана Миннуллина… И автор предстал передо мной подлинным классиком нашей литературы, аксакалом нации.

• Писатель прежде всего должен найти больное место человека и своим произведением, как чудодейственным снадобьем, «залечить» его

Я всегда знал, что плохой человек не может создавать по большому счету хорошие, глубокие произведения. Можно писать внешне мастерски, образно, но если в основе души автора не лежит доброе начало, читатель все равно до конца не примет его работу. Творческий человек должен быть прежде всего искренним. С одной стороны, быть искренним вроде бы нетрудно. Разве сложно рассказать людям об увиденном, поведать свои мысли и чувства? Однако это в лучшем случае называется простодушием, а простофиль в народе никогда не жаловали. По-настоящему искренний человек делится с другими не только тем, что лежит на поверхности, но и самым сокровенным – чувствами, сомнениями, ошибками, страхами… И этим отдает себя на суд читателя.

В сердцевине каждого произведения Туфана Миннуллина лежат искренность и тревога за судьбу народа. Иногда мне кажется, что он чересчур обнажает свои чувства, бывает откровенен даже больше, чем нужно. Однако читатель воспринимает его вместе с ошибками, понимает, оказывает ему духовную поддержку, начинает считать его своим, близким человеком именно за эти бесхитростные, откровенные чувства, распахнутую душу.

Чтобы стать действительно великим, народным писателем, наряду с искренностью необходимо обладать рядом других качеств. Не говорю о богатстве языка, умении мастерски закручивать сюжеты и других профессиональных качествах – все это бесспорные вещи. Впрочем, как ни странно, произведения, написанные пестро и вычурно, зачастую сверкают как бабочка-однодневка, а потом забываются, пропадают.

Писатель прежде всего должен найти больное место человека и своим произведением, как чудодейственным снадобьем, «залечить» его. Это значит, он должен уметь пропускать через свою душу переживания и тревоги окружающих его людей, если брать шире – судьбу всего народа. Для этого в первую очередь необходимо быть личностью.

А сильная личность – это, как правило, человек, у которого есть великая цель и которому есть что сказать. Это еще и человек, хорошо понимающий, где и как надо это сказать. Туфана Миннуллина я знал именно как личность, обладавшую этими качествами и достоинствами, и поэтому воспринимаю его целиком со всеми его нестандартными поступками и странностями.

То, что было у него на душе, он мог без обиняков выложить и другу, и врагу.  Иногда мог обидеться или обидеть, но никогда не вставал в позу, в общении держал себя на равных что с дворником, что с президентом. Когда речь заходила о судьбе народа, страны, он никогда не оставался в стороне, напротив, несмотря ни на что, яростно вступал в самое пекло проблемы.

Он завладевал мыслями многих. Когда его спрашивали, почему наши мудрые руководители неизменно прислушиваются к его словам, Туфан отвечал с улыбкой: «Они думают головой, а я – сердцем. Секрет лишь в этом».

Я много думал о волшебной силе его произведений, старался понять их. И пришел к простому выводу. Талант, творческое своеобразие Туфана Миннуллина заключаются в умении любить людей, природу, жизнь вообще. Иные, возможно, скажут, что Туфан иногда и сердился, и гневался, и ненавидел. Да, бывало, он и серчал на что-то, но это чувство представляло собой этакую «сердитую озабоченность» за народ. Отрицательные герои в его произведениях – не пропащие люди, они, скорее, люди обманувшиеся, запутавшиеся в дебрях своей судьбы. Они тоже дети Туфана, и они также имеют право на жизнь на этой грешной земле, ибо они – творения Всевышнего. Даже ангел смерти Азраил, приходящий за душами людей, волей Туфана Миннуллина постепенно меняется в лучшую сторону, и сердце писателя само начинает симпатизировать ему.

В повседневной, материальной жизни всего хватает – и плохого, и хорошего. Пойдешь в лес – можешь сорвать ядовитый гриб, а можешь – прекрасный и нежный цветок. Каждый находит то, что ищет. Туфан Миннуллин все время искал Красоту. И когда находил ее, от всей души ликовал. Поэтому, когда читаешь его произведения или смотришь пьесы, в усталую душу будто вновь вливается энергия, хочется делать добрые дела, самозабвенно любить и жить полнокровной жизнью.

Говорят, если хочешь узнать человека, вернее, то, что он собой представляет, надо ехать на его малую родину. Истоки, среда, люди – все это оставляет в художнике неизгладимый след. Я довольно хорошо осведомлен о селе Большое Мeреткозино Камскоустьинского района – и в произведениях Туфана о нем читал, и oт людей слышал. Приходит лето, и Туфан везет в свое село самых близких по духу людей. То баньку они вместе с шутками-прибаутками построят, то еще что-то по хозяйству сотворят. А вернувшись в Казань, делятся впечатлениями, вспоминая разные «приключения» и забавные случаи. И мы, тогда молодые борзописцы, слушали писателя с открытым ртом и с белой завистью.

Я все собирался съездить в легендарное село, но побывал там совершенно неожиданно. Однажды Туфан-ага предложил мне: «Слушай, поехали через весь Татарстан на запряженной лошадью телеге! Ты, я, Марсель Галиев – втроем». Тогда в Азнакаевском районе супруге Туфана Миннуллина, знаменитой артистке Назибе Ихсановой, земляки подарили на юбилей великолепную породистую лошадь. Конечно, это благородное животное должны были доставить на машине, но Туфану захотелось на лошади проехать до Meреткозина. И вот мы втроем, с детства влюбленные в коней, отправились в путь.

Это предприятие вначале представлялось мне каким-то детским дурачеством, этаким поэтическим вздором. Но, увидев внезапно помолодевшего Туфана, и мы тоже словно сбросили со своих плеч неподъемный груз прожитых лет. Пять дней и ночей мы добирались до Мереткозина, ругая грузовики, от которых покрывались пылью с головы до ног, покашивая сено на попутных лугах, валяясь на лесных полянах с их ароматными, слегка кружащими голову травами. Проезжая мимо развалин Болгара, уже на берегу Волги, Туфан показал рукой: «Вон там, за горами-холмами, и стоит Мереткозино».

Встретить нас вышла большая баржа, чуть не с километр длиной. «И это по-туфановски», — подумал я про себя. Но главное удивление было впереди.

За этими приключениями я уже начал представлять себе, что село Мереткозино – это не что иное, как волшебный и счастливый остров где-то за горою Каф.

Вот наконец на краю горизонта показались дома, в вечерних сумерках высветился минарет сельской мечети. Улицы, тропинки, заборы, ворота, дома почти такие же, как в нашей деревне. Вроде ничего удивительного.

• Туфан Миннуллин не любил людей равнодушных, инертных, спящих на ходу, бездеятельных, бестолковых; вообще не любил пустоту в обществе и жизни

Я посмотрел на Туфана-абыя. А он, будто позабыв обо всем на свете, застыл у своего коня, как падишах, обозревающий родные владения. Здесь все ему дорого, близко, и его в деревне встречают как самого дорогого человека, любят его, верят ему. И мечеть, и дорога, и дом здесь построены им. Здесь не только его малая родина, здесь будто его небольшое независимое государство. Он с такой любовью рассказывал о каждом дереве, о каждом кустике в саду, что мы незаметно для себя влюбились в это действительно чудесное село.

На второй день мы с Марселем отправились на машине в Казань. Туфан остался в деревне, словно ребенок, не желавший вылезать из объятий матери. Долгое время мы ехали молча, каждый вновь и вновь распутывал клубок памяти, переживая перипетии этого путешествия.

Да, чтобы быть истинным писателем, прежде всего нужно иметь крепкую основу, твердую почву под ногами, любимый и любящий тебя край, родную землю. Если крона творчества Туфана раскинулась на весь татарский мир, то корни его здесь, в Мереткозине. Однажды он сказал: «Я не признаю писателя великим, пусть его слава докатилась до Москвы и Парижа, если его не уважают и не принимают близко в родной деревне».

У Туфана Миннуллина много качеств, отличавших его от других людей. Одно из них – нежелание летать воздушным транспортом. Куда бы он ни ехал, в какую бы тьмутаракань ни направлялся, в самолет ни за что не сядет, выберет поезд или машину. Не знаю, в чем здесь причина, но сам я примерно так объясняю эту, если хотите, причуду… У Туфана в душе столько мыслей, чувств, каких-то задумок, деталей, что он, видимо, не верил, что у самолета хватит сил все это поднять. Земля не отпустит, обратно к себе притянет. А иногда я думаю так: он максималист, во всем доходил до конца. Может, боялся, что если хоть раз оторвется от Земли, то уж никогда на нее не вернется – все будет лететь и лететь, аж до звезд?..

Кому-то может показаться странным, что я просто, без всякого приукрашивания, изображаю крупнейшего писателя, неординарную личность, признанного драматурга, словно он бесхитростное дитя. А ведь в каком-то смысле это действительно так. Разве человек с недетской душой стал бы в московском Дворце съездов зачеркивать букву «А» на стоящей перед ним табличке «ТАССР»? Это были годы, когда Татарстан пытался выйти из рамок автономии и заявлял о желании, вернее, требовал, чтобы ему предоставили союзный cтaтус. Туфан Миннуллин в то время – народный депутат СССР. Когда Татарстан объявил о своем суверенитете, Туфан-абый и вычеркнул «А» в аббревиатуре «ТАССР». Табличку переправили, а он снова вычеркнул. И так несколько раз. Наконец терпение организаторов истощилось, и они оставили укороченную аббревиатуру в покое. Что это, как не детскость, своего рода ребячество? Но ведь дело касалось вековых чаяний народа. А стремление по-ребячески, простодушно донести их до других говорит о том, что Туфан Миннуллин во Дворце съездов не был обычным депутатом, он по-прежнему оставался писателем и незаурядной личностью. Ведь настоящий писатель – это «умный ребенок», божественный талант, всю жизнь не теряющий детскости.

Туфан Миннуллин не любил людей равнодушных, инертных, спящих на ходу, бездеятельных, бестолковых; вообще не любил пустоту в обществе и жизни. Там, где он бывал, все оживало и, как он сам, приходило в энергичное движение. Комнаты и залы наполнялись его громоподобным голосом, бодростью, его мыслями и улыбками. Он ни к чему не был равнодушен. Когда нужно, умел и гневаться, и удивляться, и восхищаться. Он рассказывал вдохновенно и слушал вдохновенно. Поэтому везде был желанен. У Туфана был редкий дар – умение «заставлять» людей скучать по нему… Он всегда говорил громко, его слышно было чуть ли не за полкилометра. Своим рокотом он будто заявлял: «У меня от вас, люди, никаких секретов нет! Пусть все услышат мои слова!»

Много удивительных особенностей было у Туфана Миннуллина. При встрече он широко распахивал объятия, искренне, душевно здоровался, но, прощаясь, никогда руки не протягивал. То ли эта была вера в древний обычай?.. Но я вижу в этом некий намек и даже большой смысл. Он словно бы говорил: мы расстаемся, но не навсегда.

Разве не чудо – признание народом имени Туфан после великого татарского поэта Хасана Туфана? «Младший» Туфан пришел в литературу, получив благословение от «старшего». Хасан Туфан в одном из своих стихотворений восклицал: «Талантлы син, Кеше туганым!» («Талантлив ты, брат Человек!») А мне слышится: «Талантлы син, Кече туганым!» («Талантлив ты, мой младший брат!»)

А талант Туфана Миннуллина заключается в умении жить судьбой нации как своей, в созидании прекрасных, ошеломляющих, таинственно-многозначительных произведений, в стремлении и умении быть частицей народа, его любимым ребенком и верным, храбрым его защитником.

* Туфан (тат.) – потоп, наводнение; море, лавина; град, поток.