На днях в Татарском академическом театре оперы и балета им.М.Джалиля с огромным успехом прошел бенефис примы-балерины театра, заслуженной артистки России, народной артистки Татарстана, лауреата международного конкурса Елены Щегловой.

Созданная ею за многолетнюю творческую жизнь галерея сценических образов стала украшением балетных спектаклей нашего театра и обогатила палитру хореографического искусства Татарстана. Тонкая, выразительная, умеющая мастерски передать стилистику балета, Елена Щеглова вновь блеснула в хореографических миниатюрах на музыку Моцарта, Чайковского, Минкуса, Хачатуряна, выбранных ею для бенефиса.

В адрес примы-балерины пришло много поздравлений, в том числе от председателя СТД России Александра Калягина и ее родного Пермского хореографического училища, коллектив которого гордится своей воспитанницей. На творческий вечер Елены Щегловой специально приехали и приняли в нем участие народная артистка России Наталья Крапивина и заслуженный артист России, лауреат премии “Душа танца” Георги Смилевски (театр им.К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко), заслуженные артисты Украины Наталия Мацак и Сергей Сидорский. А полный зал и море цветов стали лучшим доказательством того, как любят и ценят балерину казанские зрители.

Накануне бенефиса Елена Щеглова дала интервью нашему корреспонденту.

– Лена, почему вы решили стать балериной?

– Откровенно говоря, это было желание моей мамы. Она с детства мечтала танцевать и эту мечту свою воплотила через меня. С шестилетнего возраста я посещала студию при Самарском театре оперы и балета, которую вела воспитанница ленинградской балетной школы Ольга Васильевна Бессонова. Она ставила спектакли для маленьких детей, и я участвовала в них. Спустя время она посоветовала мне попытаться поступить в Пермское хореографическое училище, а там я прошла школу мастерства у знаменитого педагога Людмилы Павловны Сахаровой.

– А как оказались в Казани?

– Меня пригласили сюда бывший главный балетмейстер театра Лариса Исхакова и прима-балерина Ирина Хакимова, в прошлом тоже ученица Сахаровой. Они специально приехали в Пермское училище, чтобы отобрать балерин для своего театра. И моей первой партией в Казани стала Маша в балете “Щелкунчик”. Так начался мой творческий путь в этом театре, ставшем для меня родным.

– Что для вас значит нынешний бенефис?

– Прежде всего это отчет за пройденный творческий путь, насчитывающий более двух десятилетий. Но не только это. Мне давно хотелось станцевать ряд интереснейших хореографических номеров, оставшихся за пределами балетных спектаклей с моим участием. С детских лет меня манил “Полет Тальони”, который когда-то увидела по телевизору. Мне посчастливилось познакомиться с первой исполнительницей этого номера, которая много лет работала с великим балетмейстером Леонидом Якобсоном. Она-то и помогла мне подготовить для бенефиса этот номер. С удовольствием передала бы молодежи и несколько новых дуэтов, в том числе “Последнюю встречу” Пьяцоллы – номер, поставленный специально для моего вечера. Его станцую вместе с Артемом Беловым.

Бенефис пришелся на середину весны. И мне очень хочется, чтобы отныне один такой весенний вечер был отдан целиком молодым артистам балета. А я бы с удовольствием взялась за организацию таких концертов.

– Вы танцевали ведущие партии во всей балетной классике, идущей на нашей сцене. И все же какие из них вам особенно дороги?

– Люблю всех своих героинь, но более всего Жизель – здесь для балерины нет предела совершенству. К сожалению, уже не идет балет “Сильфида”. А мне очень дороги образ главной героини и романтический стиль этого спектакля.

Не могу не сказать и еще о нескольких дорогих мне сценических образах. Это Сююмбике в гениальном балете Фарида Яруллина “Шурале”. Он все реже идет на нашей сцене. И не дай бог, если уйдет из репертуара! Недавно приезжали ребята из труппы Якобсона и с горечью говорили, что у них даже фрагменты этого балета не идут. А ведь “Шурале” – это спектакль, поставленный Якобсоном. “Берегите его!” – сказали они нам на прощание. И я согласна, что его надо беречь. Вариант, укороченный на случай гастролей, можно оставить, но главное – вернуть на сцену полноценное произведение.

Дорога мне и Сольвейг. Ее партия не насыщена техникой, но сам этот образ – как луч света в темном царстве. “Сольвейг” в переводе с норвежского означает “светлая, чистая”. Эта героиня тоже воплощение всепрощающей любви и вместе с тем очень сильная натура, способная бесконечно ждать своего любимого и остаться преданной ему. В наш меркантильный век балет “Пер Гюнт” – как чистый и живительный глоток. И по реакции публики мы ощущаем, как она стосковалась по таким произведениям, которые воспевают любовь, верность, нравственную чистоту. А в недавней премьере театра, балете “Спартак”, у меня совершенно необычная партия – Матери-волчицы, вскормившей двух братьев, но не сумевшей предотвратить братоубийство.

С возрастом танцевать названные мною партии намного интереснее, потому что имеешь уже и жизненный, и сценический опыт, и есть что сказать зрителям.

– Ваша главная творческая и жизненная заповедь?

– Все делать честно, с душой, творчески и с полной отдачей.

– В вашей жизни был очень трудный период, когда вы получили тяжелую травму. Смена профессии могла стать реальностью… Что помогло вам вернуться на сцену?

– Не только сила воли и упрямство, но прежде всего одержимость, самоотверженность моей мамы, которая сказала мне: “Лена, ты сможешь!” И, конечно, дружеская поддержка Томаса Амерпуля, фотографа из Брауншвейга, который тогда делал снимки с наших спектаклей. Узнав о случившемся со мной, этот чудесный человек предложил мне приехать на лечение в Германию (Казань и Брауншвейг – города-побратимы). Я жила в его семье, а курс лечения проходила в реабилитационном центре для спортсменов. Это продолжалось десять месяцев! В Брауншвейге я выучила немецкий и, познакомившись с местной балетной труппой, ходила заниматься в городской театр. Очень хотелось снова танцевать. И я вернулась и танцую с тех пор уже семнадцать лет.

– Кто из известных танцовщиков были вашими партнерами?

– Прежде всего хочу назвать артистов нашего театра, с которыми мне посчастливилось выходить на сцену. Это Виталий Николаевич Бортяков и его жена Ирина Хакимова, выдающаяся балерина. Они мне очень помогали, передавая свой опыт, верность традициям русской балетной школы. Моими партнерами на сцене были Игорь Жуков, Бахытжан Смагулов (ставший моим мужем), Нурлан Канетов, Артем Белов, Максим Поцелуйко, словом, все-все. А из танцовщиков с мировым именем – Ирек Мухамедов. Он танцевал на нашей сцене в балетах “Жизель”, “Дон Кихот” и “Баядерка”. Не могу не назвать и Сергея Радченко, создавшего свой театр и перенесшего на нашу сцену “Кармен-сюиту” в постановке Альберто Алонсо. По приглашению Радченко на гастролях его театра в Америке я танцевала Аврору в “Спящей красавице” и Одетту-Одиллию. А позже с теми же спектаклями он пригласил нас с Бахытжаном в Англию. Гастроли были чудесные.

– Вы преданы классике, причем романтической. А как относитесь к модерну в балете?

– Если модерн красивый, на интересную музыку, то я – за. Лишь бы это было подлинное искусство, а не стремление во что бы то ни стало поразить публику.

– Вас удовлетворяет балетный репертуар театра? И какие, на ваш взгляд, спектакли можно было бы восстановить?

– Замечательно, что у нас идет вся золотая классика Чайковского, Минкуса и других корифеев. Но очень хочется возвращения “Анюты” Гаврилина, “Кармен-сюиты” Бизе-Щедрина, “Сильфиды” Бурнонвиля. И хорошо бы восстановить “Бахчисарайский фонтан” Асафьева. Там есть прекрасная татарская пляска, замечательные образы Заремы, Гирея, Марии.

Если говорить о жизни нашей труппы, то не могу согласиться с тем, что часто ведущие партии исполняют приглашенные солисты. А ведь наши не менее талантливы. И когда они в простое, это удручает и негативно сказывается на их творчестве. А увидеть мастеров мирового уровня казанцы могут на Нуриевском фестивале.

– То, что у вас балетная семья, помогает или мешает?

– Наши сыновья понимают нас с Бахытжаном, когда мы целый день пропадаем в театре: репетиции, спектакли… И никаких раздоров на этой почве нет. Старший, Айтжан, уже сам третий год танцует в кордебалете, а младший сын, Азамат, пока еще ученик хореографического училища. Но если порой приходится укорять младшего за какие-то промахи в учебе, то можем услышать: “Как мне не повезло, что родители балетные и все понимают…” (Смеется.)

– Лена, что бы вы хотели изменить в себе?

– Излишнее самокопание. Надо, конечно, быть самокритичной, но не настолько, чтобы обрезать крылья себе и портить настроение окружающим. Это не лучшая черта характера.

– Когда завершите карьеру балерины, чем хотели бы заниматься?

– Хотелось бы взять класс  детей и передать им свой опыт, воспитать из них настоящих артистов балета. Одним словом, по-прежнему быть нужной родному театру.

– Что вы хотите пожелать молодым артистам?

– Интересных балетных партий, постоянного совершенствования. И веры в себя!