В эти дни впервые в Казани с успехом гастролирует Государственный академический Малый театр России.
Уже несколько десятилетий этот прославленный творческий коллектив возглавляет лауреат Государственных премий России, народный артист СССР Юрий Соломин. Мы больше знаем его как киноактера и помним блистательную игру этого мастера в фильмах “Адъютант Его превосходительства”, “Хождение по мукам”, “Дерсу Узала” и многих других. А нынче нам представилась счастливая возможность увидеть его на сцене в роли Тригорина в чеховской “Чайке”.
Ведущие актеры Малого театра во главе со своим художественным руководителем были приняты заместителем Премьер-министра – министром культуры РТ Зилей Валеевой. Они также встретились с журналистами и творческой интеллигенцией Казани. А накануне открытия гастролей Юрий Соломин дал эксклюзивное интервью корреспонденту “РТ”.
– Юрий Мефодьевич, два года назад Малый театр отметил не только свое 250-летие, но и такой же юбилей всего российского государственного театра, начало которому положили Александринка в Петербурге и Малый в Москве. Какие чувства вы испытывали на этом празднике?
– Главное – гордость за нашу культуру, ее большую и славную историю, богатейшие театральные традиции. Однако прежде надо было доказать необходимость празднования этого юбилея, что было непросто. Но, слава богу, есть еще люди на самом верху, которые серьезно относятся к традициям и лучше, быстрее, чем в остальных звеньях государственного аппарата, понимают, что необходимо. Это и помогло нам.
Помимо праздника, который мы устроили на сцене нашего театра, были переизданы мемуары Ленского, Южина-Сумбатова и других корифеев, а также книги по истории русского театра. И вот уже второй год мы проводим большие летние гастроли. Прошлым летом выступали в городах Сибири и Урала, а нынче в городах Поволжья – Астрахани, Волгограде, Саратове. А завершаем – в вашей тысячелетней Kaзани, городе театральном и гостеприимном. И мы стараемся соответствовать имиджу нашего театра, старейшего и традиционного. А главное его назначение – не развлекать, а воспитывать.
– Могучая русская литература и драматургия. Достаточно назвать такие имена, как Фонвизин, Пушкин, Лермонтов, Островский, все Толстые, Тургенев, Чехов. Что такое русская душа, о которой говорят во всем мире? Прежде всего она была воссоздана этими великими людьми. Вот почему наша русская драматическая школа отличается от западной своей глубиной. И давайте не будем скромничать и один раз скажем правду: наша русская школа намного мощнее. Говорю так, потому что знаю – настоящие деятели культуры на Западе завидуют нам, нашей театральной системе.
-Да. На днях услышал, как один из крупнейших западных экономистов на международном экономическом форуме в Петербурге сказал: “Да, мы говорим, что наша экономика преуспевает. Но все равно впереди в Европе будет Россия. Она достигнет этого, учитывая ее культуру (ее он назвал первой) и образование”. Это абсолютно верно. Если, конечно, мы их не разрушим.
Сегодня у нас реформы в моде. Но прежде чем осуществить, скажем, реформу образования, надо посоветоваться с профессионалами – учеными, лучшими учителями. То же касается и театральной реформы. Чиновники, затеявшие ее, далеки от театра, его нужд. Они полагают, что государство должно самоустраниться, не поддерживать театры из бюджета. То есть бросить их на произвол судьбы, на самовыживание – большинство театров должны стать “автономными”. Убежден, это неизбежно приведет к разрушению всей государственной театральной системы России. Столь же пагубно и предложение выставлять на тендер (то естъ на конкурс, говоря по-русски) вce проекты, которые стоят более шестидесяти тысяч рублей. И если смета моего спектакля, выставленного на конкурс, больше, чем у моего коллеги, также участвующего в нем, то победит тот, у кого сумма сметы меньше. Предписано также режиссеру заключать договор с худруком театра. Это значит, что теперь руководитель театрального коллектива, Петр Фоменко, например, должен заключить договор с самим собой, если будет ставить очередной спектакль… Разве это не бред?
– До сих пор не могу узнать. Прошу: “Скажите внятно, кому это надо, кто все это задумал?” Но пока этот человек скрывается (смеется).
Мне говорят, что нашему театру-де можно не беспокоиться, так как его театральная реформа не коснется. И действительно, Малый театр и его училище имени Щепкина получили, наряду с другими ведущими театрами и музыкальными коллективами России, президентский грант. И это сыграло свою мощную роль.
– Кстати, то же самое произошло и в Taтарстане. По указу Президента Минтимера Шаймиева гранты получили ведущие театры и оркестры.
– Знаю, и это прекрасно, что в вашей республике так заботятся об искусстве. Но меня беспокоит не только судьба Малого театра, а судьба всех театров, всей культуры России.
Например, как можно не преподавать в старших классах школы русский язык или по программе литературы сократить до минимума русскую классику? За что? И вот при приеме в наше Щепкинское училище, творческую лабораторию театра, на собеседовании талантливые ребята не знали, например, кто написал “Каштанку”. Пятеро не ответили, шестой сказал: “По-моему, Тургенев”. Такого еще не бывало! Поэтому, набрав первый курс, мы изучаем с ними литературу.
– Юрий Мефодьевич, театр в моем понимании и, думаю, в вашем – это подлинный храм искусства. Что, по-вашему, непозволительно в этом храме?
– Это очень сложный вопрос, на него однозначно не ответишь.
Почему, когда входишь в храм, ты приглушаешь голос? Чтобы не помешать другим людям. Ибо ты видишь, что горят свечи. Горят, потому что их поставили “за упокой” или “во здравие”. Приглушаешь, чтобы представитель любой религии мог спокойно помолиться. Ибо храм – чистое место для души.
А что такое театр? Это тоже чистое место для нее, хотя есть и буфет, и много света. Но вот открывается занавес, выходят на сцену актеры. Они не проповедники, но изрекают истины, написанные великими людьми, великими философами и драматургами, начиная с Эдипа и Софокла.
Почему русская театральная школа, наш театр всегда сердечны? Потому что авторы понимают боль человеческую. И актер должен передавать ее через свое сердце всем сердцам, бьющимся в полутьме зала. Люди смотрят, слушают, и у них возникает со-переживание, со-чувствие. Вот что такое театр! А вовсе не подглядывание в замочную скважину. Зачем? Чтобы увидеть, как кто-то кого-то завалил или выругался нецензурно? Так я всегда говорю: “Если хотите услышать настоящий мат, идите на улицу…” И пока я у руководства театром, у нас не будет ни раздевания, ни мата. Мы за экологию театра! Никогда не забуду, как меня, четырнадцатилетнего, отец провел на фильм “Рим – открытый город” с Анной Маньяни (на него дети до шестнадцати лет тогда не допускались). Помню душный зал, все в пальто – дело было зимой. Так в этом фильме никто не раздевался, никого не валил. Да, на допросе героиня сидела на стуле в нижнем белье, а допрашивающие как бы облизывались, глядя на нее. То есть актеры играли так, что зритель мысленно мог предположить, что будет дальше… Вот это искусство!
А то, что показывают сегодня в кинотеатрах и по телевизору… Ну, есть фильмы “порно” и даже такой фестиваль. Ну, есть и больные, страдающие какими-то недомоганиями, которых это возбуждает, наверное. Я бы в аптеках продавал эти фильмы – по рецепту врача в придачу к лекарствам, которые рекламируют по телевизору (смеется). Но большинство-то людей – нормальные!
– Конечно. В начале 1990-х годов как нас только не мордовали в СМИ за преданность классике, нашим традициям. Старые критики-мастера ушли в подполье, в науку, писали театроведческие книги, а вот критики средней руки, не очень способные, пустились во все тяжкие.
Но наш художественный руководитель, народный артист СССР Михаил Иванович Царев, мой учитель, – он, помню, на сборе труппы сказал: “Малый театр – корабль большой. Beтер дует справа и слева, пока мы развернемся, время и уйдет. Поэтому идем прямым курсом!”.
В те же годы приехал к нам из Израиля крупный театральный деятель Фридман (потом он был кем-то в нашем правительстве). Приехал, чтобы пригласить в свою страну русский театр. Для этого он побывал во всех московских. И, пригласив меня и нашего директора в ресторан, спросил: “Почему вас так не любят ваши коллеги?” – “Мы не сдаемся и продолжаем делать то, чему нас учили”, – ответили мы. И первым русским театром, который он пригласил в Израиль, был наш!
А чеховские спектакли мы не раз возили в Японию, где очень любят этого писателя. Приходят на спектакль даже с текстом пьесы. А два года назад по их просьбе мы поставили “Три сестры”. Были аншлаги. Но об этом у нас не пишут.
Японцы вообще любят русскую литературу. Так, Куросава – “император японского кино”, как его называют, снял “На дне’“ Горького, перенеся действие на японскую почву, “Идиота” Достоевского, “Дерсу Узала” Арсеньева. Причем последний фильм он начал снимать еще в тридцать девятом году, но прекратил, поняв, что эту картину надо снимать только там, где происходят события. Что и сделал позднее, и я рад, что смог сняться у этого замечательного режиссера.
– Мы с вами свидетели того, как в театрах нередко фальсифицируют классику на потребу низменным вкусам публики.
– К сожалению, такое происходит. Нo в таком случае честно пишите на афишах: “Спектакль на тему или по мотивам пьесы…” Не пишите: “Чайка” Чехова – Чехов там и не ночевал.
Однако фальсификация нынче в моде. Например, героев Островского переносят в восемнадцатый век. А кто вас просит это делать? Раневскую в “Вишневом саде” сделали наркоманкой! У Чехова же этого нет. Он и Островский любили театр и уважительно относились к нему. Александр Николаевич написал три великие пьесы об актерах: “Лес”, “Без вины виноватые” и “Таланты и поклонники”. Лучше в мире нет. Больше того, проблемы, поднятые в них драматургом, и сегодня актуальны.
– И Чехов, и Островский в этом смысле – наши современники.
– Совершенно верно. Я всегда привожу такой пример. У нас идет “Ревизор”, поставленный традиционно. Помните, там Земляника, попечитель богоугодных заведений, то бишь министр здравоохранения, говорит: “Дорогих лекарств мы не употребляем. Простой человек, если выживет, то и так выживет…” Что к этому добавить?..
– Юрий Мефодьевич, когда вы были министром культуры, вам удалось что-то сделать для нее?
– Первое, что сделал, – отменил дикое количество спектаклей, которое театры должны были сыграть за год – пятьсот! И это не считая шефских – по праздникам. А в году, как известно, 365 или 366 дней! Больше к этому не возвращались. Горжусь и тем, что категорически воспротивился уничтожению музыкальных школ, была такая угроза. Прибавил денег ребятам из хореографических училищ, живущим в интернатах. Около ста детей работников сельских учреждений культуры, пострадавших от радиации, были направлены на лечение….
Во всяком случае, уходя с этого поста, знал, что будет не стыдно смотреть людям в глаза, когда с театром буду ездить по России.
– Слышал, что билеты у вас стоят дешевле, чем в других московских театрах. Так ли это?
– Да. Мы даже когда едем на гастроли, зная заранее, что больших денег не заработаем, устанавливаем такие цены, чтобы могли прийти и интеллигенция, студенчество, пенсионеры.
– От ста до полутора тысяч рублей. Как театр, носящий звание “национальное достояние”, десять процентов от выручки можем вернуть себе. И эти деньги мы отдаем зрителям, продавая билеты подешевле.
А в этом году, объявленном в России Годом семьи, мы решили приглашать родителей с детьми. Причем дети проходят бесплатно по специальному билету. Думаю, что будем делать так и впредь – ведь подрастающее поколение надо воспитывать.
– Вопрос, если позволите, личного характера. Чем занимаются ваша дочь Даша и внучка Саша?
– Не люблю говорить об этом в интервью. Но обе они – в музыке. Даша – пианистка. Окончив консерваторию, преподает, как и ее мама, моя жена. А внучка оканчивает Гнесинскую академию музыки, удачно участвует в международных конкурсах.
– Я здесь впервые. Город прекрасный, и, знаете, испытываю здесь ощущение общего достоинства. Даже в пасмурную погоду новостройки не выпирают, как вставленная челюсть. Я к новостройкам в Москве отношусь критически. Отдыхаю только на старых купеческих улицах, таких, как Пятницкая или Ордынка, где находится наш филиал. И скажу в заключение, что для нас выступление в Казани, на сцене Камаловского театра, с которым мы дружим, настоящая премьера: новая сцена, новые зрители, новые ощущения. Это подтягивает и нас.
– Юрий Мефодьевич, 18 июня – ваш день рождения. Хочется пожелать вам крепкого здоровья, новых успехов на театральном поприще и чтобы вы еще долго радовали нас неувядаемым мастерством и талантом. И надеемся вновь увидеть вас и Малый театр в Казани.
