– После развала СССР в одночасье советские литераторы оказались разобщенными в разных государствах, брошенными на произвол судьбы. Одни ударились в политику, другие стали осваивать криминально-черный жанр, третьи ушли в запой. Римма Федоровна, как вы лично сами оцениваете тот период в нашей истории и в литературе в частности? – с этого вопроса началась наша беседа с известной поэтессой, председателем Московского Союза писателей, президентом Международного литературного фонда Риммой Федоровной Казаковой.

– Я не думаю, что мы оказались разобщенными, – отреагировала она неожиданно. – Просто литераторы “разобрались” по своим государствам по интересам, взглядам, идеологии. Одни поддержали демократов и Ельцина в 1991 году, другие ГКЧП. Это была главная причина разъединения. И, кстати, в ней ничего трагического я не вижу. В отличие, разумеется, от распада Советского Союза. Хотя народ на референдуме, как мы помним, проголосовал за сохранение СССР, но его мнение в очередной раз было проигнорировано политиками. В 85-м году началось то, что было названо перестройкой (я назвала ее “перенастройкой”). Нашему поколению, тем, кто постарше, надо было или пересмотреть свои взгляды, или быть “пригвожденным” к идеологии прошлых лет. Коммунизм – прекрасная мечта человечества, и, начиная от Иисуса, кончая Марксом и всеми их последователями, все проповедовали идеалы справедливости, добра, равенства, то есть идеалы коммунизма. Вопрос в том: а осуществима ли она – эта идея всеобщего равенства и счастья? И как пытались ее осуществить? Практика нашего социализма была, увы, с самого начала недемократичной. Большевики отмели все движения и течения инакомыслия и насаждали такое и такими методами, которые неприемлемы были для человеческой натуры.

– В те бурные и смутные времена перестройки, или “перенастройки”, как вы сказали, на грани распада оказался и Союз писателей России. Появился “Апрель” с его отделениями в Ленинграде и других городах

-…а в Москве отделение Союза писателей России, Союз писателей Москвы, Союз независимых писателей, Союз российских писателей, Международное сообщество писательских Союзов во главе с Сергеем Михалковым и прочая, прочая. Всего около десятка писательских и околописательских организаций… Это был вполне закономерный процесс – процесс размежевания по воззрениям, идеалам.

– Но начался передел собственности, и все “новоявы” требовали, наверное, свою долю от имущества бывшего СП СССР и его правопреемника – Союза писателей России. Завершился ли этот процесс?

– К сожалению, нет. Правопреемники СП СССР так до сих пор еще не определены, соответственно и споры вокруг “общей собственности” тоже не утихают. А все начиналось хорошо. С того, что в кабинете бывшего председателя Союза писателей СССР Георгия Маркова собралась группа товарищей во главе с Евгением Евтушенко и провозгласила создание “главного Союза” российских писателей, который должен поддерживать демократические идеалы и в деятельности которого краеугольным камнем будет человек, его интересы, печали и тревоги, а не государство.

Но на деле все оказалось намного сложнее. Ведь общество – оно пестрое, разнородное. В нем разные тенденции, разные люди. Писательская среда не исключение. В начале 90-х многим трудно было разобраться, что к чему. Одни, например, поддержали ГКЧП, и среди них были очень известные, уважаемые писатели – Валентин Распутин, Василий Белов и другие. А иные, не менее известные поэты и писатели, поддержали Ельцина. В их числе была и я. Но пока мы, фигурально выражаясь, ходили на баррикады, защищая демократические принципы, наиболее шустрые наши коллеги захватили всю собственность. Например, есть большой особняк на углу Большой Никитской улицы и Скорятинского переулка. Его отдали всем московским писателям. А владеет им одна организация – Московское отделение СП России, которое возглавляет Владимир Гусев. Или в управление Международному сообществу писательских Союзов Московское правительство отдало громадный особняк, так называемый “Дом Ростовых”. Площадь – две тысячи квадратных метров, там два ресторана, турфирмы, другая собственность. Но МСПС по сути – это виртуальная организация. Большинство ее членов в основном живут за пределами России. И всем этим ввиду нездоровья и возраста Сергея Владимировича Михалкова заправляет один довольно-таки сомнительный “управляющий”, который в основном собирает дань со всех этих инстанций.

А наш союз, где насчитывается более двух тысяч писателей, живущих и творящих в Москве, таких, как Борис Васильев, Григорий Бакланов, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина – литераторы с мировой известностью, так вот, наш союз имеет помещение площадью в… 94 квадратных метра. Горько осознавать, что те, в кого мы верили и за кем шли, в очередной раз нас подвели, не помогли нам ни с собственностью, ни с чем, оставив нас с ворохом проблем. Ельцин, ввергнув страну в беспросветную войну с Чечней, спокойно ушел на пенсию и живет припеваючи, не зная забот. Наш поэт-трибун, патриот-демократ Евгений Евтушенко живет теперь в Америке, в Оклахоме, и его абсолютно не интересует жизнь созданного им же, кстати, Союза писателей Москвы. …Но Бог им, как говорится, судья. Мы, оставшиеся здесь, в России, до сих пор верны демократическим нашим воззрениям. Своей стране, старающейся выкарабкаться из экономической трясины, куда ввергли ее не очень умные (а может, наоборот, очень умные – в свою пользу) реформаторы. Мы по-прежнему выступаем против шовинизма, антисемитизма, против ксенофобического утробного патриотизма, разжигания межнациональной неприязни, которыми переполнены некоторые печатные органы некоторых писательских и неписательских организаций.

– Римма Федоровна, скажите, в этой “буче, боевой кипучей”, в борьбе за выживание, наверное, и не до творчества. Не уходят ли время и силы писателей и поэтов на противостояние? Не могу не задать вопроса и о вашем личном творчестве. Самыми плодотворными для вас, насколько я знаю, были 70-80-е годы. Почти каждые два-три года появлялись ваши сборники стихов, выходили в вашем переводе стихи узбекских, грузинских, абхазских, литовских и других поэтов. Как вам сегодня пишется?

– Как и раньше. Как выходили книги каждые два года, так и выходят… Творчеству всегда есть время, это непрерывный процесс. Я недавно выпустила новую книгу стихов под названием “Наперекор”, тиражом 3000 экземпляров. И тому рада бесконечно. Но вопрос в другом: а нужно ли наше творчество обществу? Я имею в виду не коммерческую поэзию, прозу. Она не нужна. Сейчас у нас существует только коммерческая литература детективно-криминального жанра. Она сама себя кормит, авторам и издателям приносит баснословные прибыли. Но никто не подсчитал ущерба морального и духовного, который эта навязываемая литература уже нанесла и еще нанесет нашему обществу. У нас не осталось ни одного государственного издательства, а руководителей тех ООО, которые уютно расположились на их площадях, интересует не “высокая” литература, а детективы, количество убийств и крови на страницах предлагаемой книги. И, разумеется, деньги.

– Значит, есть читательский спрос на них…

– Бросьте, умоляю! Это искусственно навязываемый спрос. Это обыкновенное оболванивание читателей, телезрителей. Когда нет выбора, остается довольствоваться той макулатурой, что предлагают донцовы, маринины, дашковы и прочие. Уму непостижимо, когда их ставят или “укладывают”, извините, в Аллею писательских звезд – есть, создается в Москве такая достопримечательность – в одном ряду с великими нашими классиками. Не удержалась, как-то я спросила у одного высокопоставленного чиновника из Администрации Президента России: “Почему на Аллее звезд первые звезды отданы Марининой и Донцовой?” Он говорит: “Это коммерческий проект”. А где не коммерческие? Где государство, где общество, которые должны как-то противостоять этим разлагающим душу людей халтуре и кич-культуре? В президентском совете один-единственный писатель – Эдвард Радзинский, который живет и процветает в Париже, и что ему наши заботы и проблемы! Он скорее шоумен, чем писатель. Наблюдается полное равнодушие к литературе, которая “остается главным видом духовной жизни народа”, как декларирует министр культуры Швыдкой.

– Вы возглавляете одну из крупнейших писательских организаций, где свыше двух тысяч литераторов. Есть ли у вас связи с другими регионами России, как часто общаетесь вы с коллегами из местных писательских организаций?

– Общаюсь по мере возможности. У нашего союза, к сожалению, нет средств, чтобы свободно разъезжать, как в советские времена, по стране. Мы живем и существуем за счет попрошайничества. То префект нам поможет, то какие-то организации и меценаты подбросят. Системы тут никакой нет. Я вот недавно побывала в Татарстане и просто была поражена тем, какую заботу там проявляют о культуре, о творческих союзах. С удивлением узнала, например, что Правительство республики платит зарплату аппарату Союза писателей. У нас, в Москве, этого нет. Хотя в аппарате СПМ всего 10 человек, и мэр Лужков, Московское правительство вполне могли бы взять их на содержание.

– Насколько я знаю, Римма Федоровна, вы были в Татарстане на “державинских торжествах”, участвовали в открытии памятника Державину и в других мероприятиях. Что вам более всего запомнилось?

– Формального там ничего не было, все шло от души, от сердца. Восхитил меня Президент Минтимер Шаймиев. В нем я почувствовала человека умного, незаурядного, в то же время человека “нормального”, живущего, как все люди, чувствами, эмоциями. Минтимер Шарипович с открытой душой принял участие в торжествах, он искренне гордится, что Державин родился на земле Татарстана и даже, может, имеет татарские корни.

Меня поразило, что в республике сохранились государственные издательства, что они издают на свои средства (!) книги татарских, русских, чувашских писателей и что существует государственный заказ на издание книг. То есть писатель пишет книгу, издательство ее покупает, платит гонорар автору, издает и предлагает в книготорговую организацию. Нам, москвичам, об этом можно только мечтать.

– Наметили ли вы какие-то конкретные направления сотрудничества?

– Разумеется. Я познакомилась с руководителем Татарстанской писательской организации Фоатом Галимуллиным, человеком умным, думающим. Встретилась с моими коллегами по поэтическому, как говорится, цеху. И в частности, с Робертом Миннуллиным, Равилем Файзуллиным, Гараем Рахимом, он же Родионов Григорий Васильевич и, кстати, один из членов правления нашего Литфонда. Это поэты и политики, государственные служащие в одном лице, наверное, поэтому и мыслящие государственными масштабами. Гарай Рахим, в частности, мечтает издать на русском языке двухтомник татарской поэзии, который он составил. Это же замечательно! Давайте честно, с тех пор, как развалился СССР и вместе с ним СП, с тех пор, как образовались суверенные республики как вне России, так и внутри нее, писатели стали творить как бы в замкнутом пространстве – для себя, только для своего народа и на том языке, на каком они пишут, для тех читателей, которые на этом языке читают, говорят. Разумеется, для возрождения национальной культуры это замечательно. Но как обеднела от этого наша многонациональная литература и культура! Почти за два десятилетия перестройки сколько произведений, написанных, скажем, на татарском, башкирском, чувашском, узбекском и иных языках, не дошло до других читателей, говорящих и читающих на русском и других языках.

– В Казани вы высказали мысль о возможности повышения статуса премии имени Державина, предложили превратить ее в Международную премию. Как вам видится механизм этого “превращения”?

– Начнем с того, что Гавриил Романович Державин – достояние общероссийское. Так почему же о нем должен думать лишь Татарстан? А механизм повышения статуса премии видится таким. На первом этапе надо разработать положение о Международной премии имени Державина, обозначить четко соучредителей, размеры и количество премий. А по моему твердому убеждению, соучредителями должны оставаться Союз писателей Татарстана, администрация Лаишевского района, инициировавшие рождение этой престижной премии для поэтов, и Международный литературный фонд. В сфере деятельности и забот нашего фонда находятся практически все бывшие республики СССР, ставшие самостоятельными государствами СНГ. Казахстан, Узбекистан, государства Балтии, Украина, Беларусь – все они вполне могли бы участвовать в создании премиального фонда, выдвигать на эту премию наиболее талантливых своих поэтов.

Беседовал

Рафис ИЗМАЙЛОВ.

Москва.