Нынче в ночь на 1 мая Московский академический театр Сатиры потерял своего старейшего актера – Георгия Павловича Менглета. Он не дожил несколько месяцев до своего 89-летия и по злой иронии судьбы умер в день рождения горячо любимой супруги, актрисы этого же театра Нины Николаевны Архиповой, с которой прожил долгую счастливую жизнь.

В молодости Менглету посчастливилось встречаться со Станиславским, Вахтанговым и другими корифеями русского театра. Потом были ГИТИС, творческая работа на сцене Ленинградского БДТ и Душанбинский театр русской драмы, а с победного 1945 года и до последних дней жизни – Московский театр Сатиры, где актер создал впечатляющую галерею образов в пьесах Островского, Маяковского, Эрдмана, Б.Шоу…

Менглет любил повторять, перефразируя известные строки любимого Некрасова: “Актером можешь ты не быть, но гражданином быть обязан!” Сам он был и Актером, и Гражданином своей страны. Таким Георгий Павлович предстает и в интервью, которое дал мне пять лет назад во время гастролей театра Сатиры в Казани. Не опубликованное тогда, пусть оно увидит свет сегодня, на сороковой день кончины Георгия Менглета, в память об этом замечательном актере и человеке.

– Георгий Павлович, как вы стали актером?

– Начну с того, что мое детство прошло в Воронеже, всегда считавшемся городом театральным. А мои родители, хотя были людьми простыми, тянулись к искусству. И когда собирались в театр, извлекали из шифоньера все лучшее, что там было. Брали с собой и меня. И это было ни с чем не сравнимое счастье. До сих пор помню свое ощущение тайны, волнующей и прекрасной, что скрывалась за тяжелым красным занавесом… И в школьных спектаклях участвовал с огромным удовольствием и не без успеха. Наш учитель математики, зная, что я не в ладах с ней, увидев на экзамене, что я и не притронулся к доске с каким-то уравнением, спросил: “Скажи, ты твердо решил стать артистом?” – “Да.” – “Садись, тройка!” Добрый и мудрый был человек.

– Вы – народный артист СССР. Не так много актеров удостоены этого высокого звания. И отрадно, что никто из вас не отказался от него после того, как перестал существовать СССР.

– Дело не только в том, что это звание почетно, но и в том, что оно объединяло и привлекало сотни и сотни зрителей. Наш театр гастролировал во всех союзных республиках, мы приезжали к людям, которым, казалось бы, русская культура, русский язык и театр не так уж близки. Ничего подобного. Мы всегда встречали такую заинтересованность и такую, позволю себе сказать, любовь!

А сейчас мы впервые в Казани. Даже если бы я не знал, что здесь родился и пел Шаляпин, играли Качалов и Григорьев, мы не могли не почувствовать, что Казань – город с большими театральными традициями. Уже через десять минут пребывания на сцене я ощутил, что передо мной з р и т е л и, тут уж дурака не поваляешь.

А знаете, когда я впервые понял, что актерский труд нужен людям, способен приносить им радость? В годы войны. Одно из волнующих воспоминаний – концерт нашей фронтовой бригады в госпитале, где лежали умирающие от газовой гангрены. До сих пор помню их лица, как они смотрели, как слушали… Они не могли аплодировать, но их еле слышные слова благодарности после концерта были для меня высшей наградой.

– Какие явления театральной жизни вам особенно запомнились?

– Все актеры моего поколения пережили трудное время, когда свирепствовала цензура. С трибуны всегда говорили: “Нам нужны Гоголи и Щедрины!”, а на деле закрывали замечательные спектакли – “Доходное место” Островского, “Теркин на том свете”, дважды – “Самоубийцу” Эрдмана. А борьба с формализмом, космополитизмом?!

– Вы рассказали о том, что омрачало жизнь театра, но были, наверное, и светлые стороны?

– Безусловно. Я уже 51 год служу своему театру, и за исключением редких случаев мы всегда жили дружно. И сейчас наш театр менее интрижный по сравнению с некоторыми другими. Наш театр посещаемый. У нас много талантливых людей, но никогда не было зависти отчаянной, подлости, предательства – словом, “гадюшника”, как говорила Фаина Раневская. И это очень скрашивало жизнь. Почти 50 лет театр возглавляет Валентин Николаевич Плучек. По летам он единственный в театре, кто старше меня. Режиссер прекрасный, человек современный, мыслящий. Ему возраст не помеха.

– Похоже, это вообще характерно для вашего театра. И над вами возраст тоже не властен. А какие из ваших сценических образов дороги и памятны лично вам?

– Если говорить о театре Сатиры, то здесь (смеется) мне пришлось переиграть негодяев и подлецов всех рангов и мастей. Никуда не денешься. Поэтому мне дороги и сладкозвучный певец “изячной жизни” Олег Баян в “Клопе”, и Победоносиков в “Бане” Маяковского… Но я всегда тосковал по хорошим людям и потому, наверное, очень люблю роль капитана Шотовера в “Доме, где разбиваются сердца” Бернарда Шоу – за его одержимость и неприятие тех, кому ничего не нужно, кроме денег, комфорта, голого практицизма. Сыграно немало, но еще больше, увы, не сыграл…

– А кого хотелось, но не пришлось сыграть?

– Мечтал – Чацкого, с этой роли я начинал в воронежском драмкружке. До сих пор хочу сыграть Иудушку Головлева. Очень!

– А ведь сегодня этот спектакль был бы весьма актуален…

– Без сомнения. Хотел также сыграть Достигаева, Фальстафа. И тоже – мимо.

– Георгий Павлович, вы с Ниной Николаевной – одна из самых любимых зрителями театральных пар. Ваш союз давний?

– Ему уже сорок лет. Познакомились мы в театре, и отсюда пошла наша семья.

– А кто в ней глава?

– Нина Николаевна.

– Почему?

– Она удивительно чуткая, всепрощающая, с молодых лет мудрая. Умеет не только семь раз отмерить и один раз отрезать, а ухитряется отрезать с первого раза, но – точно. Ну и потом я ее безумно люблю.

На мой вопрос, какие чувства и мысли вызывает у актера современная, стремительно меняющаяся жизнь, Георгий Павлович ответил:

– Мне все время кажется, что все благие порывы испаряются, не доводятся до конца. Обидно. Вся наша семья переживает то, что происходит в Чечне, где льется кровь и гибнут люди (речь о первой чеченской войне. – А.М.). Возмущают несправедливость, беспредел, бандитизм в стране и потеря совести – все эти нескончаемые презентации, реклама лимузинов, дорогих курортов, драгоценностей. И это на фоне нищенских зарплат большинства, роста беспризорности… Это омерзительно и оскорбительно для честных людей.

– А чем запомнится вам Казань?

– Много лет назад я был здесь с концертом. И сейчас не узнал город – настолько он похорошел. Принимают нас прекрасно – много радушия, улыбок, интересных встреч. Люди здесь живут спокойно. Все стабильно. Огромное впечатление от приема у Президента Минтимера Шариповича Шаймиева, человека простого и мудрого. И очень театрального – мы говорили о спектаклях, которые он видел в нашем театре в Москве. Нам было очень приятно общаться.