Нынешний Шаляпинский фестиваль подарил нам новую встречу с выдающейся оперной певицей, народной артисткой СССР Ириной Богачевой. Ее имя стало широко известно в 1967 году после блестящей победы на международном конкурсе в Рио-де-Жанейро, где Ирина Богачева была удостоена Гран- при. Ещё будучи студенткой Ленинградской консерватории, она была приглашена в труппу Кировского, ныне Мариинского, театра. Среди оперных певцов нашей страны, проходивших стажировку в “Ла Скала”, ей первой было предложено участвовать в спектаклях этой прославленной труппы. И поныне, вот уже три десятилетия Ирина Богачева блистает на лучших оперных сценах мира. Не впервые она и на Шаляпинском фестивале. Нынче казанская публика увидела Богачеву в “Пиковой даме” в роли Графини и вновь была покорена богатством ее вокальной палитры и даром перевоплощения.

– Ирина Петровна, мы рады видеть вас снова в Казани. Я до сих пор с удовольствием вспоминаю концерт с вашим участием на XIV Шаляпинском фестивале.

– Это был уже мой третий приезд в Казань… А перед этим я пела на вашем фестивале Кармен и Марину Мнишек. И уже тогда мне очень понравились и ваш театр, и ваша отзывчивая публика.

– Как-то вы признались, что Графиня – одна из любимых ваших партий. В ее характере есть что-то общее с вашим?

– Наверное, есть. Какое-то волевое начало, может быть. Мне вообще близки страстные, трагические образы – Марфа, Амнерис, Любаша, Кармен… Никогда не любила, например, Полину, хотя именно с нее начался мой путь на оперную сцену. Эта партия ни о чем. А эмоциональное, волевое начало меня всегда захватывает. Может быть, потому, что я готовилась стать драматической актрисой? У меня, как говорили, есть к этому дар. Мой педагог, с которым я занималась, очень сожалел, когда я ушла в вокал.

– Вы были дружны с Дмитрием Шостаковичем. Как произошло ваше знакомство?

– Однажды совершенно неожиданно из Прибалтики, где он отдыхал, я получила письмо с предложением стать первой исполнительницей его вокального цикла на стихи Марины Цветаевой. Шостакович сообщал, как его найти, и в конце была приписка: “А зовут меня Дмитрий Дмитриевич”. Как будто я этого не знала… Я приехала к нему в Москву, он меня очень тепло встретил, показал свое сочинение, и я увидела, какая это изумительная музыка – глубокая, мощная. И этот вокальный цикл стал моим любимым, я его пела по всему миру. А Шостакович потом бывал и у нас дома. Славный, очаровательный человек

– Вашими партнерами на оперной сцене были многие выдающиеся певцы. Кто из них больше всего запал вам в душу, с кем вы хотели бы петь и петь?

– Я люблю всех своих партнеров и не могу кого-то выделить. Но с Атлантовым, пожалуй, было особенно приятно петь, может, потому, что и в жизни он очень милый, коммуникабельный человек. А вообще-то, я всегда так волнуюсь, что мне не до партнера…

– Волнуетесь? Вы?!

– Безумно, просто безумно волнуюсь перед тем, как выйти на сцену. И весь день перед спектаклем я должна быть одна, меня все раздражает. И в гримуборной не должно быть никого, когда кто-то ходит, это мешает мне сосредоточиться. Выхожу на сцену, а сердце просто выпрыгивает от волнения. Но как только почувствовала, что голос пошел, – все! Забываю о волнении и думаю только о том, как своей энергетикой захватить зал.

– Наверное, вы очень устаете после спектакля… Что помогает вам снимать напряжение, восстанавливать силы?

– Сажусь в свой “Мерседес”, который вожу лет тридцать, и еду домой, за город. Там у меня собаки. Я их потреплю, побегаю с ними, и это хорошо успокаивает.

– А за рубежом, на гастролях?

– Когда как. Можно выпить немного коньяка, чтобы снять стресс. Постараться отдохнуть. Но сразу после спектакля я не могу уснуть. За рубежом, как правило, есть какая-то компания, и мы обычно идем ужинать в ресторан, потом прогуливаемся по ночным улицам. Это размагничивает.

– Вы по-прежнему выступаете со своей дочерью Леной, концертмейстером?

– Раньше у меня был изумительный концертмейстер Софья Вакман. Мы очень долго работали вместе, а недавно она умерла в Америке. Лена – ее ученица. А кроме того, она – моя дочь и, что называется, кожей чувствует меня. В ней я нашла настоящего партнера.

– А в работе над сценическими образами вам, наверное, много помогает супруг, Сергей Леонович?

– Да. Он режиссер в театре имени Мусоргского, с ним мы готовили партии Кармен и Азучены в “Трубадуре”. За них, а также за концертные программы я получила Государственную премию. И над Графиней мы тоже работали вместе.

– А кроме музыки и пения, у вас есть какие-то увлечения или ни на что другое уже не остается времени?

– В общем, да. Даже когда я отдыхаю, то либо учу новую программу, либо записываюсь на телевидении. А ещё у меня студенты, и когда я дома, не на гастролях, то использую каждый свободный час, чтобы подготовить их к конкурсам.

– И как складывается судьба ваших учеников?

– Те, кто уже работает в театрах – Мариинском, имени Мусоргского, востребованы и при деле, ездят за границу.

– А как вы относитесь к тому, что многие молодые певцы уезжают из страны?

– Они уезжают потому, что у них нет нормальных условий для творчества. Ведь у большинства деятелей культуры просто нищенское существование. И только те, у кого есть контракты за рубежом, ещё могут как-то прожить. Я понимаю, что у нашего государства много “дыр”, много проблем, поэтому и культурой всерьез никто не занимается. Но ведь без культуры нет будущего и у самого государства. Это надо понимать властям, но они, по-моему, не торопятся.

– Есть ли у вас неосуществленные творческие мечты?

– Я очень хотела спеть Далилу. Выучила партию, и было даже приглашение в Испанию, но тогда всем командовал Госконцерт, из-за чего многие наши талантливые певцы не смогли стать звездами мировой величины. Вот и меня Госконцерт тогда не пустил, а испанцам, видимо, сказали, что я занята или заболела. И так было не раз. Партию Далилы я пела в концертных залах, но ни разу – в спектакле, хотя очень люблю оперу “Самсон и Далила”.

– Ирина Петровна, что вы любите и что не приемлете в людях?

– Люблю естество, когда можно говорить с человеком, видя его глаза, когда можно ему верить… А не приемлю ложь и предательство.

– Хочется думать, что вам не приходилось сталкиваться с этим лично…

– Знаете, все в жизни случалось. И чем старше становишься, тем уже круг людей, с которыми хочется делиться сокровенным.

– Но вас, думаю, Бог не обидел друзьями. Да и не только ими…

– Нет, Бог меня не обидел. (Улыбается). Я считаю себя очень счастливым человеком.

– А самый счастливый день в вашей жизни?

– День рождения дочери. А теперь ещё и день рождения внучки. Ирише два года и пять месяцев, и я совершенно в упоении от нее. Одна экстрасенс предсказала, что Ириша будет певицей. И я ей говорю: “Учись, пока я жива”.

– Шаляпинскому оперному фестивалю уже двадцать лет. Интересно, как вы оцениваете это явление культурной жизни?

– Поражаюсь стойкости его организаторов, потому что понимаю, как трудно делать такой масштабный фестиваль в наше время. Знаю, что их поддерживают и всячески помогают Президент, Правительство Татарстана – и это замечательно! А главное – зал всегда полон, много молодежи. Дай Бог, чтобы и дальше так продолжалось.

Беседовал