Почти в каждой семье есть человек, который не нагулялся. В нашей – это бабушка. После смерти деда шесть лет назад мы перевезли её к себе.
Мои родители говорят, что это судьба мстит им за отсутствие явных подростковых проблем у обоих детей, то есть у меня и сестры.
Например, в прошлом июле, получив пенсию, она на неделю рванула с подружкой на море, выключив телефон, и позвонила, когда закончились деньги. Мама чуть с ума не сошла. Пришлось ехать их забирать. При этом батя хохотал и попросил тёщу в следующий раз просто взять его с собой.
У неё диабет, и когда участковый врач с суперсерьёзным видом начал перечислять, что ей нельзя, она перебила его:
– А что случится, если я это буду есть?
– Вы можете умереть, – с самым трагическим видом сказал доктор.
– Да ладно вам! Что, серьёзно? То есть в 86 лет есть такая вероятность?
Короче, колем инсулин и едим, что хотим.
Она играет в шахматы на бульваре с мужиками – и выигрывает! Она поёт в хоре «Весёлые старушки», ходит в театр и посещает все бесплатные городские мероприятия и концерты. А недавно завела себе вдового бойфренда на восемь лет младше себя. Теперь они отрываются вместе.
В прошлые выходные он побаловал её гонками на квадроциклах. А потом они за ужином выпили два литра домашнего вина и заснули перед теликом в обнимку на диване в гостиной, где мы их и застукали, вернувшись с дачи. Так дед Коля был представлен семье – онемевшей маме, офигевшим внукам и неизменно хохочущему папе.
Я обожаю свою бабулю – она позитивнее и энергичнее большинства моих молодых знакомых. Она любит жизнь и умеет ею наслаждаться. «А сколько той жизни осталось?» – отвечает она моей маме на все её «мама, ну как так-то?».
Хочу такую старость.