В двухнедельный отпуск приехал с СВО депутат татарстанского Госсовета Эдуард Шарафиев. В интервью «РТ» он рассказал, чем занимается на фронте, почему на передовой важна холодная голова, как относится к идее заменить мобилизованных на фронте контрактниками, и что пообещал своей жене.

Эдуард Шарафиев – первый и единственный депутат татарстанского парламента, который пошел добровольцем на фронт, хотя раньше в армии не служил. Однако до того, как отправиться на передовую с автоматом в руках, он ездил в ЛНР и ДНР с гуманитарными миссиями, так что имел представление о том, что там происходит.

В ноябре прошлого года Шарафиев заключил свой первый контракт на три месяца. После этого побывал дома в отпуске и весной подписал второй контракт, уже на полгода.

– Если по истечении срока доброволец не написал рапорт на увольнение, контракт у него  автоматически продлевается на три месяца. Со мной так и произошло – мой контракт продлили до ноября. В августе, по истечении полугодового срока,  я не смог пойти в отпуск, так как обстановка на линии соприкосновения была сложной, поэтому я немного перенес отдых и совместил свой отпуск с оглашением послания Раиса РТ Госсовету, – объяснил Эдуард Шарафиев корреспонденту «РТ».

Татарстанский депутат-доброволец объяснил, что российские военнослужащие, задействованные в СВО, делятся на три категории: мобилизованные, призванные в рамках президентского Указа о частичной мобилизации, контрактники, заключившие контракт непосредственно с Минобороны РФ через военкоматы, и добровольцы, которые подписывали срочные контракты не напрямую с военным ведомством, а с подразделениями, в которых служат (а уже эти организации заключали соглашения с Минобороны). И если зарплата у всех категорий военных примерно одинаковая, то право уволиться по истечении контракта имеют только  представители последней категории.

– Добровольцев с такими контрактами, как у меня, насчитывается 20 тысяч человек, – уточнил татарстанский депутат. – А у тех 300 тысяч контрактников, которых набрали за последние месяцы для участия в СВО, контракты в основном напрямую с Минобороны. Юридически они заключаются на один год, но по факту могут стать бессрочными, поскольку спецоперация продолжается и год назад в стране была объявлена частичная мобилизация.

– Почему вы не воспользовались своим правом подать рапорт на увольнение? Все-таки дома  у вас четверо детей, скучают, наверное.

– Мы там все уже прониклись братским духом и оставить своих товарищей, когда у тебя закончился контракт, очень тяжело, просто совесть не позволяет. Каждый на своей позиции выполняет определенную работу, и если ты уйдешь – оголишь тот или иной участок. На меня тоже определенные обязанности возлагались: сначала я был командиром группы, потом командиром роты, во время второго контракта дослужился до командира батальона, сейчас занимаю должность заместителя командира Георгиевской бригады по военно-политической работе Союза добровольцев Донбасса. То есть, меньше, чем за год я сделал определенную военную карьеру в добровольческом движении.

– Мобилизованные тоже пробыли на СВО почти год и не знают, когда вернутся  домой. Как относитесь к идее потихоньку заменять их на контрактников, которых продолжают набирать?

– Я ее поддерживаю. Считаю, что мобилизованные должны возвращаться домой спустя строго отведенное время, а не «после полного завершения СВО». По опыту могу сказать, что контрактники и добровольцы, которые попали на СВО осознанно, более мотивированы, из  них получится более сильная армия. К тому же, если провести ротацию мобилизованных на добровольцев, это снимет с повестки вопрос о так называемой второй волне мобилизации. К тому же я лично уверен, что вернувшись домой и побыв какое-то время с семьей, многие мобилизованные вернутся на фронт уже как  контрактники. Их опыт участия в СВО будет очень полезен, они смогут получать командные должности, руководить новобранцами. Это существенно повысит боеспособность подразделений, мы получим качественно другую армию.

– Злые языки говорят, что вы – депутат поехали на СВО ради пиара. Расскажите, чем занимаетесь на фронте, на передовой бываете?

– Если кто-то думает, что я пиарюсь, пусть приезжает ко мне туда с  какой-нибудь гуманитарной помощью,  я покажу, где и как прохожу службу. Мои обязанности на фронте –  работа с личным составом, поддержка психологического состояния бойцов, укрепление боевого духа. У нас в бригаде три батальона, артиллерийский дивизион, различные вспомогательные службы, – всего более 1500 человек. Наше подразделение ведет активные боевые действия, и я, и командир нашей бригады – депутат Госдумы Александр Бородай часто выезжаем на передовую для того, чтобы владеть оперативной обстановкой, и чтобы наши бойцы видели, что командование не отсиживается где-то, а находится рядом с ними плечом к плечу.

– Под обстрелы попадали?

– Много раз. Первый раз, не скрою, было страшно – мины разрывались, боевые товарищи получали ранения. Потом постепенно эти ощущения притупились, стали обыденными. Этим летом группа из батальона «Вихрь» выходила на штурм позиций противника, их отбросили назад артиллерийским огнем, командир группы с позывным «Скиф» погиб. И группа оказалась на какое-то время дезориентирована. Я находился к ним ближе всех и принял решение выдвинуться на передовую и взять командование на себя. Пока добирался к ним, дважды попал под обстрел. По приезде выбрал старшего в этой группе, донес до него цели и задачи, которые необходимо решить в ходе штурма. Я не считаю это каким-то героическим поступком, это была необходимость. На фронте главное – холодная голова.  Выживают те, кто сохраняет трезвость и ясность ума, контролируют свои эмоции. Например, когда ведется минометный обстрел, многие бегут. Это инстинкт –  страх поднимает людей и заставляет нестись без оглядки. Но когда бежишь, в тебя попадают осколки. Вместо этого надо сразу найти какую-то яму, залечь и окопаться.

– Что сейчас нужно бойцам на фронте? Дефицит есть?

– Чисто бытовые вопросы – еда, одежда, практические сняты с повестки. По ходу СВО Минобороны учится на своих ошибках и это радует. Пресловутый снарядный голод тоже, можно сказать, утолили. Снаряды есть, возможно, не в том количестве, в каком бы хотелось, но ситуация постепенно налаживается. Нужно то, что Минобороны не поставляет, потому что это не заложено в бюджете. Например, квадрокоптеры, транспорт – уазики, пикапы, ночные, тепловизионные прицелы. Все эти позиции закрывают гуманитарщики.

– Как считаете, когда закончится СВО? И какие ваши планы после окончания очередного контракта?

– Пока не могу сказать, что есть ощущение скорого окончания специальной военной операции.  Надо дослужить и дожить до ноября, дальше пока не загадываю. Но, конечно, год на фронте – это большой срок, возможно, после этого вернусь к гражданской жизни, по крайней мере, так я пообещал своей супруге.