Дедушка Гриша, уроженец здешних мест, был на рассказы скуп и в досужие разговоры не вступал. Но при внешней строгости был добр бесконечно. Это знали внуки. Про боевые заслуги дедушку особо не расспрашивали, у них были другие герои. Первая мировая была «не в моде»…
Свои награды георгиевский кавалер Григорий Чигвинцев напоказ никогда не выставлял и хранил почти в тайном месте, потому что быть героем «царской» войны считалось делом, ну скажем так, чуть ли не недостойным…
На двадцать пятый День Победы в Великой Отечественной войне Григорий Георгиевич всё-таки «амнистировал» свои награды и пришёл в парк, как положено герою: грудь в крестах! Он и не ожидал, что за ним будут ходить толпами! Всем хотелось посмотреть, а ещё лучше – потрогать золотой и серебряные кресты. Смотреть позволял, руками – ни-ни! Это был день его личной гордости за славу русского оружия.
Двадцатитрёхлетний младший унтер-офицер Пятого стрелкового полка Григорий Чигвинцев слыл отчаянно храбрым. На самом деле его храбрость была особая: стратегически продуманная, изобретательная. Две медали «За храбрость» первой и второй степеней отметили его участие в крупных военных операциях, таких как знаменитый Брусиловский прорыв и другие.
Первый серебряный Георгиевский крест командующий лично приколол к груди младшего унтер-офицера после удачной, дерзко спланированной и не менее дерзко проведённой операции в тылу врага. Затруднительно назвать год, поскольку события пришлось восстанавливать с помощью родственников по обрывочным воспоминаниям. Мало что дал и поиск по военным архивам.
Но дело было так. На фронте случилось многодневное затишье, однако, как назло, интендантский обоз куда-то запропастился: то ли заблудился, то ли ещё что-то, но задержка с подвозом продовольствия уже грозила подорвать силы и дух бойцов. Солдаты подъели все остатки, и положение нужно было как-то спасать. Григорий Чигвинцев проявил чисто крестьянскую смекалку. Вокруг лес, полный дичи, но как её добыть – вот вопрос! Стрельба на своей стороне спровоцирует ответный огонь противника. И он решился на дерзкий план: зайти в тыл врага и там организовать охоту. Взял с собой двух человек из числа лучших стрелков, и… они вернулись с трофеем. Три добытые косули спасли солдат от голода.
Второй серебряный крест – ещё один эпизод в списке боевых подвигов деда Гриши, лично им рассказанный одному из внучатых племянников.
Двадцатитрёхлетний младший унтер-офицер Пятого стрелкового полка Григорий Чигвинцев слыл отчаянно храбрым. На самом деле его храбрость была особая: стратегически продуманная, изобретательная. Две медали «За храбрость» первой и второй степеней отметили его участие в крупных военных операциях, таких как знаменитый Брусиловский прорыв и другие
На пути полка встала речка. Не такая уж и широкая, но глубокая и стремительная. Мало того, что на противоположном берегу закрепился противник и вся местность хорошо просматривается и простреливается, так ещё и большинство наших стрелков – те ещё пловцы! А некоторые и подавно плавать не умеют. И снова выручила смекалистая храбрость младшего унтер-офицера Чигвинцева.
Разделся, перекрестился, обмотал вокруг себя конец длинного крепкого троса – и нырнул… Так, скрывшись под водой, добрался до берега, закрепил там в безопасном месте трос, и по нему в наступившей темноте переправились бойцы. К утру полк был готов к бою.
Третий его крест, золотой, – за подвиг, спасший и жизнь командира, и честь полка.
Командир был тяжело ранен, измотанные боями бойцы держались из последних сил. Григорий вынес командира с поля боя, обернув его под шинелью полковым знаменем. История эта интересная и долгая, но о подробностях герой не рассказывал.
В самом начале сентября 1915 года Григорий Чигвинцев был тяжело ранен и после лечения в госпитале отправлен домой. Год пролежал, потом понемногу выправился. Но мирно пожить не случилось: революция, Гражданская война, раскулачивание, коллективизация – эти события разметали большой клан Чигвинцевых по стране вплоть до Туркестана.
Из Средней Азии возвратились почти перед самой войной сорок первого. Поселились в не существующей ныне деревне недалеко от Мензелинска. На фронт Григория Георгиевича не взяли. Не подходил ни по возрасту, ни по здоровью. В пользу фронта была его работа в тылу. На войну ушли сыновья георгиевского кавалера. Оба пали в боях смертью храбрых.
После войны Григорий Георгиевич закрепился в Мензелинске, там жил долгие годы, пока младший из сыновей (всего он воспитал пятерых детей) наконец не уговорил отца переехать к нему в Нижнекамск.
Григорий Чигвинцев дожил до весьма преклонных лет, ушёл из жизни на девяносто втором году жизни. Этот рассказ – первый публичный о нашем скромном земляке-герое.
Особая благодарность – родственникам Григория Георгиевича, в частности, Валерии Викторовне Чигвинцевой и Людмиле Григорьевне Кудашовой за помощь в подготовке материала и предоставленные фотографии из семейного архива.
