В Татарстане выступил один из лучших валторнистов мира, мультиинструменталист Аркадий Шилклопер

Если вы наберёте в поиске в Интернете «Аркадий Шилклопер играет на пылесосе», то найдёте видео с этим забавным эпизодом. Действительно, играет. Использует трубку как диджериду – древнейший инструмент австралийских аборигенов. В руках Аркадия и пылесос звучит завораживающе!

Но это, разумеется, баловство, шутка музыканта-экспериментатора. Шилклопер – один из лучших валторнистов мира и исполнитель на флюгельгорне и альпийском роге в жанре джазовой и импровизационной музыки, композитор. На днях он выступил в Татарстане – на международных фестивалях «Летние вечера в Елабуге с Борисом Березовским» и «Jazz в Кремле с Ольгой Скепнер». Во время пребывания в Елабуге музыкант дал интервью нашей газете.

Здесь на фестивале впервые выступил квартет Jazz Team, в составе которого с Аркадием Шилклопером играли пианист и композитор Вадим Неселовский (США), композитор и бас-гитарист Антон Горбунов, барабанщик Петр Ившин. Признанные и востребованные на джазовой сцене музыканты устроили настоящую феерию.

– Аркадий, когда вы играли ритмичный фанк-этюд, люди не могли сдержать эмоций и танцевали…

– Правильно! Зачем сдерживать эмоции? Мы даём людям радость, это наша миссия, я считаю. Хорошо, когда они поют, танцуют. Когда мы можем дать им немножко настоящего, ценного, искреннего, а не то, что звучит обычно из «ящика» или по радио… Я уже не смотрю телевизор, не слушаю радио, к сожалению. Чтобы найти в этом потоке изюминку, надо потратить огромное количество времени.

– Вы виртуозно играете на альпийском роге. Расскажите, пожалуйста, про этот инструмент.

– Это деревянный духовой инструмент. Он был придуман как сигнальный, потом использовался пастухами. Конечно, на нём так технично не играли, и сегодня мало кто играет. Я воспринимаю альпийский рог не как традиционный швейцарский инструмент пастухов, а как инструмент, на котором можно воспроизводить сложные композиции. Часто играю произведения Даниэля Шнидера, который писал для альпийского рога и оркестра. Вообще выступаю с хорошими оркестрами по всему миру. Музыка очень интересная, непростая. Есть элементы фольклора, академической музыки, баллады и, конечно, джазовые, даже роковые элементы.

– Каковы характеристики альпийского рога, почему он такой длинный?

– Обычно его длина 3,6 метра. Чем длиннее, тем больше обертонов. Раньше его не переносили, а когда появилась такая необходимость, стали делать из двух частей. Мой первый альпийский рог был таким.

А сейчас у меня есть складной из восьми частей, он деревянный. С ним сложно ездить, хоть он и складывается в ящичек. Но может, когда-то доеду до Елабуги и с этим инструментом. Альпийский рог, на котором я сейчас играл, телескопический, сделан из карбона, он лёгкий. Звучит, конечно, не как деревянный, но тоже хорошо. Если нужно «понизить» инструмент, я добавляю еще 60 сантиметров – есть дополнительные колена. У длинного альпийского рога больше возможностей. За счёт длины на нём можно сыграть от пятнадцати звуков и больше. Хороший мастер может сыграть семнадцать.

– На концерте вы использовали даже морскую раковину. Что это за инструмент?

– Это обычная раковина, но подготовлена специальным образом – сделан мунд­штук. У меня три раковины, самую большую приобрёл на Бали. На ней можно играть и без мундштука. Но её перевозить очень сложно, она хрупкая.

Есть такой замечательный скрипач, дирижёр Юрий Медяник. Он делает серию программ, приглашает интересных музыкантов и говорит с ними о приёмах игры, о технических моментах. Мы сделали несколько видео о циркулярном дыхании, многоголосии. И я говорю: теоретически можно и на пылесосе сыграть. Ну нашли пылесос, и я на трубке сыграл

– У меня создалось впечатление, что вы можете сыграть вообще на всём, из чего можно извлечь хоть какой-то звук.

– Ну недавно я сыграл на пылесосе (смеётся). Есть такой замечательный скрипач, дирижёр Юрий Медяник. Он делает серию программ, приглашает интересных музыкантов и говорит с ними о приёмах игры, о технических моментах. Мы сделали несколько видео о циркулярном дыхании, многоголосии. И я говорю: теоретически можно и на пылесосе сыграть. Ну нашли пылесос, и я на трубке сыграл. Звучит, кстати, очень хорошо, как диджериду.

– Вы только что разговаривали с исполнителем на курае, а сами не пробовали на нём играть?

– У меня есть курай! Мне его подарили в Уфе несколько лет назад. Конечно, я пытался на нём что-то издать, но там используется немного другая техника. Пока что курай ждёт своего часа. Сейчас у меня интерес к норвежской флейте, я её уже освоил, даже иногда использую в концертах. Очень, кстати, похожа на курай внешне, но звук совсем другой.

– Может быть, вы когда-нибудь на этом фестивале сыграете и на курае?

– Боюсь, что нет! Есть люди, которые это делают профессионально, ну и потом это же традиция, история, корни… Я на таком уровне вряд ли когда-нибудь заиграю на курае, и цели такой нет. Но использовать его как краску, как набросок или мазок – это возможно.

– Например, так, как вы использовали раковину?

– Примерно так, да. Такие мазки обогащают музыкальную картину и дают новые вибрации. Я люблю пробовать разные инструменты. У меня есть экзотические, например фогельхорн. Его придумал трубач из Нюрнберга, Роберт Фогель. Он пять лет пытался создать инструмент, который напоминал бы альпийский рог, но не был бы таким длинным, и чтобы контроль звука был более удобным. И ему это удалось.

Есть инструмент корно пасториччио, тоже деревянный. Он похож на архаические инструменты, хотя сделан современным мастером. Для этого инструмента писал Леопольд Моцарт, у него есть «Пасторальная симфония». Когда я увидел ноты и услышал исполнение этого произведения на альпийском роге, подумал, что это не совсем правильно звучит, слишком тяжело. И действительно, в Зальцбурге нашел в библиотеке описание произведения и в том числе картинку инструмента. Приехал с копией к мастеру в Германии, он по чертежам сделал. Насколько мне известно, такой инструмент пока в единственном роде в мире существует.

Я люблю пробовать разные инструменты. У меня есть экзотические, например фогельхорн. Его придумал трубач из Нюрнберга, Роберт Фогель. Он пять лет пытался создать инструмент, который напоминал бы альпийский рог, но не был бы таким длинным, и чтобы контроль звука был более удобным. И ему это удалось

– Вам нравится экспериментировать?

– Я люблю использовать различные инструменты, для меня это как краски для художника. У каждого есть свой голос, характер, история. Очень важно органичное применение этих инструментов. Не просто так напоказ: я могу играть на этом и на том. Такие цирковые номера мне уже не свойственны.

Правда, когда был помоложе, играл сразу на двух горнах, пытался играть одновременно на разных инструментах. Но сейчас все-таки стараюсь использовать колорит, цвет. Для меня инструменты – это акварели. Я как художник могу выбирать, какие акварели мне нужны в той или иной пье­се. Мастерство мастерством, но этого мало. Музыкант должен быть ещё и художником. Создавать, творить картины и желательно никого не повторять. Творчество – это аромат индивидуальной свободы. Поэтому творцы порой бунтари, порой бросают вызов обществу, часто обгоняют своё время. Мы знаем, что Ван Гог не продал ни одной картины при жизни, а сейчас они стоят миллионы. И таких примеров очень много.

Слава богу, мне повезло, что при жизни могу делиться своим творчеством, и оно имеет отклик. Это счастье.