Татарстан уверен в необходимости принятия закона о ресоциализации

Первого сентября начался новый учебный год. Но не все подростки встретили его за школьной партой. Кому-то, как говорят, на роду написаны «тюремные университеты» и поломанные жизни – свои и чужие. Можно ли изменить судьбу и вернуть оступившихся в здоровое общество?

ОПАСНАЯ ТРЯСИНА

Процесс возвращения осужденного к нормам общественной жизни, равно как и конечная цель этой работы, именуется «ресоциализацией». Впрочем, многим термин хорошо знаком и без пояснений. Ведь означенная тема – предмет длительных дискуссий на страницах периодической печати и на экспертном уровне. Вопросы ресоциализации сегодня становятся ключевыми в деятельности целого ряда ведомств и всего общества.

Даже единожды оступившемуся человеку бывает непросто вернуться в нормальную колею после отбытия срока наказания. Бытовая неустроенность, семейные проблемы, специфическое отношение работодателей многих заставляют опустить руки или же… «решать» свои проблемы за счет окружающих.

Степень беды возрастает пропорционально тюремному стажу и криминальному опыту человека, которого в итоге засасывает «опасная трясина». А это несчастье не только для него самого, но и для массы законопослушных граждан. Налогоплательщики оплачивают нелегкую работу силовиков и казенное содержание осужденного на уровне мировых стандартов. И при этом ежедневно рискуют стать жертвами людей, живущих в непрерывном цикле «украл, выпил – в тюрьму».

Блатная «романтика» вкупе с неустойчивой подростковой психикой, а нередко еще и с алкоголем и наркотиками толкает ребенка на скользкую дорожку. И первая кража (грабеж, угон или что-то посерьезнее) совершается порой задолго до получения паспорта, в возрасте, не подпадающем под уголовные санкции

Самая безрадостная картина возникает, когда мы говорим о ресоциализации несовершеннолетних. И здесь даже точность термина можно подвергнуть сомнению. Взрослого человека мы, по крайней мере в теории, возвращаем к общественным устоям. Подросток же зачастую ими изначально не обременен. И здесь речь идет уже не о ре-, а просто о социализации – первичном привитии подростку норм, принятых в здоровом обществе.

Задача эта чрезвычайно сложная. На почве, зараженной криминальными сорняками, мы должны не просто посеять, но и вырастить «разумное, доброе и вечное».

БЕЗОТЦОВЩИНА

Еще совсем недавно в столице республики действовала Казанская воспитательная  колония (ныне перепрофилированная в исправительный центр). Содержались в ней несовершеннолетние осужденные, начиная с 14 лет – возраста наступления уголовной ответственности. Сотрудники КВК, заставшие начало двухтысячных, вспоминают, насколько запущенными в социально-педагогическом и просто в бытовом плане попадали в учреждение подростки. С одной стороны, конечно, преступники, а с другой – дети без детства.

Некоторые осужденные смутно представляли, зачем нужны зубная щетка, сменная обувь и что такое регулярное питание. В их «вольной» жизни редко удавалось досыта поесть. Были ребята, которые, попав в колонию, впервые (!) в сознательной жизни спали на простыне… Неудивительно, что «цветы жизни», выросшие на переломе эпох, превратились в колючки.

Конечно, совершают преступления и те, кто «с жиру бесится», хотя эти случаи единичные, их несравнимо меньше, чем в заокеанских новостях. Основной же контингент воспитательных колоний – из среды с низким достатком. Но дело даже не в уровне доходов, тем более что бедность – понятие относительное. Проблема – в общем социальном неблагополучии семьи.

На протяжении ряда лет предпосылки для попадания подростка за решетку почти не меняются. Во-первых, как невесело шутили сотрудники той же КВК, он, как правило, «из однополой семьи» (в том смысле, что рос ребенок без отца – в лучшем случае с мамой и бабушкой). Во-вторых, заниматься ребенком им тоже было некогда по причине разгульного образа жизни, алкоголизма или хуже того – наркомании. Как вариант – отец отбывает срок, мать-наркоманка месяцами не бывает дома, а ребенок живет с пьющей бабушкой…

Неудивительно, что значительная часть малолетних преступников имеет разно­образные психические отклонения – это в-третьих. И, наконец, в-четвертых – отсутствие домашнего воспитания с лихвой «компенсирует» улица. Дворовые группировки плюс пример собственной семьи, где очень часто кто-то «сидит», быстро формируют соответствующую жизненную программу.

УСЛОВНЫЙ СРОК НЕ ИДЕТ ВПРОК?

Блатная «романтика» вкупе с неустойчивой подростковой психикой, а нередко еще и с алкоголем и наркотиками толкает ребенка на скользкую дорожку. И первая кража (грабеж, угон или что-то посерьезнее) совершается порой задолго до получения паспорта, в возрасте, не подпадающем под уголовные санкции.

Впрочем, даже тех подростков, которым уже исполнилось 14 лет, современное российское законодательство не позволяет отправить за решетку за впервые совершенное преступление небольшой или средней тяжести. Они становятся подучетными уголовно-исполнительных инспекций Федеральной службы исполнения наказаний. При этом число воспитательных колоний за последние годы сокращено в разы. Ограничиваясь наказанием, не связанным с лишением свободы, государство дает реальный шанс одуматься, остановиться. Но нет. Многим условный срок не идет впрок.

Реально ли перевоспитать подростка без лишения свободы? Как не допустить его поступления в «тюремные университеты»? Эти вопросы мы адресовали помощнику начальника Управления ФСИН России по Татарстану Рафаилю Давлееву.

– Перевоспитание без лишения свободы вполне возможно, и к этому надо стремиться, – убежден Рафаиль Ганиевич. – Печальный опыт приобщения к тюремной субкультуре, оказывающий влияние на всю дальнейшую жизнь молодого человека, должен быть сведен к минимуму. Даже в учреждениях уголовно-исполнительной системы мы следуем этому принципу. К примеру, неоднократно судимые содержатся отдельно от впервые осужденных и особенно от несовершеннолетних, оказавшихся в условиях следственного изолятора. Но проблема-то гораздо шире. Сегодня даже в телепередачах с участием узнаваемых лиц нередко проскакивают выражения: «Забил стрелку» или «Кто ты по жизни?» А ведь это стандартная форма вопроса, который сокамерники задают впервые попавшему в тюрьму…

В нашей республике профилактике правонарушений подростков традиционно уделяется повышенное внимание, говорит Рафаиль Давлеев. Работу ведут заинтересованные ведомства, конфессии, общественные организации. Но главная роль в воспитании человека, несомненно, принадлежит семье. А здесь сегодня не все гладко, и дело не только во всем известных социальных пороках. Будучи много лет куратором воспитательной колонии, я видел достаточно, но никогда не смогу забыть историю одного казанского школьника.

Юноша с прекрасными задатками организатора, высокими интеллектуальными данными рос в обеспеченной и образцовой на первый взгляд семье. Родители – уважаемые люди, сестра – в аспирантуре. Но благополучие оказалось мнимым – культ материально-денежных отношений в этой семье, видимо, вытеснил духовный аспект. Летом, перед выпускным классом, подростку дали возможность набраться жизненного опыта и подзаработать кондуктором в маршрутном такси.

Заработанного оказалось недостаточно, и у молодого человека созрел план кардинального решения материальной проблемы. Приехав на дачу, этот маленький монстр поочередно пригласил к себе, якобы для серьезного разговора, отца, мать и сестру. И в таком же порядке расправился с ними. С помощью кувалды. А потом весело гулял с приятелями… Страшно говорить об этом, но закрывать глаза и делать вид, что ничего страшного не произошло, не получится. Такие вопиющие сбои в системе воспитания несовершеннолетних и профилактики преступности, конечно, крайне редки, но кому от этого легче!

Институты гражданского общества, правозащитные организации уделяют немало внимания условиям, в которых отбывают наказание осужденные, продолжает Рафаиль Ганиевич.

Степень беды возрастает пропорционально тюремному стажу и криминальному опыту человека, которого в итоге засасывает «опасная трясина». А это несчастье не только для него самого, но и для массы законопослушных граждан

– А может быть, всю энергию этого сообщества направить на упреждающие мероприятия? На создание условий, в которых молодому человеку было бы привлекательнее работать, создавать семью, воспитывать детей, а не совершать преступление. Стране необходима целостная и продуманная система ресоциализации. Это будет намного дешевле, чем содержать огромную армию «ненужных» сограждан, в тюрьме мечтающих о воле, а на воле – о тюрьме, – подытожил помощник начальника УФСИН.

Сегодня в России 23 воспитательные колонии. Контингент их составляют две основные категории. Первая и самая многочисленная – это подростки, уже судимые за преступления небольшой и средней тяжести. За колючку они попадают, исчерпав судебный «лимит терпения».

Есть и другая группа. В нее входят подростки, совершившие тяжкие преступления, в том числе убийцы (8,5 процента от общего числа воспитанников) и насильники (12 процентов).

ЛЕКАРСТВО ОТ РЕЦИДИВА

Серьезные административные ресурсы, законодательная база, усилия сотрудников правоохранительных органов и, в конце концов, немалые бюджетные средства направлены сегодня на профилактику преступности среди несовершеннолетних и на ресоциализацию оступившихся. Однако, даже по самым оптимистичным подсчетам специалистов, более половины граждан, осужденных в подростковом возрасте, совершают повторные преступления.

Как снизить степень криминализации молодежной среды и не допустить нового казанского феномена? Есть ли вера в то, что процесс ресоциализации оступившихся подростков в Татарстане будет успешным? Комментарий на эту тему дал Рафил Нугуманов, заместитель председателя Комитета Госсовета Татарстана по законности и правопорядку, член Правительственной комиссии РТ по профилактике правонарушений.

– Криминализация молодежной среды, уровень рецидивной преступности, в том числе среди несовершеннолетних, уже много лет являются для  нашей страны огромной проблемой, – говорит Рафил Гаптрафикович. – Но руки опускать нельзя. Сегодня необходимо срочно принимать комплексные меры, во-первых, по профилактике правонарушений среди несовершеннолетних. Любой трудный подросток должен находиться под неусыпным ведомственным и общественным контролем. Это не только школа и подразделения по делам несовершеннолетних. С 2009 года в нашей республике успешно действует Закон «Об общественных воспитателях несовершеннолетних», определяющий деятельность добровольных наставников подростков, оказавшихся в социально опасном положении или в трудной жизненной ситуации.

Сегодня в России 23 воспитательные колонии. Контингент их составляют две основные категории. Первая и самая многочисленная – это подростки, уже судимые за преступления небольшой и средней тяжести. За колючку они попадают, исчерпав судебный «лимит терпения»

Нужно сделать все, считает депутат, чтобы не доводить подростка до тюрьмы. Вопрос его исправления там спорный, к тому же сегодня, с закрытием Казанской воспитательной колонии, осужденных отправляют в Пермь, что сводит на нет профилактическую роль родителей, которые могли бы приезжать в учреждение. В результате мы видим, с одной стороны, ослабление социальных связей, а с другой – криминальную юношескую браваду. Получив по малолетству год или два, парень, ничего не поняв, выходит на свободу и начинает бахвалиться – дескать, кто вы и кто я! И многие подростки, как это ни прискорбно, заражаются «блатной романтикой»…

– Второе направление, –  продолжает Рафил Нугуманов, – это, конечно, ресоциализация осужденных. Буквально на днях мы обсуждали эту тему в Кабинете Министров. В республике для ресоциализации делается многое. Есть опыт работы общественных формирований, некоммерческих организаций, таких как Центр социальной реабилитации и адаптации, помогающих вчерашнему осужденному найти работу и крышу над головой. Но делать это в первую очередь должно государство! Да, нужны средства, которых всегда не хватает, но лучше потратить деньги на профилактику рецидива, чем на его последствия. Ведь только на содержание одного осужденного за колючей проволокой уходит 30 тысяч рублей в месяц. А чем измерить горе людей, пострадавших от преступных посягательств?

Системный подход в данном вопросе может быть обеспечен только одним способом, уверен Рафил Нугуманов. Татарстан ранее уже выходил с такой инициативой, а сегодня мы буквально требуем принять федеральный закон о ресоциализации!