Сегодня мы продолжаем разговор о работе гуманитарного блока в структуре Казанского федерального университета (напомним, 5 мая в «РТ» вышло интервью с директором Института филологии и межкультурной коммуникации КФУ Радифом Замалетдиновым). Одно из подразделений университета, которое после того, как вуз обрел федеральный статус, претерпело значительные структурные изменения, – Институт международных отношений, истории и востоковедения. Он теперь объединяет историков из КФУ и педуниверситета, бывший институт международных отношений и востоковедения, культурологов, специалистов по прикладным лингвистическим дисциплинам…

– Строительство новых гуманитарных институтов в КФУ – это серьезный новый опыт, – уверен директор института Рамиль Хайрутдинов. – И сам Казанский университет сегодня – уникальное явление в системе высшего образования России. Государство и общество сформулировало для отечественного университетского образования важнейшие задачи – повышение уровня и качества подготовки специалистов, объединение преимуществ классического вуза и исследовательского университета, и это очень важно с точки зрения продвижения гуманитарного знания. Я убежден, что гуманитарные науки и культура составляют саму основу гражданского самосознания, являются залогом успешного развития государства.

КФУ сегодня – один из передовых с точки зрения образовательных технологий российских вузов. Мы пытаемся обобщить мировой опыт и привнести на местную почву те возможности, которые есть у современного человека в современном мире. Но это не означает ликвидации традиционных образовательных методов, сложившихся гуманитарных школ. Просто в новой объединенной структуре появились дополнительные возможности, которых не было, когда все работали по отдельности.

Наши регионоведы, востоковеды и историки получают специализированную подготовку, и мы тут тоже открываем направления, которых до сих пор в университете не было – например, документоведение и архивоведение

Мы не потеряли ни одного традиционного для нас направления. Сегодня в институте двенадцать направлений подготовки, три тысячи студентов, которые пропорционально распределены между нашими подразделениями – высшими школами международных отношений и востоковедения; исторических наук и культурного наследия; иностранных языков и перевода. И наш институт в новом качестве крайне интересен как раз тем, что эти направления тесно переплетены и взаимодействуют. Значительное число компетенций, которые раньше не были возможны, сейчас реализуются и в историко-культурных, и в страноведческих, и в языковых дисциплинах. Например, каждый студент-лингвист отделения Высшей школы языков и перевода после третьего курса переходит на обучение трем иностранным языкам. Когда такое было? И все студенты других отделений изучают по два дополнительных языка. Это дает им конкурентные преимущества.

– А как делите полномочия в лингвистике с Институтом филологии?

– Мы готовим прежде всего прикладных специалистов – лингвистов, переводчиков, в том числе синхронистов, преподавателей иностранных языков. В университете серьезная лингвистическая школа, подавляющее большинство наших студентов ежегодно участвуют в различных языковых конкурсах – всероссийских и международных, тех, что связаны и с основными европейскими языками, и с восточными, в том числе японским, корейским, китайским, арабским, фарси… Кроме того, мы преподаем иностранные языки у физиков, химиков, в других подразделениях, наши специалисты владеют всей необходимой специальной терминологией как в гуманитарных, так и в естественно-научных дисциплинах.

– Как отражаются те новые возможности подготовки, о которых вы говорите, на традиционном историческом образовании?

– Я приверженец классической подготовки историков, археологов, культурологов. Нужно, чтобы они не только знали новые компьютерные технологии, но и умели и любили работать в архивах, разбирать и читать источники, рукописи, учились анализировать. Но для этого надо знать не только историческую фактуру, но и специальные дисциплины, которые позволяют любителю стать профессионалом-исследователем, аналитиком и экспертом. Поэтому наши регионоведы, востоковеды и историки получают специализированную подготовку, и мы тут тоже открываем направления, которых до сих пор в университете не было – например, документоведение и архивоведение.

Появляется ряд новых магистерских программ – например, мы готовим теперь историков и культурологов, которые углубленно изучают всемирное культурное наследие. Речь идет не только о памятниках истории и культуры России, Татарстана, но и объектах, входящих в Список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Подготовку ведем в тесном взаимодействии с вузами-партнерами и в России, и за рубежом. Кроме того, у нас действуют соглашения с учреждениями Российской академии наук – Институтом российской истории, Институтом всеобщей истории и т.д.

И с Академией наук Татарстана мы тоже в плотной связке. Я горжусь, что у нас работают крупные специалисты, одновременно возглавляющие академические институты в системе нашей академии. Это директор Института археологии Айрат Ситдиков и директор Института татарской энциклопедии Искандер Гилязов, ведущие ученые институтов Российской академии наук, например, член-корреспонденты РАН Виталий Наумкин и Владимир Напольских.

– А в каких-то междисциплинарных проектах историки участвуют или концентрируются только на собственных исследованиях?

– Мы активно сотрудничаем с коллегами из других подразделений университета. Для этого созданы Ресурсный центр «Всемирное культурное наследие», Центр превосходства «Археометрия», в которых действуют научно-исследовательские лаборатории технологического характера. Скажем, совместно с коллегами из Инженерного института изучаем историческое материаловедение: в наших лабораториях восстанавливаются старинные технологии обработки керамики, стекла, кожи, металла, дерева.

Генетические исследования медиков невозможны без анализа специалистов в области этнической истории. Реализуем ряд проектов, связанных вроде бы с изучением естественно-научных, биологических аспектов, но эти исследования проходят в тесном сотрудничестве с этнографами, историками и археологами. Работаем с IT-специалистами. Вот их проект по 3D-реконструкции древнего Булгара – как это сделать без историков, этнографов? Мы вместе прорисовываем образы, насыщаем картинку реальными артефактами, предоставляем хронику событий, а инженеры и компьютерщики создают на этой основе виртуальный мир, где оживает реальность ушедших лет.

– В КФУ теперь учатся и историки из педагогического университета. Не затерялась ли в новых реалиях подготовка педагогов?

– Не затерялась. Конечно, флагманом в этом направлении в КФУ являются Институт психологии и образования и Елабужский институт, многие магистерские программы реализуются у них. Но бакалавров-историков мы готовим. В первые четыре года учебы даем будущим преподавателям истории и обществоведения специальные навыки и углубленные знания, готовим и учителей истории с углубленным знанием иностранных языков. Многие наши выпускники получают различные стипендии от Министерства образования и науки, значит, уровень у них достойный.

– Еще до появления федерального университета было много разговоров вокруг появления в КГУ специальности «международные отношения» – дескать, ну кому в Казани нужны специалисты по международным отношениям… Но, как я понимаю, этому направлению подготовки в вашем институте и сейчас уделяется большое внимание?

Давайте будем стремиться к тому, чтобы и наши отечественные журналы достигли того уровня, когда бы они однозначно учитывались мировым научным сообществом и глобальными издательскими системами

– Да, я помню весь этот сарказм на тему «где же они найдут себе работу». И хочу уверить: наши студенты, обучающиеся по данной специальности, очень востребованы. Начнем с того, что мы готовим специалистов не только для республики. У нас много иностранных студентов, представляющих как страны СНГ – Таджикистан, Кыргызстан, Туркмению, Узбекистан, Казахстан, так и дальнее зарубежье (в институте учатся алжирцы, нигерийцы, американцы, французы, японцы, китайцы, представители других стран).

Но работодателей привлекают и российские выпускники. Они представлены в органах власти и управления, в коммерческих структурах. Крупные корпорации заинтересованы в специалистах, владеющих несколькими языками, с хорошим кругозором, которые знают быт, культуру разных стран, имеют подготовку по дипломатическому этикету, по участию в переговорах. Ряд наших выпускников работают в системе Министерства иностранных дел России, в наших представительствах за рубежом.

– В последнее время университет нередко упрекают в том, что якобы в пылу реформ сворачивается национальное образование. Ваш институт тоже не избежал «разборок» по этому поводу…

– Я не воспринимаю упреки, которые не подкреплены ничем, кроме досужих рассуждений, или являются результатом чьих-то неудовлетворенных амбиций. Подготовка специалистов в области национальной истории – это для нас не просто традиция, это потребность сегодняшнего дня. Мы, будучи в статусе федерального вуза, работаем на благо республики в том числе. И за последние годы достигли серьезных прорывов с точки зрения подготовки национальных кадров. Обучение специалистов в области истории татар, других тюркских народов, народов Поволжья и Приуралья – это наша миссия. Ежегодно мы набираем на эти направления подготовки студентов не только из Татарстана, но и из соседних регионов, из татарских диаспор за пределами республики.

В институте действует Ресурсный центр по развитию исламского и исламоведческого образования, который реализует государственную программу по подготовке и переподготовке специалистов – педагогов, преподавателей, священнослужителей, представителей органов власти и управления, работающих в сфере национальной политики, межконфессиональных отношений. К работе привлекаем серьезных ученых и преподавателей из Москвы, Санкт-Петербурга, зарубежья, в том числе исламских духовных образовательных учреждений. Да и имена наших преподавателей, которые работают с историками-татароведами, широко известны мировому научному сообществу.

КФУ сегодня – один из передовых с точки зрения образовательных технологий российских вузов. Мы пытаемся обобщить мировой опыт и привнести на местную почву те возможности, которые есть у современного человека в современном мире

– Кстати, о мировом научном сообществе. Университеты сегодня требуют от своих ученых как можно больше публикаций в международных журналах, индексируемых в базе данных Scopus. Понятно, что исследования гуманитариев не так востребованы в мире, как представителей естественно-научных дисциплин. И в последнее время к гуманитариям КФУ появились претензии – дескать, чтобы обеспечить количество публикаций, жертвуют качеством, размещают статьи в так называемых «мусорных» журналах (тех, что не считаются престижными в научном мире)…

– Конечно, при публикации статей надо ориентироваться на качество журналов. Но откуда взялся термин «мусорные публикации»? Я это воспринимаю как уничижительное отношение к нашим ученым. Когда ученый пишет статью, он ведь не думает, что вот это – для «мусорного» журнала, это – для элитного… Он честно вкладывает в свой труд знания, усилия, реализует свой научный потенциал. Потом он рассылает статью по разным изданиям. По тем, заметим, которые на этот момент находятся в рейтинге – индексируются и являются признанными.

Но бывает, что ряд журналов позже исключают из базы данных Scopus. Для этого могут быть разные причины. Часто исключают не один журнал, а все издательство, где, может, какое-то одно издание нарушило корпоративные принципы. При этом страдают и другие журналы этого издательства, и те исследователи, которые там публиковались. Это одинаково касается российских ученых и наших зарубежных коллег.

А если уж смотреть на вопрос совсем широко, то давайте будем стремиться к тому, чтобы и наши отечественные журналы достигли того уровня, когда бы они однозначно учитывались мировым научным сообществом и глобальными издательскими системами. Но пока, надо признать, основной язык научного сообщества – английский.