В начале октября из Чечни вернулась домой вторая смена татарстанских милиционеров. Все мы за них здорово поволновались, когда 17 сентября боевики предприняли попытку захватить Гудермес, где как раз и расположен временный отдел внутренних дел, в котором несут службу татарстанцы. Теперь-то мы знаем, что для наших тогда все закончилось благополучно. Но для шестнадцати российских стражей правопорядка 17 сентября оказалось роковым днем.

Об этих недавних событиях, о том, каково жить и работать командированным милиционерам в далеком краю, вообще о войне в Чечне рассказывает начальник временного отдела внутренних дел Гудермесского района полковник милиции Фаяз ШАБАЕВ.

– Фаяз Баянович, результаты работы временного отдела получили высокую оценку со стороны руководства и республиканского министерства, и российского. Насколько она заслуженна?

– Считаю, что наша смена действительно показала неплохие результаты при выполнении поставленной задачи. Мы должны были организовать работу по раскрытию террористических актов, поэтому сосредоточили усилия именно на оперативной работе. Конечно, сначала были сомнения: справимся ли? Ведь опыта-то никакого. Но потом поняли, что оперативная работа по раскрытию теракта в общих чертах строится так же, как и по раскрытию тяжких преступлений у нас дома. Но есть и особенности. Наши активные действия не остались незамеченными: если до нас здесь в среднем происходило 14-18 терактов в месяц, то в июле их уже было совершено только четыре.

В середине месяца задержали одного подозреваемого. А надо сказать, что там специфика работы с арестованными совершенно иная. Традиции, характеры, понятия о долге, чести – все другое. Но подход найти к человеку все равно можно. Постепенно разматывая цепочку, вышли на целую группу подрывников. Многочисленные допросы, каждый из которых мы записывали на видео, а потом, показывая те или иные записи задержанным, ловили их на противоречиях, мелких нестыковках, – это кропотливая, надо сказать, работа. В итоге мы задержали пять групп. Все они достаточно продолжительное время безнаказанно “работали” на территории Гудермесского района. Обвинение в организации терактов предъявлено двадцати двум задержанным, занимавшимся подрывной деятельностью. Все они – чеченцы, мужчины самого активного, “боевого” возраста.

Раскрыли 28 преступлений, совершенных в зоне нашей ответственности в течение последних полутора лет. А это подрывы колонн, бронепоезда на железной дороге, покушение на главу администрации республики Ахмада Кадырова, теракт, в результате которого пострадали питерский ОМОН и татарстанцы первой смены. Волну преступности сбили, обстановка на время успокоилась.

Лично для себя считаю важным, что удалось раскрыть и преступление, совершенное в отношении наших товарищей: 3 августа сапер Владислав Долгов и кинолог Игорь Шимарин, обследуя участок трассы Баку – Ростов, по которой должна была пройти автоколонна, подорвались на минном фугасе.

– Август-сентябрь, судя по всему, выдались достаточно напряженными?

– Да, в конце лета вся Чечня пришла в движение. Мы перешли на усиленный вариант несения службы. Стала поступать информация, что 6 августа планируется захват Гудермеса, идет скопление боевиков и активная вербовка мужчин по республике. Ведь за это им платят. За подрывы зданий и тяжелой бронетехники – в среднем от 200 до 300 долларов, за участие в массовых операциях, в военных действиях – меньше. Бывает, двести, а то и сто рублей. Так, например, 9 июля было нападение на сводный отряд милиции из Иванова, ночью боевики обстреляли его из гранатометов, но нападавших в конце концов подвело вооружение, и они были задержаны. Оказалось, это местные жители, 20-25 лет. Никаких убеждений – “работают” за деньги. Во время первой войны воевали на стороне федеральных войск, против боевиков. А вот теперь подрывают и обстреливают федералов.

– Как вы думаете, что их на это толкает?

– Этот район известен своим оппозиционным отношением к дудаевскому режиму, в начале девяностых годов многие из числа местного населения не приняли его и воевали на стороне федеральных войск. Сумели повлиять на бандитов старейшины, представители муфтията и другие наиболее уважаемые люди района и во время второй чеченской кампании. Когда к городу подошли российские войска, готовясь с боями войти в Гудермес, они настояли на том, чтобы боевики покинули их район. В итоге город удалось сохранить относительно неповрежденным. Если видеть другие города, тот же Грозный, например, это особенно заметно. То, что району удалось уцелеть в огне войны, видно и по его густозаселенности.

Люди устали от войны. И тем не менее – воюют. Дело в том, что в Гудермесском районе проживают более двадцати тысяч мужчин в возрасте от 18 до 40 лет. Эти люди на протяжении многих лет не имеют работы, из них и вербуют наемников для совершения преступлений. Думаю, отчасти на это их толкает нужда, отчасти – убеждения. Не так много, но есть и ваххабиты. Я таких троих видел. А вот так называемых “кровников” не встречал ни одного. За эти годы, видимо, многие понятия изменились.

Отношение к России здесь неоднозначное. Многие не могут простить Хасавьюртовский договор 1996 года. Рассказывают, что, когда ушли наши солдаты, в город вошли боевики и убивали, вешали, сажали в тюрьмы чеченских милиционеров и те семьи, которые поддерживали российскую власть. Нет уверенности, что подобного не случится снова. Я думаю, этим объясняется терпимость местного населения к боевикам. Люди боятся, что их предадут в очередной раз. Если это действительно случится, больше никто и никогда не поверит России. Уйти сейчас из Чечни – значит предать население.

– Тем не менее отношение к представителям правоохранительных органов оставляет желать лучшего…

– Ну что вы хотите… Война! Она затрагивает каждого. Вот была попытка захвата города 17 сентября. Часть населения – жители близлежащих поселков – отнеслась нейтрально к появлению боевиков, пустила их на свою территорию. Там они устроили базы, где складировали оружие, куда относили раненых. Чем это обернулось для населения? Когда начался бой, мы открыли по местам дислокации боевиков минометный огонь. Разобраться в таких условиях, где бандиты, а где мирные жители, невозможно. В итоге несколько человек пострадали. Но, что удивительно, никаких митингов, как это случалось раньше даже по незначительным поводам, в этот раз не устраивали. Видимо, не стали поднимать шум потому, что сами были виноваты. Более того, в конце сентября старейшины провели сход и предложили семьям, пустившим боевиков, покинуть город. Нам, дескать, война не нужна.

– Расскажите подробнее о событиях того дня.

– Боевики вошли в город ночью и в шесть утра с северо-восточного направления начали обстреливать здания и блокпосты сводных отрядов милиции (СОМ) из всех видов оружия. В этом случае СОМы должны действовать по плану “Крепость”. Особенно досталось бурятским милиционерам, которые занимали крайнюю позицию. Если общие потери в тот день составили 16 погибших, то из них 12 – милиционеры из Бурятии. Отбить нападение им помогло войсковое подразделение, 349-й батальон, расположенный неподалеку, который как раз и обязан был деблокировать их, то есть помочь милиционерам отбить нападение. Это было единственное войсковое подразделение, принявшее участие в боевых действиях в тот день.

Нападение началось одновременно в восьми местах, были захвачены мелкие объекты, больница, например, которую охраняли всего шесть милиционеров. Тяжело пришлось и калининградцам, которым в течение полутора часов пришлось отбивать активные атаки боевиков.

От нашего отдела до калининградского СОМа всего 800 метров. Около девяти часов утра калининградцы запросили помощи: у них были раненые, заканчивались боеприпасы. Да и моральная поддержка, видимо, была нужна – милиционеры же, впервые пришлось вести такой бой… Мы приняли решение подтянуть к ним сводный отряд: орловцы, дальневосточный СОБР, татарстанцы и сотрудники чеченской милиции, всего около 40 человек, пошли на прорыв к калининградцам. Добравшись до них, увели раненых, оставили боеприпасы и продукты питания. Калининградцы после этого уже спокойно отбивали нападения.

Затем боевики предприняли попытку обойти этот СОМ. Оказывается, им была поставлена задача захватить административный центр Гудермеса. Именно там расположены наш временный отдел, ФСБ, комендатура. Их задача упрощалась, если бы они вошли в город со стороны сел Кундухово, Кирпичный, Святой аул. Но жители здесь не пустили боевиков на свою территорию, и тем пришлось нападать с противоположного конца города.

Чтобы захватить административный центр, им надо было в любом случае захватить наш ВОВД. Мы снова собрали добровольцев. Орловцы, дальневосточники, мы и милиционеры-чеченцы вдоль улицы Терешковой образовали своеобразную линию фронта. Левая сторона улицы принадлежала нам. Рядом с нами мужественно держались калининградцы. Ивановцы, располагавшиеся чуть в стороне, прикрывали нас огнем. В таком положении мы держали оборону. Чудом никого не зацепило. Буряты тем временем перешли под защиту 349-го батальона. Им уже нечем было защищаться, и боевики могли вскоре взять их голыми руками. Слабо были вооружены и чеченские милиционеры. Ребята боевые, мужественные, но… У кого – только пистолет, а у большинства вообще ничего нет. Мне пришлось согласовывать с руководством вопрос передачи им во временное пользование боевого оружия.

Активный бой (это когда стреляют из автоматов, пулеметов и гранатометов) закончился в 16.50, хотя стрельба шла до утра следующего дня. Все это время мы держали позицию, ни один сводный отряд милиции не был захвачен. Трагедию с бурятским СОМом отчасти можно объяснить тем, что в первые же минуты нападения погиб их командир. Возникшая при этом растерянность – не лучший помощник в такой ситуации.

Серьезные потери понесли и боевики. Под покровом ночи они ушли в сторону Шелковского района. Там огромный лесной массив. Через два дня на границе с этим районом мы обнаружили массовое захоронение – 57 человек. Около 12 могил было найдено в Гудермесском районе. По нашим подсчетам, потери они возместили один к одному: сколько человек погибло, столько же молодых ребят из числа мирного населения боевики увели с собой.

– Как вы считаете, гуманитарная помощь, которую татарстанские милиционеры оказывают чеченцам, сказывается на их отношении к сотрудникам ОВД?

– Да, конечно. Но больше воспринимается как жест уважения, добрых намерений. Сами понимаете, в республике, где столько лет идет война, где на протяжении восьми лет бездействуют предприятия и люди не имеют возможности зарабатывать, где не выплачиваются пенсии и пособия, а большинство семей – многодетные, наша гуманитарная помощь – это капля в море. Распределяется она только престарелым и семьям, где много малышей. А их очень много. Представляете, в Гудермесском районе – 42 школы и все они работают в три смены, тогда как, например, в Советском районе Казани только 38 школ. Когда я бывал в деревнях, просто поражался огромному количеству детей – в каждой семье по 8-10. Кстати, по нашему примеру благотворительной деятельностью стали заниматься и другие отряды милиции. Это дает положительный результат, хотя самое большое желание чеченцев – скорейшее окончание войны. Кончится война, сами себя прокормят. А вообще чеченцы к татарам хорошо относятся. Знают, что мы к ним не воевать пришли, а помочь навести порядок.

– Языки похожи, есть что-то общее?

– Нет, совершенно ничего общего. Кстати, боевикам это не нравится. Они ведь прослушивают эфир, и не всю передаваемую информацию нам можно кодировать, передавать цифрами. Поэтому мы общались по-татарски. Так они сразу перебивали: “Эй, татары, давайте говорите по-русски, а то мы вас не понимаем!”

– А какие были взаимоотношения с чеченскими милиционерами?

– Работа шла совместно. Они не имеют большого опыта в раскрытии преступлений, зато знают местные обычаи, людей, которым можно доверять, то есть владеют информацией. А мы знаем, как с ней работать. Учеба шла постоянно. У них было огромное желание раскрыть преступление, совершенное 19 июня, когда в результате подрыва постоянного отдела милиции погибло большое количество их товарищей. И когда мы раскрыли это преступление, поймали бандитов – исполнителей того теракта, многие милиционеры-чеченцы были нам очень благодарны. Тем более, мы никогда не занимались самоуправством, всех задержанных отправляли в следственный изолятор, а потом их судили – в Гудермесе работают пять районных судов.

С того времени взаимодействие между сотрудниками отделов усилилось. Чеченцы поняли, что мы приехали не отсиживаться, а помогать им, увидели, что мы хотим и можем работать. А 17 сентября, я уже говорил, мы воевали бок о бок. Магомед Эльдаров, начальник постоянного отдела, очень честный и бесстрашный человек, сразу же появился в то утро рядом со мной, и практически все решения я принимал, руководствуясь его советами, подсказками, пользуясь его информацией. Я ведь не имел опыта боевых действий.

– Теперь, когда этот опыт появился, не хотелось остаться и продолжить работу в Чечне?

– Нет. Поставленную задачу я выполнил. Дома меня ждала семья. На смену нам приехали очень грамотные сотрудники, и я уверен, что все наработанное первыми двумя сменами будет приумножено.

Сария САНИЕВА.

Фото А.Румянцева.