Пару лет назад на биофаке Казанского университета задумывалось великое переселение для старинного зоологического музея. Десятки тысяч его экспонатов решили было разместить в отдельном здании, а собственно музей перевести на коммерческие рельсы.

Почему экспонаты нельзя трогать?

Цель проекта, на первый взгляд, благая: вместе с новой крышей предоставить музею статус самостоятельного учреждения, сделать его коллекцию достоянием более широкой общественности. Но против этих планов решительно восстали сотрудники биофака. Прежде всего – из-за боязни потерять при перевозке ценные экспонаты, многим из которых более 200 лет.

– К этим экспонатам вообще нельзя прикасаться, – убежден известный в республике ученый-натуралист, один из сотрудников зоологического музея Валериан Гаранин. – Однажды во время занятия со студентами потребовалось чуть передвинуть чучело обезьянки – и у нее отвалилась лапка. Представьте, что будет, если начнем двигать, упаковывать, распаковывать пережившие века экспонаты…

Еще один аргумент против переезда – помещение, в котором расположен зоомузей, само по себе является исторической реликвией. Именно сюда с первых дней образования университета, то есть более 200 лет назад, были поселены уникальные зоологические коллекции. По словам директора музея Александра Беляева, «слухи о переезде музея, к счастью, пока остаются слухами», и прежде чем планировать для него какие-то преобразования, нужно все тщательно взвесить и оценить. Особенно важно помнить, что основная функция этого уникального музея – научно-образовательная.

Судя по всему, инициаторы переезда (руководство КФУ и Минкультуры РТ) и его противники (сотрудники музея, ученые-зоологи, общественники) как бы подписали «перемирие» в ожидании новых идей и лучших времен.

Немного истории

Еще в конце XVIII столетия князь Г.А.Потемкин по распоряжению Екатерины II планировал создать университет в Екатеринославе (современный Днепропетровск). Для него собирались коллекции животных, растений и минералов. Но по указу Павла I в 1798 году они были переданы Казанской гимназии, на основе которой спустя шесть лет создали Императорский университет.

Первым заведующим музеем (тогда его именовали кабинетом) был профессор Карл Фукс. В становлении музея в 1823–1827 годах большую роль сыграл член-корреспондент Петербургской академии наук и будущий почетный член Казанского университета профессор Э.И.Эйхвальд. При нем появляется первое систематизированное поступление: зоологические и палеонтологические коллекции, собранные им самим во время экспедиции по Арало-Каспийской области. Тогда же составляется первый систематизированный каталог коллекции.

Особое значение для развития музея с 1828 по 1860 год имела деятельность члена-корреспондента Петербургской академии наук профессора Э.А.Эверсманна. При нем музей окончательно оформился в систематизированное собрание зоологических коллекций. Начались значительные регулярные поступления экспонатов за счет приобретений у частных коллекционеров и покупок за границей: в Висбадене, Лейпциге, Берлине и особенно в Гамбурге, у владельца торговой фирмы Брандта.

Учебная аудитория и научная лаборатория

Сцену отчаянной борьбы лося со стаей волков видят посетители, едва переступая порог музея. Звери выглядят как живые – столь искусно выполнена таксидермистами вся композиция. Интересна история этого лося. Более ста лет назад его подарил музею казанский купец Щетинкин, и есть свидетельства, что сохатый был добыт во время одной из последних царских охот самим императором Николаем II.

А вот чучело горной зебры квагги. В России оно единственное, а всего в мире их насчитывается девять. Квагга – исчезнувшее животное, она обитала в Южной Африке. Спереди она имела полосатую расцветку, как у зебры, а сзади – гнедой окрас лошади. Очень ценились необычайно крепкие и красивые шкуры этих животных. Последняя дикая квагга была убита в 1878 году, а пять лет спустя в зоопарке Амстердама умер последний на планете представитель этого вида.

Историю казанской квагги мне поведал Валериан Гаранин. Рассказывал он так интересно, что группа студентов-биологов, у которых в это время в музее проходило практическое занятие, тут же пристроилась послушать.

– Шкуру квагги приобрел в свое время Эверсманн, – поведал Гаранин. – Она хранилась в музее вплоть до 60-х годов прошлого века. И вот Александр Попов, в ту пору заведующий университетским зоомузеем, смог договориться, чтобы шкура стала полноценным чучелом. Еще интересная деталь – наша квагга погибла беременной, извлеченный из нее эмбрион сейчас хранится в одном из музеев Германии. За нашу кваггу музею предлагали на обмен сразу шесть солидных экспонатов, но университет отказался. Был и такой случай. Университету понадобился срочный дорогостоящий ремонт. Руководство поинтересовалось: можно ли на средства, вырученные за кваггу, провести его. Специалисты дали ответ: на эти деньги можно не только университет отремонтировать, но и купить его целиком. Вот такой ценный экспонат мы имеем благодаря Эверсманну, 220-летие которого недавно отметили в КФУ! Кстати, многие объекты, которые сегодня украшают музейные экспозиции, Эдуард Александрович, посвятивший университету около 40 лет своей жизни, добывал лично.

Мы переходим от одного экспоната к другому, у студентов горят глаза, о каждом животном Валериан Иванович рассказывает что-нибудь     интересное. Например, житель северных широт белый медведь, ставший одним из талисманов зимней Олимпиады в Сочи, попал в музей в те времена, когда разговоры о его возможном исчезновении с лица земли еще не велись. Но ближе к концу прошлого века ученые Советского Союза и Канады должны были объединить усилия для спасения арктической популяции белых медведей.

– Сегодня белый медведь в еще большей опасности, – считает Валериан Иванович. – Интенсивнее тают льды, кормиться хищнику становится все труднее. Обидно будет, если белый медведь разделит судьбу зебры квагги…

Еще одно редкое млекопитающее в музее – белуха из семейства дельфинов подотряда зубатых китов. Ее добыли на Новой Земле в конце XIX века. Всем известно изречение «реветь белугой». Но к молчаливой рыбе белуге оно не имеет отношения – это белуха ревет. Сейчас основную угрозу белому киту представляет не интенсивный промысел, а индустриальное освоение арктического шельфа, загрязнение среды обитания белух отходами и химикатами.

В зоомузее хранится также богатейшая коллекция земноводных. Среди них можно увидеть агрессивную и ядовитую очковую кобру, сравнить ее с азиатской родственницей.

Есть гюрза, удав, питоны, всевозможные тропические змеи. Все они в колбах, в растворах, которые надо постоянно менять.

Орнитофауна представлена здесь множеством пернатых – от огромных орлов и страусов до крошечных колибри. Среди них есть очень редкие экзоты – например, птица фрегат с острова Вознесения, занесенная в Международную Красную книгу. Небольшая популяция фрегатов гнездится только на одном острове.

Но самый внушительный по количеству представителей животного мира – отдел беспозвоночных.

– Их численность на земле до сих пор не установлена, – рассказал заведующий отделом Андрей Беспятых. – Как минимум их полтора миллиона! То, что представлено здесь, – лишь видимая часть айсберга, но есть еще запасники. Большая научная ценность этой коллекции заключается в том, что многие насекомые, в том числе тропические, были собраны в естественной природе достаточно давно, некоторые более 150 лет назад.

Ежегодно список пополняют десятки и сотни новых видов. Причем открыть их можно не только в труднодоступных тропических районах, но и в Татарстане, даже в Казани. Недавний выпускник биофака Михаил Романов увлекся изучением одной из групп жуков-лиодидов. И прямо на территории Казани открыл новый для науки вид, который был назван в его честь «романови».

– К сожалению, – сетует Андрей Беспятых, – заинтересованных наукой студентов с каждым годом становится все меньше. Удивляет безразличие при столь огромном объеме информации и ее доступности. Может, не хватает целенаправленной пропаганды?

Требуются пылесос и мокрая тряпка

– Наши фонды имеют большое научное значение, – говорит заведующий отделом позвоночных животных Александр Беспалов. – Поэтому музей так привлекателен для ученых. Он используется как база для научно-исследовательской работы, особенно когда требуются консультации в определении различных видов животных. Велика его роль в пропаганде биологических знаний среди населения. Но изначально музей создавался для обслуживания студентов курсов зоологии и других смежных наук, чтобы они проходили здесь практику, знали не только фауну республики, страны, но и всего мира. Коллекции музея используются на практических занятиях, при чтении различных курсов на кафедрах зоологии позвоночных и беспозвоночных.

Пока мы рассматривали экспонаты и слушали рассказы сотрудников, в музее появился молодой человек с пылесосом и другими аксессуарами для уборки. Но не помещения, а, как оказалось, самих экспонатов. За их чистотой и самочувствием тщательно следит Ильдар Хайрутдинов, главный хранитель зоомузея.

– Работа очень трудоемкая и кропотливая, – признается он. – Например, все чучела птиц и млекопитающих прошли через мои руки, на их чистку ушло больше года. Применяются препараты двух групп: сухие и влажные. Некоторые экспонаты нуждаются в том, чтобы периодически снимать с них пыль – кисточкой, феном. А крупные (например, чучело лося) – чистим пылесосом. Объекты, заключенные в колбы, хранятся в спирту или в формалине. Эти растворы необходимо периодически обновлять. Герметично укупоренные экспонаты в течение десятилетий не требуют доливки, другим меняю содержимое по нескольку раз в год. Некоторые рыбы, например, сельдь, имеют много жира, который постепенно переходит в раствор, делая его мутным.

Одна из главных проблем музея – отсутствие в штате должности таксидермиста, который занимался бы восстановлением имеющихся и изготовлением новых чучел. Однако новыми экспонатами музей все же пополняется. Что-то привозят из экспедиций сотрудники, что-то поступает в качестве подарков. Например, подарки иностранцев, которые учатся в Институте фундаментальной медицины и биологии – так теперь называется биофак, – нередко бывают весьма экзотическими.

– Наш музей может считаться вторым после МГУ вузовским музеем по количеству и полноте представленных экспонатов, – говорит Александр Беляев. – Студенты проходят здесь практику, школьники расширяют кругозор на экскурсиях. Никому не отказываем, в том числе гостям из других регионов, зарубежным туристам. Необходимо только заранее предупредить администрацию музея. Хотя ставки экскурсовода у нас нет, пояснения посетителям дают все сотрудники – от лаборанта до директора. Экскурсии, как правило, бесплатные, разве что у кого появится желание сделать пожертвование для нужд музея – на покупку нафталина, других препаратов, которые позволяют сохранять экспонаты.

…Мы уже упаковали фото- и видеоаппаратуру, простились с сотрудниками, собираясь покинуть музей, как в нем вновь стало многолюдно. Пришли школьники с горящими от любопытства глазами. Жизнь музея продолжается.