О том, как в Татарстане возникла первая советская газета «Знамя революции», журналисты рассказали со страниц издания [к тому времени переименованного в «Известия ТатЦИКа»] в 1923 году в День советской печати – 5 мая.

«После захвата власти большевиками в Казани остро встал вопрос о создании своего печатного органа.

Образовавшийся Ревком в первые дни с момента переворота обходился выпуском «Приказов», носивших, скорее, признаки агитации, нежели собственно приказов. То, что революционный печатный орган не возник на другой же день после завоевания власти, объяснялось отсутствием в Казани сорганизованного кадра красных журналистов. Лишь на третий день, 28 октября, в Ревком обратился тов.Мохов с предложением: конфисковать Центральную типографию, где печаталась до переворота «Камско-Волжская Речь» и приступить к изданию своего органа.

– Я не допускал и мысли, – рассказывает т.Мохов, – о печатании Знамени революции» за деньги в частной типографии. Октябрьские завоевания ставили на повестку дня экспроприацию имуществ и капиталов буржуазии. И хотя более благоустроенная типография была у [купца] Харитонова («Умид»), решающим обстоятельством в выборе типографской базы был тот факт, что с конфискацией именно Центральной типографии мы лишаем «К.-В. Речь» ее запасов бумаги и технической налаженности. И это удалось. Враждебная «К.-В. Речь» вышла только недели через две.

Председателем Ревкома т.Грасисом вопрос был решен разом. Через несколько минут т.Мохову был вручен мандат на арест Центральной типографии и 10000 рублей на издание газеты.

Ведение газеты при таком малом штате значительно облегчалось боевым революционным временем. Оно требовало от редакции прежде всего – если не исключительно – лишь революционной ломки психологии читателей. Была борьба, и только борьба – за новые устои, борьба с саботажем

В сопровождении нескольких красногвардейцев т.Мохов немедленно отправился в типографию, где в это время оказался один лишь сторож по имени Алеша. Осмотрев типографию, т.Мохов оставил для охраны трех красногвардейцев, наказал Алеше предупредить могущих прийти завтра наборщиков о конфискации типографии и о выходе нового печатного органа, принадлежащего Ревкому.

Наборщики отнеслись к случившемуся спокойно, узнав, что без работы они не останутся и что все они считаются зачисленными на работу.

В редколлегию были назначены от большевиков т.Ионов и от левых эсеров Шнуровский и Пономарев. Заведовать изданием поручено т.Мохову. По настоянию эсеров газете было присвоено название «Знамя революции». Первый номер вышел 1 ноября.

Фактически тт. Шнуровский и Пономарев в редакции не работали, взвалив все на т.Ионова. Последний, как новичок в газетном деле, шагу не делал без совета т.Мохова, так что фактически редакция состояла из тт. Мохова и Ионова. Они использовали ситуацию в направлении чисто большевистского ведения газеты. На этой почве были не раз неприятности представителям эсеров от их комитета.

Через месяц, в декабре 1917 года, состав редакции был изменен. Тов.Мохов формально включен от комитета большевиков в редакцию. От эсеров в нее вошел т.Кузнецов. Заведывание же изданием (фактически номинально) было передано т.Зорину, эсеру. Таким образом, образовалось ядро: тт. Мохов, Ионов, Кузнецов, – которое проработало около восьми-девяти месяцев.

В дальнейшем редакция была усилена т.Грасисом, но последний ограничился ролью сотрудника, больше уделяя внимание редакционным вопросам. Весной с юга приехали журналисты тт. Покровский и Введенский. Первый заменил Карла Грасиса.

Для организации первой советской газеты Казанский ревком выделил из казначейства десять тысяч рублей и конфисковал Центральную типографию. Редакция расположилась на втором этаже в доме №9 по улице Воскресенской (ныне – Главпочтампт на ул.Кремлевской)

В середине лета т.Мохов постановлением губкома был переведен исключительно на работу в Ревтрибунал, где он по совместительству работал в качестве председателя, а редактирование газеты было поручено т.Введенскому.

В самом начале в «Знамя революции» перешли работать экспедитор «К.-В. Речи» т.Ануприенко, горячо сочувствовавший революции и чуть было не расстрелянный впоследствии чехами, и т.Мантуленко, заведовавший отпуском бумаги в типографии и отпускавший газеты распространителям. Собственно, с этим «персоналом» «Знамя Революции» и начало работу, постепенно доведя штат конторы до десяти человек. Сюда же на работу перешел и один хроникер «К.-В. Речи» т.Кулеш.

При таком штате редакция работала почти в течение первых месяцев: тт. Ионов, Кузнецов, Мохов – как редакторы, Шнуровский, Пономарев, Грасис и некоторые другие партийные товарищи – как постоянные сотрудники, и один хроникер. Больше никто идти в редакцию желания не изъявлял.

Правда, предложения услуг были. Так, первый, кто после т.Кулеша попросился в «З.Р.» хроникером, был некто С. Поначалу за него с радостью ухватились. Но, когда он начал выдавать хронику вроде: «Коровы, упавшей с Кизической дамбы, которую никто не догадался вытащить, привязав веревку за рога, и она валялась и брыкала ногами», – тогда об отборе кадра пришлось задуматься со всей серьезностью.

Имея достаточный запас бумаги, но не имея уверенности в твердости создавшегося положения (Парижская Коммуна просуществовала только два месяца!), тираж газеты тем не менее доходил до 25 тысяч экземпляров

Впоследствии редакции удалось заполучить на должность помощника секретаря редакции студента Саухат, энергично проработавшего в течение двух-трех месяцев. Т.Саухата, по его выезде из Казани заменил и т.Фемидин.

Ведение газеты при таком малом штате значительно облегчалось боевым революционным временем. Оно требовало от редакции прежде всего – если не исключительно – лишь революционной ломки психологии читателей. Была борьба, и только борьба – за новые устои, борьба с саботажем. Советское строительство, которое начало разворачиваться лишь год спустя, можно сказать, тогда почти отсутствовало. Оно было лишь «декретируемо», то есть пока лишь на словах. То было время, к которому относится известный афоризм: «революция есть дух разрушающий и созидающий».

Имея достаточный запас бумаги, доставшийся от «К.-В. Речи» и не имея уверенности в твердости создавшегося положения (Парижская Коммуна просуществовала только два месяца!), тираж газеты доходил до 25 тысяч экземпляров. Только десять тысяч расходились в розничной продаже, подписчиков же было только несколько десятков. Поэтому от десяти до пятнадцати тысяч экземпляров пускались т.Моховым в бесплатную раздачу».