Общегерманский союз предпринимателей металлургической промышленности решил притти на помощь членам его в Среднегерманском районе, назначив на 22 февраля всеобщий локаут металлистам, который охватит 800.000 рабочих, а вместе с их семьями - 2 /2-3 миллиона душ. Но само собой понятно, что приостановка работ важнейшей отрасли германской промышленности, если она действительно будет иметь место, естественно, повлечет за собою величайшие осложнения в других отраслях и выльется таким образом в событие величайшей важности.
Правда, такая ситуация еще может быть предотвращена, ибо буржуазные партии, а также социал-демократы сделают все возможное, чтобы не допустить до такого грандиозного столкновения классов. Но даже в таком случае атмосфера в Германии останется весьма напряженной. Развитие событий показало, что как раз вместе с улучшением хозяйственного положения и падением безработицы стала вофостать боеспособность германского пролетариата. В период кризиса, когда перед каждым рабочим стояла угроза безработицы, он, опасаясь за свое место, не проявлял достаточной активности. Последовавшее затем улучшение экономического положения страны усилило в рядах пролетариата стремление к завоеванию всего того, что им было потеряно в период кризиса. Под знаком таких настроений рабочего класса Германия приближается к апрелю месяцу, в течение которого должны быть пересмотрены коллективные тарифные договоры свыше чем трех миллионов рабочих.
Учитывая эту обстановку, чрезвычайно укрепивп и'1ся германский крупный капитал с тяжелой индустрией в авангарде переходит в контр-атаку. Буржуазная пресса доказывает, что имевшее место улучшение конъюнктуры теперь проходит, что начиная с сентября 1927 г. по качало января 1928 г. число безработных возросло с 867.000 до 1.900 тысяч и что дто увеличение лишь частично можно отнести за счет обычной сезонно 1 рождественской безработицы. Она также указывает, что для германской промышленности единственный выход из полокения—это форсирование вывоза и завоевание внешних рынков, что возможно лишь в результате уменьшения издержек производства. Далее, буржуазная печать усиленно подчеркивает, что приближается так называемый "нормальный" репарационный год, в течение которого Германия должна будет внести генеральному репарационному агенту колоссальную сумму в 2,5 миллиарда марок.
Во всех этих аргументах есть значительная доля правды, но от этого германским рабочим не легче. Германский пролетариат, несмотря на все уговоры соииал демократии, отнюдь не намерен стать на ту точку зрения, что он должен спасать капиталистическое хозяйство для своей отечественной буржуазии. Он не намерен дальше влачить жалкое существование европейского кули, чтобы обеспечить своим капиталистам прибыли ва мировых рынках.
Это боевое настроение рабочих особенно дает себя знать в непосредственно затронутой конфликтом металлургической промышленности. Борьба здесь идет за восстановление 8-часового рабочего дня, обещанного постановлением правительства от 16 июля 1927 года. Постановление третейского суда от 15 декабря, последовавшее в первой стадии конфликта, выз вало возмущение рабочих. Согласно этому ли чемерному постановлению, с 1 января .принципиально" вводится 8-часовой рабочий день, фактически же предпринима тел ям предоставляется неопределенное время для .соответствующей реорганизации промышленности", в течение которого воскресный отдых сокращается на 6 час. Как ни старались реформисты, как они ни нажимали на все рычаги изобретений и сконструированного ими арбитажного аппарата, решение третейского судьи конфликта не устранило. Наоборот, как свидетельствует ультиматум союза предпринимателей, положение еще более обострилось и в ближайшем будущем Германия может стать ареной крупнейших классовых боев.
* *
*
Чехо-словацкая промышленность, точно так же, как и германская, за последнее время сделала значительные успехи в области рационализации и расширения производства. Это, в свою очередь, также повлекло за собой подсм активности рабочего класса, жизненный уровень которого в период кризиса был значительно снижен. Несмотря на то, что чехо-словац- кое профдвижение чрезвычайно раздроблено как по политическому, так и по национальному признаку (имеются красные, амстердамские, а также немецкие, чешские и др, национальные профсоюзы), оно, под влиянием энергичной деятельности компартии, стало обнаруживать признаки боеспособности.
Этот сдвиг в первую очередь сказался среди горняков, которые выдвинули требование повышения зарплаты на 20 проц. Предприниматели, несмотря на то, что издержки производства у них значительно ниже германских, отказались удовлетворить это требование и в результате, несмотря на саботаж реформистских профсоюзов (которым уже один раз удалось отсрочить объявление забастовки), рабочие оставили шахты.
Забастовка 30.000 горняков Богемского района показала пример рабочим других районов, и последние сведения сообщают о предъявлении требований в Словакии, а также в Фалькнове, расположенном рядом с районом, охваченным забастовкой
Борьба чехо-словацких горняков знаменательна потому, что она не является изолированным выступлением, а эпизодом. указывающим на общее нарастание боевой готовности рабочего класса и в целом ряде европейских стран.
* *
*
В Берлине начались советско-германские переговоры по целому ряду вопросов, связанных с проведением в жизнь экономических договоров, подписанных в октябре 1925 года. Переговоры эти имеют огромное значение для всего дальнейшего ра вития советско-германских отношений не толь о в экономической, 10 и в политической области и по их результатам можно будет судить о генеральной линии Германии в отношении СССР.
Инициатива переговоров принадлежит Германии. В последнее время в германской печати стали появляться явно инспирированные из правительственных и деловых кругов статьи, в которых выражалось неудовлетворение по поводу результатов экономических договоров 1925 года и в частности гарантирования германским правительством кредита в 300 мил. марок для экспорта в СССР. Германские буржуазные газеты (а заодно с ними и .Форвертс*) указывали, будто бы процент участия Германии во внешней торговле СССР, несмотря на пре оставление кредитов, не увеличивается, а падает, жаловались на советскую монополию внешней торговли, позволяющей СССР выступать организованной силой против раздробленных германских контрагентов и выдвигали идею создания об’единения германских экспортеров. В некоторых коугах даже высказывались за установление единого фронта с иностранными экспортерами—проект, между прочим, недавно поддержанный бывшим председателем французской делегации по переговорам с СССР сенатором Де-Монзи.
Для общего тона этих жалоб весьма характерна статья, недавно появившаяся в органе германских деловых кругов .Индустри унд Хандель Цейтунг* (7 февр.).
.Неудобство для германских экономических кругов,—пишет газета,—состоит в том, что Россия, в силу монополии ее внешней торговли, распределяет свои заказы не всегда с точки зрения экономической целесообразности, а исходя из политических соображений. Все жалобы германских экспортеров) представляют собою лишь естественные последствия преимущества монополии внешней торговли перед многочисленными конкурирующими отдельными фирмами. Только если в противовес этой торговой системе будет создан частный германский экспортной картель для сделок с СССР, то может быть кое-что урегулировано... Для улучшения в общем неблагоприятных результатов торговли с Россией есть лишь одно средство: обязательство России импортировать определенные контингенты (т. е. товаров на определенную сумму). Экспорт, основанный на правительственных гарантиях, останется вне контингента”.
Все эти жалобы и претензии германских промышленников основаны частично на не вполне правильном освещении фактического положения, а отчасти на политических тенденциях, с которыми СССР никак мириться не может. Что касается данных о мнимом падении доли Германии во внешней торговле СССР, то они, как это недавно было документально доказано в заявлении нашего торгпредства в Берлине,—упускают из виду последний период, статистические данные, о котором смогут быть опубликованы лишь позднее. Как раз этот наиболее показательный период свидетельствует, чго гарантирование германским правительством торговых кредитов СССР влечет за собою рост доли Германии. Это, в частности, становится ясным, если соло ставить цифры о торговом обороте СССР с Германией и Англией в последние месяцы. В отличие от того, что писали гер манские газеты на основании устареви.\х данных, Германия идет теперь впереди Англии. Германский вывоз в Россию в течение 1926-27 года составлял 21,1 проц. общего ввоза СССР против 23,2 проц. годом раньше и всего лишь 14,2 проц. в 1924-5 году. Соответствующие данные для Англии—16,8 проц.. 17,1 проц. и 15,3 проц., а для Соед. Штатов—18,6, проц., 16,1 проц., 27,9 проц. Эти цифры показывают. что говорить об отставании Германии не приходится, и предстоящие к опубликованию цифры за последние месяцы эту тенденцию выявят еще более выпукло.
Что же касается режима монополии внешней торговли, то чем скорее германские капиталисты откажутся от попыток вмешательства в область, составляющую сугубо внутреннее дело государственного устройства Советского Союза, тем лучше будет для требуемого в интересах обеих сторон широкого развития германско-советской торговли. Это, повидимому, начинают понимать в германских правительственных кругах, и близкая к мининделу Штреземзну „Тегли- хе Рундшау* прибывает германские деловые круги отказаться от бесцельной постановки принципиальных вопросоз, связанных с различием экономических систем СССР и Германии, а, приспособляясь к этому фактору, выработать конкретные мероприятия для поощрения обоюдной годной торговли.
В таком же духе начинают высказываться и другие газеты и вообще тон германской печати после приезда в Берлин советской делегации для переговоров стал значительно более спокойным и доброжелательным.
Имеются все основания надеяться, что как бы ни велики были затруднения,—переговоры закончатся благополучно. Несмотря на усиление западнической ориентации определенных кругов германской буржуазии, тяга германской экономики на Восток становится все сильнее. Крупнейшие успехи германской промышленно сти в последние годы, значительное увеличение производства, во многих областях переходящего за довоенный уровень (несмотря на уменьшение территории Германии)—все это с небывалой остротой ставит перед германской буржуазией вопрос о внешних рынках. К таких условиях рынок СССР приобретает для Гер мании исключительную важность, и германской делегации по переговорам с СССР придется сделать из этого факта логические выводы. И если верно, что советское правительство при распределении заказов руководствуется не только чисто-экономическими, но и политическими соображениями, то от германского правительства зависит избрание такого политического курса, который способствовал бы германско-советскому экономическому сотрудничеству.
* *
Норвежское рабочее правительство отцвело, не успев разцвести: всего 12 дней продолжался великий исторический акт*, который наполнял бурным энтузиазмом сердца соглашателей и портфелеискателей в их стран.
Правительство вождя норвежской рабочей партии Хорнсруда. точно так же, как в свое время правительство Макдональда, пришло к власти не в результате победы пролетариата в боях с буржуазией, а по милости либеральной буржуазии. На выборах в октябре 1927 года стоявшие у власти консерзаторы потерпели жестокое поражение.
И хотя в новом стортинге, несмотря на победу соц.-дем., все же имелось буржуазное большинство, либералы сочли нужным уклониться от создания правительства буржуазного блока, что- ^ы таким образом не провести в стране слишком резкой политической линии по принципу: класс протиз класса, что естественно должно оказать революционизирующее влияние на рабочие массы. К тому же либералы хорошо знали, что создание «рабочего" правительства, которое всегда будет игрушкой в их ру ках, не представляет собоа ничего опасного и поэтому можно себе позволить такой эксперимент. И вот, в результате такой тактики со стороны либералов, .рабочее цравительст о было призвано к власти в самом .добропорядочном“ конституционном порядке—его величеством королем Норвегии.
Придя к .власти-, Хорнсруд огласил правительственную декларацию, которая в части своей звучала как будто революционно. Об‘ясняется это тем, что нынешняя норвежская рабочая партия образовалась из об единившихся год тому назад правых социал-демократов и играющих в левизну центристов с Транмелем во главе. Революционная фразеология и была предназначена для того, чтеюы пустить пыль в глаза тем рабочим, которые идут за ренегатами-транмелистами, в свое время принадлежавшими к Коммунистическому Интернационалу.
Но даже этот театральный лже-револю- ционный жест показался либеральной партии дерзостью со стороны ее социал- демократических лакеев в правительстве, и она сразу выступила против правительственной декларации на том основании, что правительство, мол, объявляет себя
защитником интересов не всего народа, а лишь части его—рабочих. Крупные капиталисты, с провокационной целью стали переводить свои капиталы загра, ницу. На бирже произошло замешательство. Этого было вполне достаточно, чтобы буржуазное большинство стортинга выступило единым фронтом против правительства и заставило его убраться.
Такова весьма краткая, ко чрезвычайно поучительная история второго издания макдональдовщины в Норвегии. Олин из лидероз норвежской рабочей партии, Альфред Мадсен жалуется теперь в своем партийном органе, на то, что «власть сконцентрирована не в стортинге, а в руках банковских аферистов", а социал-демократическая печать всего мира проливает горькие слезы по поводу вероломства норвежской либеральной буржуазии. Она «аргументирует*, что падение социалистического* правительства в Норвегии произошло исключительно потому, что оно не имело большинства в парламенте. Другое дело, когда рабочие пошлют в парламент социал-демократическое большинство, тогда дело социализма будет-де обеспечею.
Вся эта "аргументация"—самый гнусный обман и лицемерие. Разве рабочий класс не видал уже чисто*—социал- демократических правительств, как, например, в Германии в начале 19-го года. Что же сдепало это правительство? Распустило рабочие советы, разоружило рабочих, помогло буржуазии и ее военщине оправиться от паники, прогнать от руля власти самих социал-демократов и вырвать из рук рабочего класса все завоевания революции.
Со вер; пенно ясно, что власть находится не у парламента, а в руках банкиров и всех прочих магнатов капитала, и никакими парламентскими методами, избирательными бюллетенями и законодательными бумажками этой власти вырвать невозможно. Не таков господствующий класс, чтобы испугаться подобных методов воздействия. Только революционное насилие пролетариата может положить конец власти буржуазии—вот смысл наглядного урока, полученного норвежскими раооч-чи, урока, который не может не оказать втиания на их восприимчивость по отношению к пропаганде единственной защиты интересов норвежского пролетариата—норвежской секции Коммунистческого Интернационала.