Ларичев начинает свои показания с изложения биографии. Окончив высшее учебное заведение в 1912 году, Ларичев поступает на службу к капиталисту Бардыкину на оклад в 350 рублей в месяц. От Бардыки- на Ларичев переходит к иваново- вознесенскому фабриканту Гарле- ниу с окладом в 500 рублей. Октябрьская революция застает его «а посту заместителя уполномоченного по топливу по Московской области с кругленьким окладом в 1.000 рублей в месяц. И неудиви- тельно, что уже в 1918 году Ларичев, тесно связанный с интересами капиталистов, активно участвуя в выколачивании прибавочной стоимости из рабочих, «не желает служить большевикам» и бежит в саботажнический тепловой комитет профессора Кирша. Перейдя из теп-
Наивность или политическое лицемерие? Три дня центральный комитет промышленной партии объяснял Верховному суду свои преступления. Три дня почтенные, седовласые профессора с академическим спокойствием излагали дьявольскую теорию многолетнего очковтирательства, методологию пускания пыли в глаза, науку концентрированного обмана трудящихся. Они рас-сказывали суду о встречах с торгпромом, называли денежные суммы, полученные из-за границы,сообщали суду имена руководителей французского генерального штаба, с которым совместно вырабатывали план вооруженной интервенции против трудящихся советской страны.
Однако, на протяжении всех трехдневных показаний тщательно обходился один вопрос: вопрос о белом терроре, как методе интервенции, средстве буржуазно-помещичьей диктатуры в случае падения советской власти. Ни один из подсудимых не сказал слова о подготовлявшемся белом терроре. Производились точные выкладки и расчеты о том .сколько страна теряла вследствие вредительства, промпартии металла, сколько было загубленно киловатт-часов электрической энергии, какие убытки рабочий класс нес от... от искусственного замедления темпов строительстобразом на советскую службу, под судимый Ларичев вскоре команди- руется на работу в центральное управление каменноугольной промышленности Донбасса в Харьков. В Харькове Ларичев остается и во время захвата города белыми. Пос ле установления советской власти на Украине, Ларичев занимает от-ветственные должности вплоть до должности районного уполномоченного управления угольной промышленности. В августе 1922 года Ларичев перебирается на работу в Москву. Под напором вопросов государственного обвинителя и членов суда Ларичев оказывается вынужденным рассказать, что в Москву его потянуло не стремление отдать свои силы делу социалистического строительства, проводимого советской властью, .а надежды на буржуазное перерождение советской власти на рельсах новой экономической политики.
Ларичеву ставится вопрос, как он и промпартия представляли себе перспективы фактической реализации своей политической программы после контрреволюционного переворота. Этот же вопрос прокурором тов .Крыленко одновременно ставится и подсудимому Рамзину.
Военная диктатура оказывается необходима для того, чтобы создать предпосылки для укрепления и уп-рочения «нового» строя. Но для упрочения этого «нового» строя потребовалось бы физическое истребление передовой, наиболее активной части рабочего класса, физическое истребление революционного авангарда пролетариата. Это Рамзин, путаясь, признает лишь после настойчивых перекрестных вопросов обвинения и суда. Говоря о практических перспективах реализации политической программы промпартии, Рамзин разоблачает фактическую роль, которую промпартия и Торгпром должны были сыграть в интервенции: и промпартия, и Торгпром, и генералы, носящие русскую фамилию, вроде Лукомского, должны были по существу сыграть роль национальнорусской драпировки, за которой безраздельно и полновластно хозяйничал бы французский империализм, французские интервенты. Затем тов. Крыленко продолжает допрос подсудимого Ларичева .который по существу подтверждает, что и он и промпартия рассчитывали, что ка второй день после контрреволюционного переворота неизбежно должна установиться военная диктатура и произойдет кровавая расправа буржуазии с рабочим классом.