Станция Арск. Торопимся разгружать гаубицы. Каждый занят своим делом: ездовые выводят лошадей, заканчивается разгрузка обоза, и одна за другой упряжки вытягиваются в колонну. Хотя в составе батареи настоящих артиллеристов не более 6-7 человек, но дело идет быстро. У всех одна дума, одна цель — победить.
Разбить противника. Взять Казань.
Настроение бодрое. Вчера мы дали друг другу обещание: ни на шаг не отступать без приказа.
Первый день прошел в подготовке к наступлению. Сколько противника, мы так и не выяснили: слышали, что Казань занята большими силами, одних только чехов больше полка, а белогвардейцев — дивизия, или две.
Вечером наша разведка, не доходя станции Высокая Гора, столкнулась с противником. Нас потеснили.
Бывший эсер и прапорщик царской армии, командир батареи Косолапое не только не поднимал дух красноармейцев, но своим хныканьем, своим пророчеством: «здесь будет то же ,что под Бугульмой» -- убивал всякую надежду на успех.
Видя это, мы решили действовать более самостоятельно. Руководство действиями батареи перешло фактически ко мне.
Очень большую работу проделал командир взвода тов. Герасимов, старый член партии. Я у него многому научился. Хорошо работал и командир взвода тов. Иванов.
Всего нас прибыло человек 400 пехоты, с одной гаубичной батареей. Кроме того, здесь был отряд тов. Азина, около 200 человек, с двухорудийной легкой батареей, прибывший из Вятки прежде нас, в который мы и влились.
Для того времени эта была внушительная сила. Правда, противник превосходил нас и численно и по технике, но энтузиазм заменял нам орудия и людей.
Проведя ночь в какой-то деревушке (названия не помню), на утро мы решили захватить станцию и деревню Высокая Гора.
Деревня была взята быстрым ударом.
Заняв новые позиции, мы гаубичную батарею поставили у леса, севернее деревни, наблюдательный пункт — южнее.
Здесь произошел курьезный случай. Близ деревни Киндери, около лесной опушки паслись коровы. Наш командир Косолапое счел их за кавалерию, — звонит по телефо-ну: «Батарею к бою, кавалерия идет в обход». Прискакал на наблюдательный пункт тов. Азин, прогнал Косолапова и, вызвав меня с огневой позиции, передал мне командование батареей.
С этого времени началась моя совместная работа с тов. Азиным. Дня через два он подчинил мне и пушечную двухорудийную батарею тов. Гребнева. Так образовались «первая легкая» и «вторая гаубичная» батареи, действовавшие под Казанью до конца операции и впоследствии послужившие 'костяком для 28 дивизии.
Дальнейшей нашей задачей было отбить деревню Киндери. Сравнительно быстро мы справились с этим делом. Большую стойкость проявила здесь наша пехота, хорошо действовала и артиллерия. Штаб расположился в Киндерях. Противник- каждый день бил по этой деревне из тяжелых орудий, но более удобного места не было.
По вечерам мы собирались в штабе. Обыкновенно с наступлением темноты тов. Азин вызывал сюда командиров подразделений, лично знакомился с обстановкой и давал указания.
Крестьяне относились к нам весьма доброжелательно. Мне вспоминается такой случай: пришел ста- ричек и, плача, просил пустить его к тов. Азину.
— В чем дело? — спросил Азин.
— Да у меня развалило дом, они, проклятые, все стреляют.
Тов. Азин приказал написать расписку.
— На, папаша, получи деньги.
— За что? — в недоумении спросил старик.
— Да за твой дом. Ты переселись на время к соседу.
Старик, уходя, долго благодарил Азина и просил покрепче отколотить «беляков».
— Тов. Азин, вон там водокачка, так вы по ней из пушки, пусть сдохнет без воды, сукин сын.
Тов. Азин при всей своей чуткости был строг и требователен, и прежде всего, к самому себе. Трудно было представить себе его отдыхающим. Круглые сутки за работой. Каждый час справлялся о положении на позициях.
В начале сентября к нам прибыло подкрепление: отряд тов. Головко в 400 человек, с четырехорудийной батареей, и отряд кавалерии тов. Мильке, около ста сабель и тоже с четырехорудийной бата-реей. В это время мы уже наладили связь с частями пятой армии, т.н. левобережной ее группой. Наш отряд стал именоваться: «правая
группа второй армии». Начальником группы был тов. Азин, а я выполнял обязанности начальника артиллерии. Теперь мы обладали довольно серьезными силами: у нас стало 14 орудий. Нехватало подготовленных командиров, не было и красноармейцев, знакомых с артиллерией. И все же, большая работа коммунистов и всего комсостава сделала отряд стойким, боеспособным.
Противник занимал склон деревни Аки и М. Дербышки, весь северный склон этой высоты был укреплен. Особенно много окопов было около водокачки, о которой го-ворил старик тов. Азину. С северной и северо-восточной стороны водокачки стояли пулеметы. У белых имелось два броне-автомобиля, которые действовали по шоссе на д. Киндери. Первого сентября ба- тарея Гребнева разбила один броневик, и второй уже больше не появлялся.
Мы знали, что против нас действует офицерский батальон и еще каких-то два батальона, по 800-900 человек. Артиллерии у противника было в три раза больше, чем у нас.
5 сентября мы услышали гром ар-тиллерийской стрельбы и, предполагая, что пятая армия уже наступает, тов. Азин решил на следующей день перейти в наступление.
Связь с пятой армией, осуществлявшаяся при помощи самолета, был неожиданно нарушена. Комиссар отряда тов. Хитриков, пожелавший осмотреть окопы и распо-ложение противника, при неудачной посадке самолета сломал себе ногу. В самый ответственный момент выбыл из строя лучший водитель отряда. Наступление 6 сентября нам не удалось, противник при поддержке бронепоезда дам перешел в энергичное наступление, но на п отряд сумел отбить яростные атаки. К вечеру бой затих.
На другой день мы с тов. Азиным выехали на разведку в район западнее с. Аки.
Близ Арского Поля, почти на открытой позиции, стоят дальнобойные пушки и ведут огонь по нашему расположению. Как досадно, что у нас нет таких орудий! Ведь будь у нас дальнобойные, мы бы не разрешили столь нагло смеяться над нами.
По одиночным всадникам они не стреляли. Вот и сторожевой пост противника, на опушке леса. Мы знали о его существовании, но предполагали, что он находится несколько дальше. И вдруг лицом к лицу с белыми.
Что делать? Ехать обратно — догадаются. А тут целая рота и пулеметы.
Нет, назад не поедем. Тов. Азин говорит:
— Держитесь за меня.
Едем прямо на пост.
Резким движением набекренив шапку, подняв голову и подправив бурку, тов. Азин неожиданно крикнул:
— Какой части?
— А вы какой?! — слышится от сторожевого поста.
— Я командир офицерского ба-тальона, — отвечает Азин. Какого черта у вас нет связи?!
— С кем?
— Вы стоите и не знаете, где ваши соседи.
— Знаем, господин офицер, вот здесь за лесом ваш батальон. Мы этого фланга не боимся. Направо опаснее.
— Плохо, — ответил Азин. —По-ложим, противник такой бестолковый, что ничего не разберет... Так вы говорите, что имеете связь с моим батальоном?
— Да, да, имеем, — вот он за опушкой.
Трудно припомнить весь разговор Азина с сторожевым постом, и еще труднее представить этот разговор да еще в таких условиях, когда почти вся рота поднялась и наблюдала, что мы делаем.
Я задавал мысленно вопрос—почему они нас не задерживают и не расстреливают. Азин спокойно повернул коня влево и начат спускаться в лощину. Такие рискован-ные разведки для тов. Азина были привычным делом. Находчивость и храбрость — неотъемлемые черты этой героической личности.
Через полчаса мы уже разрабатывали план наступления.
10 сентября Казань была нашей. Пройдя через восточную окраину города, мы вышли в район с. Вознесенского. Противник спешно отошел в южном направлении. Пользуясь казанскими складами, мне удалось сформировать еще одну конную батарею.
Это было для нас первой крупной победой. В дальнейшем 28 дивизия громила противника, как бы получив боевую зарядку под Казанью.
А. Гундорин