Афиши:
— О закрытии собора.
У входа в Дом Культуры растерянные женщины и седовласые сосредоточенные старики.
Среди них — странник с сумкой и высокой палкой. Он угрюмо переглядывается с собеседником, толстошеим мясником в черной суконной поддевке.
Они все тут, как на подбор. Лишенцы. Пришли «постоять за божий храм».
Но их не пускают, просят удалиться...
Два часа томительного ожидания — опоздал докладчик. Затем регистрация. Наконец, президиум.
Повестка:
— О значении религии и закрытии церкви.
Докладчик — учитель, беспартийный.
Бочком пробирается к трибуне.
— Что такое религия? Как она появилась? Как она развивалась? Нужно ли ее поддерживать?
Учитель говорит о силах естественных и сверхестественных, можно ли остановить солнце, вернее (!) землю, о чувстве зависимости и обрядах, об отсталости темных женщин, самообмане и прямом обмане...
— Мы собрались насчет собора, — кричат сзади.
Докладчик уступает место содокладчику — коммунисту.
— Насчет собора потом. Мы свергли долгогривых попов и теперь критикуем и боремся с религией. Религия и социализм — враги.
Содокладчик объясняет, почему иногда ходят в церковь «просвещенные люди» и великили были доходы у казанского митрополита. Когда он добирается до
новгородского — в зале брожение.
— Вот пауки! — энергичный жест.
Затем начинается рассказ о мощах, о
Григории Ефимовиче Распутине, о лаптях Серафима саровского, о палке, с которой кричал петух апостолу Петру, о веревке, на которой удавился Иуда, о гуслях царя Давида...
— Маленько попроворнее говори! — замечает кто-то.
Тогда начинается экскурс в литературу.
— Вот что писано в толстых книгах,— и докладчик, не называя автора, пересказывает, с ударением на скабрезных местах, известную новеллу Боккачио о монахе, потерявшем одежду.
— Про штаны слушать не будем, — волнуются женщины.
Кто-то кричит:
— Они смеются, а нам коров доить надо...
Доклады закончились. Хлопали сильно. — определенная часть зала.
Потом начались прения. Ничего нового они не внесли.
Потом была дана справка от горсовета, что в соборе наблюдалось воровство.
Собрание вынесло резолюцию о передаче церкви под культурное учреждение. Молодежь манифестировала к зданию кика — ночью, с факелами.
И все...
Эта типичная и незамысловатая картина дает ценнейший материал для выводов.
Дело происходило в Спасске, в крупном кантонном центре ТР, где есть организация безбожников, педтехникум, свои культурные силы. И по тому, как решалась в городе судьба собора, — событие относительно крупное, — можно судить о состоянии, пожалуй, всего антирелигиозного фронта в кантоне.
Два основных вывода можно вывести из опыта собрания.
Первый — это бесспорный рост безбожия в массе.
Второй — полное непонимание многими безбожниками классового смысла борьбы с религией и ее слугами.
Безбожники Спасска не нашли других доводов за закрытие собора, кроме путанных слов о «вере в сверх естественное» и рассказов о былых доходах казанского митрополита. Их «критика» религии опирается на «проблемы» вроде того, «почему просвещенные люди ходят в церковь» или «можно ли остановить солнце, вернее землю».
Мы заново переделываем сейчас деревню. Мы строим колхозы в ярой схватке с кулаком и церковниками, которые гирями виснут на всем отсталом, что еще сохранилось в деревне. Из-за кулацко-поповского плетня стреляют по нашим рядам. Мы теряем на фронте коллективизации многих примерных бойцов.
А безбожники Спасска «борются» с религией воспоминаниями о Распутине, сдобренными лаптями Серафима саровского.
У нас миллионы тронулись по пути культурного подъёма. Это движение вызвало бешенство в стане консервативной части интеллигенции, теряющей былое влияние. Идут величайшие бои за грамоту, за социалистическую культуру, за новый ленинский быт. Церковники всех мастей выстроились против нас тесным единым фронтом.
Л безбожники Спасска обстреливают их анекдотами из «Декамерона», пытаются пробить нашей культуре дорогу палкой, с которой кричал петух апостолу, Петру.
И ни слова о реакционной деятельности церкви, о той контрреволюционной борьбе, которую она ведет с наступающим социализмом.
Надо решительно пересмотреть всю принципиальную линию нашего союза воинствующих безбожников. Спасский случай — не исключение. Это — «установка», это прямое искажение классовой линии в борьбе с церковниками. Замазывание политического значения нашей борьбы с политической организацией, какой является церковь, — это политическая ошибка СВБ. Она льет воду на мельницу классового врага.
Решение закрыть собор, несмотря на то, вопреки тому, что спасские безбожники оказались не на высоте положения, свидетельствует о действительном росте безбожия в массе. Значит, церкви, действительно, закрывает масса, сама масса.
Но это вовсе не снимает с безбожников ответственности за неумение работать, за непонимание своей основной, генеральной задачи.
Враг еще силен. Врага надо бить. Решительной, неустанной, беспощадной борьбой, смелыми, открытыми разоблачениями контрреволюционной роли церкви, а не гуслями царя Давида и прочим хламом.
Тверже принципиальную линию, безбожники! Выше знамена воинствующего материализма!
ВЛ.Л.