Вспоминает ветеран органов государственной безопасности
Такие преступления срока давности не имеют
Перед оперсоставом нашего подразделения в полном объеме стояли задачи и по борьбе с агентурой спецслужб враждебных государств, а также по розыску государственных преступников. Впервые я с этим столкнулся еще в Казани – в первые годы работы в центральном аппарате.
В процессе розыскной работы довелось по сигналу населения разрабатывать некоего Лыкова, жителя Лаишевского района, вернувшегося на родину из немецкого плена без одной ноги, с многочисленными ранениями. Вскоре после возвращения он украл у соседей козу, отсидел за это. О своем прошлом ничего не рассказывал. Проверкой было установлено, что он действительно попал в немецкий плен, но добровольно поступил на службу в известный своими кровавыми преступлениями против мирного населения и партизан на территориях Тульской, Брянской и других областей карательный отряд Каменского. При этом был ранен, потерял ногу, за свои «подвиги» награжден немцами бронзовой медалью. Находился на излечении в госпитале, при отступлении немцев был переброшен в лагерь для советских военнопленных. Вернулся на родину как солдат, побывавший в немецком плену.
На наш запрос из УКГБ по Тульской области ответили, что Лыков проходит по уголовному делу о злодеяниях отряда Каменского. На этом моя работа по сигналу прервалась ввиду перевода на работу в Бугульму. Уже потом мне стало известно, что коллеги из Тулы попросили КГБ ТАССР опросить Лыкова и, более того, направить в Тулу для дальнейших допросов. Почему-то мы согласились с явным нарушением элементарных процессуальных норм. Лыкова вызвали, опросили, дали денег на поезд до Тулы. А он вернулся домой, попрощался с семьей и… покончил жизнь самоубийством. Виновные были наказаны приказом по КГБ СССР.
Следующий эпизод произошел уже в Бугульме. В процессе оперативно-розыскных мероприятий нашими работниками был выявлен проживающий в Бавлах некто Колбасин 1925 года рождения. Появился там сразу после войны, работал водителем у нефтяников. Передовик производства, безупречный в быту. Имел семью, детей. Было установлено, что Колбасин проходит по уголовному делу как непосредственный участник преступления немецких карателей на Гомельщине, когда за помощь партизанам за один летний день были уничтожены вместе с населением девять деревень. Сами каратели, по словам немногих уцелевших очевидцев, вели себя как обезумевшие. Вот в этой команде целый день «трудился» пулеметчиком Колбасин, которому к тому времени едва исполнилось 18 лет…
Немедленно с ордером на арест прилетел следователь по особо важным делам УКГБ по Гомельской области. Дело было летом. На месте только я. Остальные в отпусках, в отъезде. Согласовали с руководством план задержания Колбасина. Договорились с местным прокурором и начальником следственного изолятора о размещении арестованного. Поехали со следователем в Бавлы. Доложились, как требовалось тогда, первому секретарю РК КПСС И.Г.Жжонову. Выехали в АТП, где работал Колбасин. Выяснилось, что он недавно на грузовике уехал на элеватор в Бугульму. Находим машину Колбасина. Подхожу, представляюсь, удостоверяюсь – это он. Представляется и следователь и на белорусском языке предупреждает его: «Мыкола, ты знаешь, за что мы тебя берем, не балуй». Я провожу осмотр машины Колбасина, обнаруживаю под сиденьем большой острый нож. Едем в Бавлы. Я, помню, очень удивился спокойному отношению супруги и сына Колбасина ко всему происходящему. Все происходило сухо, тихо. Подумалось: Колбасин готовил семью к такому исходу.
Мы с облегчением вздохнули, когда водворили арестованного в следственный изолятор. Закончили процессуальные формальности. Как позже сообщила газета «Правда», каратели, в том числе и Колбасин, были осуждены к 25 годам заключения.
Вспоминается и другой случай. Конечно, в числе клиентов спецкомендатур, действовавших в зоне для бывших полицаев, фольксдойч, лиц, сотрудничавших с немецкими властями, находились и такие люди, преступная деятельность которых так и осталась безнаказанной. Например, в одном из райцентров, может быть, и сейчас проживает со всем семейством-хозяйством некий Л. Он тоже привлек к себе внимание в ходе розыскных мероприятий как лицо, выселенное сюда за сотрудничество с оккупантами. Из УКГБ по Брянской области сообщили, что он как соучастник проходит по уголовному делу об убийстве партизан, сейчас это дело готовится к возобновлению. Был прислан официальный запрос о допросе Л. по обстоятельствам дела. А они были таковы: весной 1942 года в связи с наступлением распутицы партизанские отряды на Брянщине меняли дислокацию. Рядом с деревней, где Л. служил у немцев старостой, рано утром было замечено, что партизанский обоз, переправившись через реку, уходит в лес. Находившиеся в деревне полицаи кинулись было преследовать его, но были остановлены пулеметным огнем партизан, залегших у небольшого мостика. Расчет из двух партизан отбивался до конца, пока оба не погибли. Партизанский обоз ушел. Деревня всполошилась, некоторые жители сбежались к мосту, чтобы посмотреть на партизан. Одна женщина подошла к пулеметчику вплотную, осмотрелась и попыталась стянуть с него рукавицы. Оказалось, что партизан еще жив, он очнулся, обматерил мародерку. Та отскочила и побежала к находившемуся поблизости Л. Тот немедленно указал на партизана полицаю, который добил раненого из пистолета. Таково было содержание присланных нам документов – показаний очевидцев в выписках из уголовного дела. Но в тех же материалах говорилось, что та женщина-мародерка была передопрошена, она отказалась от показаний, ссылаясь на потерю памяти.
Нам, заместителю председателя КГБ ТАССР О.И.Данилову и мне, предстояло передопросить Л. Дополнительно осмотрели еще раз имеющиеся на него материалы: живет в своем доме за высокими заборами, крепкий хозяин, дети обучаются в вузах, ни с кем особо не общается. При допросе Л. пошел в отказ. Ничего не было, не знает никакой женщины-свидетельницы и вообще не помнит случая с партизанами… Сидит перед тобой предатель и убийца, смеет смотреть людям в глаза. Успешно пользуется благами и правами, которые дает преданная им страна. Таковы были ощущения после общения с Л.
Такие ощущения приходилось испытывать не единожды. Время многое стирает. Многим преступникам и предателям удалось избежать ответственности. Хотя ныне открытые предатели, преступники перед народом и Родиной зачастую считают себя героями и борцами за новые времена и порядки.
Но было и такое. В Азнакаеве в ходе розыскных мероприятий был выявлен некий Б., работающий на одном из нефтяных предприятий. Появился здесь после войны. Вел себя настороженно и замкнуто, о своем прошлом не рассказывал. При проверке выяснилось, что Б. еще юношей был угнан немцами из Западной Украины в Германию. Пережил всю войну в неволе, работая у немцев. Был освобожден, вернулся на родину. Однако вскоре исчез, и даже родственникам было неизвестно его местонахождение. В ходе проверки было установлено: после бегства с родины Б. отсидел за воровство. Потом появился в Татарии, обзавелся семьей, работает. Ничего предосудительного за ним не замечено, правда, как выяснилось, о своем прошлом членам семьи он никогда ничего не рассказывал.
Было принято решение под незначительным предлогом побеседовать с Б. о его прошлом – с целью выяснения причин такого скрытного поведения. Беседу провели старший следователь КГБ ТАССР М.Минуллин и оперативный сотрудник Я.Шигапов. В ходе нее Б. откровенно рассказал о мытарствах в немецкой неволе, о своей судимости, о жизни и работе здесь. На вопрос «Когда последний раз был на родине?» замялся и заявил, что бежал оттуда после войны и не был там с тех пор, ничего не знает о судьбе родных. А бежал потому, что при очередной беседе с ним, как с вернувшимся из Германии, участковый уполномоченный пригрозил: «Ты у меня смотри, я тебя посажу…» Испугался за себя, за родных и решил скрыться навсегда. Потом тюрьма и все остальное. Сотрудники сообщили Б., что он зря испугался и так поступил – никакой вины за ним не было, а все его родные живы и здоровы.
Минуллин и Шигапов были немало смущены, когда Б. бросился на колени, стал со слезами благодарить их за все сказанное. И тут же побежал на станцию за билетами на Украину.
Казалось бы, простой эпизод. Но речь идет о судьбе человека, о его многолетних страданиях и жизни в страхе.
Сохранила память и другой случай. Из периодического издания КГБ СССР стало известно, что в Ленинграде нелегально распространяются сочинения религиозно-философского характера. А мы уже знали, что в Лениногорске, в планово-экономической службе одного из нефтяных предприятий, на руководящей должности работает известный православный религиозник, подвергавшийся репрессиям, но оставшийся при своих убеждениях. Мы запросили распространяемое в Ленинграде сочинение. Оно представляло собой опус на сотнях страниц с толкованием догматов веры. Например, там содержался раздел «Трагедия смерти» с анализом переживаний человека.
Ничего антигосударственного в сочинении не было. Оставался вопрос – почему оно распространяется подпольными способами?
Кстати, репрессии для экономиста-религиозника закончились относительно благополучно. Он всю жизнь работал на нефтяных предприятиях на руководящей должности. Характеризовался только положительно. Своей приверженности к православию не скрывал.
Во избежание нежелательных последствий нелегального распространения сочинений было принято решение побеседовать с ним, попросить разъяснений. Встреча по приглашению автора сочинения состоялась у него дома. Удивила богатейшая библиотека, стеллажи занимали практически все стены большой квартиры. Стопки толстых журналов, в том числе «Вопросы философии», «Наш современник», «Международная жизнь», естественно, множество газет. Поразил и сам прием, манера общения, свойственная интеллигентам и глубоко верующим людям.
Он совершенно спокойно выслушал причины моего визита и связанные с этим вопросы. Рассказал, что действительно занимается богословской наукой, принимает участие, с благословения патриарха, в подготовке и издании православной энциклопедии. Впервые слышит, что часть его трудов распространяется нелегально, делается это без его согласия. И он не может одобрять такую форму распространения – есть специальный порядок издания религиозных трудов, установленный церковью и государством, и он уважает их и не допускает мысли, чтобы причинить вред существующему строю и власти, ибо всякая власть от Бога.
Кадры: опыт и молодость
Оперативная работа в аппарате была организована по территориальному и линейно-объектовому принципу. Каждый оперработник решал весь объем задач в закрепленных за ним городах и районах на всех имеющихся там объектах промышленности. Нужно сказать, что работа на периферии была намного разнообразнее работы в центральном аппарате. От оперативника, помимо способностей выполнять специфические обязанности, требовалось тесное сотрудничество с руководством районов, предприятий, органов МВД и прокуратуры, с органами пожарного и технического надзоров. Эта весьма непросто. Не было и дня, чтобы
Должности старших занимали уже имеющие большой опыт работы в органах сотрудники, бывшие фронтовики, в том числе успевшие поработать на должностях начальников районных отделений бывшего НКВД – МГБ СССР. Кому-то из них не хватало образовательного уровня по меркам, уже сложившимся к тому времени. Им были свойственны некоторые элементы прежних методов работы. Это большая осторожность, боязнь незнакомого и нового, штампы в оформлении документов, иногда просто элементарная нехватка грамотности. Сказывалась задерганность бесконечными предыдущими реформами, сменой ориентиров, перемещениями, сокращениями и т.д. И, безусловно, руководители подразделений должны были знать возможности и личные качества каждого оперативника. Быть требовательными к ним, но и помогать в выполнении возложенных на них задач.
Из старших товарищей с большой теплотой вспоминается Я.С.Шигапов. Бывший фронтовик, воевавший внутри кольца блокадного Ленинграда, прошедший войну до победного конца. Работу в КГБ начал с вахтера, окончил среднюю школу, затем школу КГБ в Ташкенте, до выхода в отставку с должности заместителя начальника горотдела служил в Бугульме. Аккуратный, принципиальный, легкий в общении человек. Веселый и жизнерадостный. Опыт его работы по инициативе руководства горотдела освещался на страницах специального издания КГБ СССР, стал достоянием оперсостава всей страны.
Сотрудники отдела набирались опыта организации работы «на нефти» буквально вместе с развитием нефтяной промышленности Татарстана – с первого колышка, с первых тонн нефти, добытых из недр. С первого дня начала добычи нефти в Лениногорске работал М.Г.Гарипов, в Альметьевске – М.М.Мухаметшин. Они и воспитывали более молодых оперативников.
Оперсоставом уже был накоплен уникальный для страны опыт работы в условиях бурного развития нефтяной промышленности. Я не помню, чтобы нам поступали, кроме общих указаний и требований, сведения об опыте работы органов в данной области из других районов. Наоборот, к нам ездили учиться. Например, за опытом в организации работы на газопереработке к нам приезжал тогда еще, очевидно, подающий надежды оперработник из Тюмени Иваненко, впоследствии руководитель органов «новой» России.
Продолжение – в следующем номере «толстушки».
Василий УБАНЕЕВ,
подполковник в отставке
