Ну-с, как это ни грустно, новогодние каникулы завершились. Первая послепраздничная рабочая неделя - тоже. Поборов вполне объяснимую лень, берусь наконец за "перо", дабы порефлексировать по поводу "Летучей мыши" - предновогоднего представления, традиционно предложенного театром оперы и балета казанской публике в последние дни ушедшего года.
Но прежде хочется напомнить о разгромных рецензиях столичной прессы на "новаторскую" постановку этой искрометной музыкальной комедии Иоганна Штрауса-младшего в июне прошлого года в театре "Новая опера". Многажды высказанные средствами массовой информации "фи" в отношении "детища" голландского режиссера и сценографа Михила Дейкема и мэтра отечественного телеюмора Аркадия Арканова (выступившего автором диалогов) еще раз напомнили, что экспериментировать с классикой можно, но чрезвычайно осторожно. Ориентация на эпатаж - с одной стороны и невзыскательную аудиторию - с другой привели к изображению на оперной сцене акта совокупления пьяных балерин и развязных джентльменов. И это прямо на балу у князя Орловского! Гробовым молчанием отреагировала "непродвинутая" московская публика на шутки про Рублевку, покупку "Челси" и кризис, а значительная ее часть вообще позорно дезертировала, оказавшись не в силах уразуметь глубину замысла создателей спектакля.
Про казанскую публику часто говорят: она-де "музыкальная", "лояльная", "благодарная"... Я бы добавил - деликатная. Не помню ни одного случая, чтобы у нас когда-нибудь зашикали-забубнили из зала, засвистели. В лучшем случае на тот или иной промах наша публика реагирует утешительно-подбадривающими аплодисментами, в худшем - безмолвствует. Так же и в этот раз - на адаптированные под "злобу дня" шутки про свиной грипп и зарплату руководителя тюремной самодеятельности, помнится, прозвучала пара великодушных смешков.
Но обо всем по порядку. Напомню, что знаменитая оперетта господина Штрауса состоит из трех действий и сюжет ее завязан на незлобивой мести доктора Фалька своему другу Генриху фон Айзенштайну. Изрядно подвыпившего на балу в опере Фалька тот уложил спать на скамейке в центре города. Проснувшись утром, незадачливый Фальк вынужден был идти домой в костюме летучей мыши на потеху всем жителям... Решив отомстить обидчику, он пригласил на бал к князю Орловскому, страстному любителю развлечений, самого Айзенштайна, его жену Розалинду, их горничную Адель и директора тюрьмы Франка, представив их соответственно как французского маркиза, венгерскую графиню, знаменитую русскую актрису и французского шевалье. В итоге Айзенштайн дважды попадает впросак - сначала он узнает в русской актрисе свою горничную и этим вызывает возмущение всего общества, собравшегося у князя, а затем начинает волочиться за венгерской графиней в маске и, соответственно, "попадается" на измене.
Авторы новогодней премьеры "Летучей мыши" - режиссер Гюзель Хайбулина и выступивший консультантом проекта руководитель режиссерской группы Большого театра России Михаил Панджавидзе - значительно сократили либретто и поменяли порядок сцен. В первом действии мы знакомимся с основными персонажами оперетты и происходит завязка конфликта, второе действие (при отсутствии развития и разрешения конфликта) являет собою бал с самыми разнообразными номерами - вокальными, инструментальными, хореографическими. К сожалению, из фабулы совершенно исчезла история "летучей мыши", на которой, собственно, и строится вся интрига, веселые переодевания и последующие разоблачения (и тем более странно, если учитывать, что на новогодний бал в опере приглашала "Летучая мышь"). В результате не совсем понятна связь между первой и второй картинами в принципе.
То, что в тюрьму вместо Генриха посадили Альфреда (по сюжету - влюбленный в Розалинду оперный певец) - единственное основание для перемещения действия из гостиной Айзенштайна в тюрьму, да и то - Альфреда мы там уже не увидим.
Вообще, если честно, вторая картина ("В тюрьме") довольно ощутимо подпортила впечатление от первой, где и играли лучше, и шутили остроумнее. "Пьяный дежурный" явно переигрывал, шутки были плоскими и несмешными, и вообще хотелось, чтобы этот акт поскорее закончился. Ну он и закончился, только, на мой взгляд, совсем уж плохо - брейк-дансом...
Зато во втором действии прозвучало много прекрасной музыки, и не только Штрауса - популярнейшие арии Пуччини, Верди, Бизе, Кальмана. Правда, между классическим шедевром бельканто ("Трубадур" Верди) и "Сильвой" неожиданно "затесался" джаз. Сначала Гершвин, а потом и "живой" Даниил Крамер. Такое же недоумение вызвал хореографический "коктейль" из Libertango А.Пьяццоллы, бандитского галопа и канкана (хотя каждый из номеров, надо отдать должное, хорош сам по себе).
Потому и впечатление от бала остается двоякое - с одной стороны, разочарование от непоследовательности в развитии действия и отсутствия концепции как таковой, с другой - удовлетворение от хорошо сделанных, ярких и оригинальных номеров при условии, что воспринимаешь их отдельно, абстрагируясь от логики развития сюжета.
Среди них (то есть концертных номеров) особенно хочется отметить "Колыбельную Клары" в исполнении Карины Чепурновой (Санкт-Петербургский театр музыкальной комедии). Превосходно справилась певица и с ролью Розалинды (пластичность, артистизм, легкость в игре). Замечателен был "Соловей" А.Алябьева в исполнении Светланы Мерзловой (театр оперы и балета Республики Коми), незабываемы хореографический дуэт Анны Сысоевой и Ивана Козлова (Мариинский театр) и блестящее выступление джазового пианиста Даниила Крамера.
"На десерт" казанской публике подали теноров - Георгий Ониани, Алексей Вавилов и Ахмед Агади исполнили знаменитую арию "O, sole mio". Соревновательные трио вокалистов этого диапазона по-прежнему в моде. Отметим, что громче и больше всех аплодировали Ахмеду Агади. Видно, не зря артист носит почетное звание "любимца казанской публики". Ну а завершился сей карнавал маршем Радецкого (вспомнили-таки про Штрауса!).
Искусство - такая штука, где поиск новых форм всегда оправдан. Однако не всегда получается предугадать результат. Так, например, суперсовременные трактовки классических балетов Георгием Ковтуном воспринимаются вполне органично, а вот цитата из Дейла Карнеги в "Летучей мыши" - не очень... Потому, думается, у театра есть повод поразмышлять о том, все ли средства хороши для расширения аудитории, дабы не растерять уже имеющуюся...
