Общественный резонанс на то, что ты поведал читателям с газетных страниц, радует подчас не меньше, чем сам факт выхода твоего материала в свет. Вот и о публикации "Его война и мир" ("РТ", 5 марта с.г.), родившейся после бесед с корифеем виолончельной школы Татарстана, фронтовиком-орденоносцем, профессором Казанской государственной консерватории имени Н.Г.Жиганова, виртуозным исполнителем Афзалом Хайрутдиновым, могу говорить как о двойной радости. Уже само общение с Афзалом Насретдиновичем дало такую эмоциональную подпитку, что невозможно было не взяться за перо, чтобы рассказать об этом замечательном человеке. А когда стал получать отклики читателей - и по телефону, и по электронной почте, - почувствовал удовлетворение прежде всего тем, что к портрету героя моей публикации дополняются новые штрихи и весьма выразительные детали. Кудесник "большой скрипки" для многих своих коллег и учеников стал учителем и наставником не только в мире музыки, но и по жизни.
Ирина Лаптева, заслуженный артист РТ, доцент кафедры виолончели, альта и контрабаса Казанской государственной консерватории, концертмейстер казанского камерного оркестра La Primavera:
"Это сейчас Афзал Насретдинович основоположник, профессор, корифей и все такое, а в глазах девчушки, впервые попавшей на его урок в 1976 году, он предстал добрым, шутливым учителем, простота которого в общении поразила меня больше всего. Я про-училась у него шесть лет в Средней специальной музыкальной школе и пять - в консерватории. И ни разу не ощутила над своей головой не то что грозы, даже тучки! В любой момент учитель мог сесть за инструмент и продемонстрировать нам любой, самый трудный пассаж. Поражало, что он всегда был в великолепной исполнительской форме. Проверкой ее, по его собственному признанию, был вокализ Рахманинова. "Если я не смогу сыграть его должным образом, значит, я не в форме", - говорил учитель. Замечу, что это удавалось ему всегда".
Эльфия Бурнашева, заслуженный деятель искусств ТАССР и России, заведующая кафедрой специального фортепиано КГК:
"Мы были соседями по даче. У них там стоял рояль, который не замолкал ни на час. И это естественно, если дети - концертирующие пианисты. Каково же было мое изумление, когда однажды за наглухо зашторенными окнами вдруг зазвучали татарские народные мелодии в неведомых мне ранее интерпретациях - трогательных и задушевных. Поскольку Халида и Рустем сидели в это время у меня на веранде, выходило, что играл их отец! Не каждый пианист может сыграть по памяти, на слух и столь проникновенно мелодии своего народа!"
Камиль Монасыпов, завкафедрой виолончели, альта и контрабаса КГК, профессор, заслуженный артист РФ:
"Мне Афзал Насретдинович предстает в образе некоего тихого рыцаря с пламенным взором. Пусть он извинит меня за напыщенность сравнения, тем более что сам он, в силу врожденной скромности и щепетильности, отметает всякие подобные эпитеты на свой счет. Но, как говорится, что есть, то есть. Благодаря таким, как он, музыкантам-фронтовикам и стал возможен невиданный ранее ренессанс послевоенной музыкальной культуры, свершившийся вопреки "музыкально-политическим" установкам товарища Жданова".
Наталья Федина (Сарухунян), выпускница КГК 1998 года:
"Я работаю в Нижнекамском музыкальном колледже и городском камерном оркестре. И часто с теплотой и грустью вспоминаю годы, проведенные в Казанской консерватории. Когда я училась на третьем курсе Нижнекамского музыкального училища, мой педагог Гульнара Гарипова (ученица Хайрутдинова) привезла меня к нему на прослушивание. Я ужасно волновалась, но, когда вошла в аудиторию и увидела шагнувшего навстречу улыбающегося педагога, поняла, что я среди своих и что мне здесь рады.
Это были трудные 90-е годы. Родители, в силу сложившихся обстоятельств, не могли тогда помочь мне материально. Я жила в комнате на пятерых, и мы с девчонками, наскоро сделав бутерброды с маргарином, не выспавшись, с утра ехали на занятия. Не знаю, по каким признакам Афзал Насретдинович догадался о моих материальных трудностях, только однажды после занятий он подошел ко мне в коридоре и сказал: "Мы с супругой посоветовались и решили оказать тебе посильную поддержку". Сунул мне что-то в руку и быстро ушел. А я, пораженная, осталась стоять... Тех денег мне хватило на целый месяц!"
Альберт Асадуллин, профессор КГК, заслуженный артист РФ, лауреат Государственной премии им. Г.Тукая:
"Афзал Насретдинович - мой учитель, но не только. Он мой дядя, родной мамин брат. Когда она осталась одна с двумя детьми на руках, Афзал-абый заменил нам с сестренкой отца. Устроил нас в детский сад, следил за нашим взрослением, привозил подарки из Москвы. До сих пор помню ни с чем не сравнимый восторг, когда он вручил мне трехколесный велосипед! Он же, обнаружив во мне музыкальные задатки, купил мне маленькую виолончель.
В летние каникулы он на пару со своим младшим братом Иршатом готовил дома концертные программы, и мне волей-неволей приходилось слушать весь их виолончельный репертуар. Иногда меня за шалости ставили в угол (но не лицом к стене, а с видом на комнату), а братья, увлеченные игрой, напрочь забывали о моем присутствии, и тогда я часами отбывал наказание под завораживающие мелодии Дворжака, Сен-Санса, Баха... Потом на своем мини-инструменте я пытался одним пальцем сыграть эти темы. Выходило настолько коряво, что старший дядя решил: пора мне всерьез учиться играть на "большой скрипке".
Именно с его легкой руки виолончелистами стали не только я, но и три мои сестры. Дядя внимательно следил за тем, чтобы я много читал. Даже специально подбирал для меня литературу из своей богатой домашней библиотеки - с учетом возраста и интересов. Естественно, что в этом списке книги об искусстве занимали особенное место. Так я больше узнал о Шаляпине, Карузо, Руффо, Марио Ланца... Теперь, когда мне самому приходиться совмещать исполнительскую деятельность с работой с детьми и студентами, я пользуюсь его незабвенными уроками: быть одинаково справедливым ко всем, уметь вовремя похвалить, поддержать, обнадежить.
Приведу одну из дядюшкиных хитростей. Его студентка так волновалась перед выступлением, что готова была впасть в истерику. Он дал ей выпить таблетку, сказав, что это редчайшее лекарство от стресса. Действительно, девушка совершенно успокоилась и прекрасно отыграла! На мой вопрос, что это за чудодейственная таблетка, дядя показал мне упаковку кальцекса - в сущности, обычного мела!"
Юзефина Сокольская, народная артистка РТ, заведующая кафедрой КГК:
"С Афзалом Насретдиновичем судьба свела меня в 1973 году - он предложил мне подготовить совместную концертную программу, которую мы потом играли в консерватории, в Чебоксарском и Йошкар-Олинском музыкальных училищах. Как-то мы ехали на концерт в Йошкар-Олу, и около Сурка он, показав в глубь леса, заметил: "Здесь стояла учебная часть, куда меня в 42-м призвали. Нас обучали основам боевых действий. Курсанты голодали так, что, когда нас привезли под Сталинград, мы выглядели форменными дистрофиками". Больше всего меня поразило в его военных рассказах то, что самым памятным ощущением от Сталинградской битвы у него осталось чувство... сытости! Понимаете, не ужаса, не страха смерти (в бой уходил взвод, а возвращались 2-3 бойца), а именно сытости! Даже сейчас сжимается сердце, когда представляешь себе все это..."
Этот перечень признаний в любви можно продолжать и продолжать. И как не упомянуть тут трогательный, почти поэтический "ноктюрн" музыкального редактора телевидения Зульфии Асадуллиной в адрес учителя: "У него было необыкновенное чувство сонаты. Он стал своего рода предводителем элиты казанского "музыкального дворянства". Или не привести оценку профессора КГК, заслуженного деятеля искусств ТАССР Марата Ахметова: "Его творческая жизнь является неотъемлемой частью славной истории нашей консерватории с первого и по нынешний день ее существования".
Самый оперативный отклик пришел из Лондона. Сын Афзала Насретдиновича Рустем, прочитав в интернет-версии "РТ" интервью отца, тут же прислал свои заметки, в которых есть вроде бы мелкая, но очень трогательная деталь. "За день до отъезда в Москву (я был зачислен в Московскую государственную консерваторию имени П.И.Чайковского) папа позвал меня на кухню и стал учить... жарить картошку! Этот навык, приобретенный им в годы своей голодной столичной аспирантуры, впоследствии мне очень пригодился".
Такова эта музыкальная жизнь! Остается надеяться, что, когда наш читатель окажется на концерте симфонического оркестра, он более внимательно и чутко прислушается к томному, неброскому звучанию виолончели.
Евгений УХОВ.
