Она родилась в Уфимской губернии, а её боевая и послевоенная биография так или иначе связана с Казанью. Магубу Сыртланову считают своей в Татарстане и Башкортостане. Это единственная на две республики женщина, удостоенная высокого звания Героя Советского Союза. О ней написаны книги, очерки, сняты фильмы, но часть фактов из жизни легендарной лётчицы мы сегодня обнародуем впервые.

С МЕЧТОЙ О НЕБЕ

Миловидное лицо, спокойный взгляд серых глаз и, если это не официальный портрет с боевыми наградами, никакой печати геройства. Но внешность обманчива, что доказывает яркий жизненный и боевой путь Магубы Хусаиновны. Постфактум появилось даже мнение, что она продолжила ратные традиции дворянского рода Сыртлановых, вошедших в привилегированное сословие за верную службу Отечеству. Впрочем, в официальной биографии сказано, что родилась Магуба Сыртланова 15 июля 1912 года в городе Белебее Уфимской губернии в семье татарских землепашцев.

– Дата и место рождения соответствуют действительности, но настоящая фамилия мамы – Рахманкулова. Её отец Хусаин и дед были купцами, – впервые раскрывает нам тайну происхождения Магубы Хусаиновны дочь лётчицы-героя Светлана Максимовна. – В конце двадцатых, спасаясь от преследований, семья решила затеряться на просторах Средней Азии. Там мама и стала Магубой Гусейновной Сыртлановой. Слегка переделала отчество и взяла фамилию родственников. Но по линии наших Сыртлановых корни не дворянские, а действительно крестьянские.

Как бы то ни было, характер у Магубы, чьё детство пришлось на суровые годы Гражданской войны, оказался боевым. Ещё в школе она решила стать авиатором. Однажды на окраине Белебея сел на вынужденную самолёт, и мечта появилась, словно любовь с первого взгляда. В то время, когда и автомобиль был в диковинку, девчонка помогала лётчику подносить бидоны с бензином и с упоением рассматривала удивительную крылатую машину.

Из наградного листа: «В боях проявляла исключительную смелость, мужество и отвагу, совершила 780 боевых вылетов с боевым налётом 928 часов, сбросила 190 тонн бомбового груза. В самых сложных метеорологических условиях Сыртланова с большой точностью выводила группы самолётов в заданные районы»

После переезда в Ташкент, покуда авиация по объективным причинам была недостижима, девушка смогла поступить на медицинский факультет Среднеазиатского университета. И можно только предполагать, каким ударом было для неё отчисление ввиду обнаружившегося непролетарского происхождения.

Девять из десяти обычных людей навсегда отчаялись бы, разочаровались в жизни, но только не Магуба, которая именно тогда и решила стать Сыртлановой. Добывая свой хлеб, она работала телеграфисткой, трудилась на фабрике и по-прежнему думала о небе. Приблизиться к мечте удалось с поступлением на курсы техников-изыскателей, занимавшихся поиском посадочных площадок для туркестанских авиамаршрутов.

– Такая работа подходила скорее для суровых мужчин, чем для хрупкой девушки, – говорит внучка лётчицы Алина Радиевна. – Когда я увлеклась верховой ездой, мама сказала, что это не иначе как бабушкины гены. Ведь в ходе изыскательских работ ей приходилось дни напролёт проводить в седле под палящим солнцем. Кроме того, в Туркестане в это время было ещё очень неспокойно. Однажды она ночевала в каком-то кишлаке и едва успела уехать, как туда ворвались басмачи, перерезав всех, кто хоть как-то был связан с советской властью…

В 1932 году служащая Среднеазиатского управления Гражданского воздушного флота добилась ведомственного направления в открывшуюся в Балашове лётную школу, где стала одним из лучших курсантов. Однако Магубу словно преследовал злой рок – всех девушек отчислили, освободив места для будущих военных лётчиков-мужчин. Но даже эта катастрофа не заставила опустить руки. В 1935 году Сыртланова уехала в Грузию, где, работая в авиаремонтных мастерских, параллельно обучалась в аэроклубе и планерной школе. Помимо всего прочего, Магуба получила бесценный опыт полётов в горной местности с её мощными разнонаправленными и не всегда предсказуемыми воздушными потоками.

Однажды она удивила мастерством пилотажа председателя Осоавиахима Грузии Хацрынова. По возвращении на аэродром он сказал ей нечто среднее между комплиментом и цветистым кавказским тостом: «Слушай, Сыртланова, в горном ауле джигитов много, но лучше всех пляшет лезгинку один. Сегодня самолёт в твоих руках плясал лезгинку в воздухе».

Думала ли тогда Магуба, что впереди у неё и у «летающей парты» У-2 – суровая боевая биография? Что лезгинку придётся танцевать в паре с самой смертью?

ВОЗДУШНАЯ ТАЧАНКА

Многие до сих пор считают, что У-2 (По-2) был лишь надоедливым комаром над позициями немцев. Но в действительности творение Николая Поликарпова оказалось гениальным по простоте, надёжности и боевой эффективности в руках умелых пилотов. Таких как Магуба Сыртланова и её товарищи по оружию. Устаревший, казалось бы, к началу войны биплан сбросил на головы гитлеровцев столько же боеприпасов, сколько и самый современный на тот момент фронтовой пикирующий бомбардировщик Пе-2. Ну а меткость экипажей «небесного тихохода» сравнима уже с нынешними образцами высокоточного оружия. На результат работал и тот факт, что По-2 за счёт фанерно-перкалевой конструкции был практически незаметен для появившихся у немцев радаров.

Оба вышеупомянутых самолёта во время войны делали в Казани, и год назад в материале «От По до Пе» мы рассказали об истории и особенностях этих знаковых машин. Не углубляясь в детали, отметим, что У-2 изготавливали на бывшем заводе обозных деталей (и будущем вертолётном), куда был эвакуирован Ленинградский авиазавод №387. Теперь вместо лихих пулемётных тачанок здесь выпускали транспорт для небесной кавалерии. В отличие от гражданских версий У-2 ЛНБ (лёгкий ночной бомбардировщик) оборудовался бомбодержателями, сбрасывателем и турельным пулемётом ШКАС. На некоторых устанавливались направляющие для пуска реактивных снарядов. Очень важным новшеством, разработанным в Казани в соответствии со спецификой применения самолёта, стал пламегаситель: теперь огненный выхлоп мотора не демаскировал машину и не слепил экипаж, который в темноте мог среагировать даже на искру из вражеского блиндажа. И буквально в печную трубу отправить смертоносный «гостинец».

В ходе модернизации боевую нагрузку лёгкого бомбардировщика довели сначала до 350, а на отдельных модификациях и до 500 килограммов, что для такой небольшой машины выглядит фантастикой. Самолёт снаряжали фугасными бомбами от 50 до 250 килограммов, а также ампулами с зажигательной смесью. Работая с аэродромов подскока рядом с линией фронта, лётчики за ночь выполняли от шести «рейсов» летом и до двенадцати долгими зимними ночами. Рекорд поставил экипаж, выполнивший однажды 18 боевых вылетов.

После десяти часов, проведённых в кабине самолёта, даже крепких мужчин приходилось выносить из неё на руках, что уж говорить о хрупких девушках. Но они никогда не жаловались. И урон немцам наносили такой, что в награду за каждый сбитый По-2 Геринг решил вручать Железный крест и две тысячи марок. Однако разбогатеть у пилотов люфтваффе не получилось. Лёгкая дневная «мишень» ночью превращалась в чёрную кошку в тёмной комнате. И даже обнаружив самолёт, немецкий охотник имел шанс лишь при атаке с ходу. Попытка пристроиться в хвост к идущему на малой высоте тихоходу оборачивалась для скоростного истребителя сваливанием и встречей с землёй.

ФРОНТОВОЙ МОНАСТЫРЬ

В ряды ВВС РККА Тбилисский горвоенкомат призвал Магубу Сыртланову в июле 1941 года. Однако в боевую часть её отправили лишь в декабре 1942-го после отчаянного шага. Инструктор военно-авиационной школы, младший лейтенант добилась встречи с командующим 4-й воздушной армией Константином Вершининым и смогла убедить генерала в том, что её место – на фронте.

По данным военных историков, с немцами воевали до семидесяти полков, вооружённых По-2, но, вопреки расхожему мнению, большинство были сугубо мужскими, несколько – смешанными. И лишь 588-й ночной легкобомбардировочный авиационный полк, которым командовала Евдокия Бершанская, от начала до конца оставался чисто женским. Именно её подопечных гитлеровцы со злости называли «ночными ведьмами». Объективно же часть больше походила на женский монастырь, в котором чтили не только воинский, но и свой собственный строгий устав. Сочетание дисциплины с безупречной боевой выучкой дало удивительный результат. Из всех 95 женщин – Героев Советского Союза 23 были лётчицами полка Бершанской, преобразованного в 46-й Гвардейский НБАП.

Сюда брали только лучших из лучших. Но даже их не отправляли в бой без прохождения специального курса подготовки и сдачи зачётов. Возраст личного состава женского авиаполка был от 17 до 22 лет. Исключение составляли только командир и прибывшая Магуба Сыртланова, которая в тридцать лет и при всём её лётном опыте должна была перенимать ратное мастерство у совсем ещё юных лётчиц. Впрочем, у некоторых из них было уже по двести боевых вылетов.

Комполка не раз повторяла: «Победителем бывает тот, кто при выполнении боевого задания способен преодолеть любые трудности, проявляя умение, мастерство, храбрость, выдержку». С волевыми качествами и уровнем пилотажа проблем не было изначально. Ночные полёты, приёмы ухода от прожекторов и зениток Магуба Сыртланова освоила за две недели под руководством замечательной лётчицы Евгении Рудневой (1920–1944, Герой Советского Союза). И уже после первых боевых заданий получила признание фронтовых подруг.

ЯРОСТЬ БЛАГОРОДНАЯ

Главным оружием и одновременно возможностью спасения для «ночных ведьм» были манёвр, скрытность и внезапность. В заданную точку группа полого пикировала на малом газу, невидимая и неслышимая для противника. Головная машина должна была быстро обнаружить и подсветить цель, вызывая при этом огонь на себя. Столь ответственная и опасная миссия, требующая высокого лётного мастерства, нередко возлагалась на экипаж Сыртлановой. Затем другие машины, двигаясь под углом к курсу первой, выходили на объект для прицельного бомбометания.

«Над головой – звёзды и звёзды, высота – полторы тысячи метров. Приближаемся к цели, – вспоминала об одном из полётов Магуба Хусаиновна в книге «Звёздные ночи». – С приглушённым мотором иду на снижение. Высота – триста метров. Где-то здесь, по данным разведки, склады горючего. Штурман сбрасывает светящуюся авиабомбу – САБ, которая повисает на парашюте. Вижу цель. Но и немцы нас видят. Ослепительно сверкают зеркала прожекторов. Бьют крупнокалиберные спаренные пулеметы. Чуть позже заговорили «Эрликоны» – автоматические зенитные пушки. Серии снарядов при взрывах превращаются в красно-белые облака, начинённые смертью. Попадёт один такой снаряд – всё, конец, самолёт вспыхнет, как факел, мы сгорим заживо. Парашютов нет, мы отказываемся от них, предпочитаем брать дополнительные бомбы. Два прожектора впились в нас, взрывы – со всех сторон. Самолёт вздрагивает, как жеребёнок. Выдерживаю боевой курс, отклоняться нельзя. Ах, какими долгими, долгими, оказывается, могут быть секунды. Штурман прицеливается, нажимает на рычаг бомбосбрасывателя. Самолёт качнуло. Резко пикирую, ныряю под хищный рой трассирующих пуль. На земле – яркая вспышка, мощный взрыв. Попали! Бросаю самолёт влево, вправо. Нет, не уйти! И вдруг один прожектор погас. Двойной взрыв. Погас второй. Снова взрывы. А ночь ещё только начинается…»

Именно такая работа стоит за скупыми строчками донесений о выполнении задания Мугубой Сыртлановой. Вот один из типичных фрагментов: «В ночь на 26 марта 1945 г. уничтожила скопление войск противника в районе Данцига. Несмотря на сильную ПВО противника, экипаж умело отыскивал цель и точно производил бомбометание. За ночь было произведено 8 боевых самолётовылетов, был подавлен огонь артбатареи».

С врагом полк воевал яростно – то, что творили гитлеровцы, было за гранью человеческого понимания и требовало отмщения.

Вот уже 75 лет минуло с момента окончания Великой Отечественной. Но когда вглядываешься в лица поколения победителей, война вдруг становится близкой, осязаемой. На пожелтевших фотографиях – не былинные богатыри, которым всё под силу, а обычные люди. Невольно сравниваешь их с нами, ныне живущими, и задумываешься: смогли бы мы вынести то, что легло на их плечи?

– Однажды мама, выступая в школе, где я училась, рассказала такую историю, – с дрожью в голосе вспоминает Светлана Максимовна. – Во время освобождения Белоруссии их полк перебазировался на аэродром возле одной из деревень, откуда недавно выбили немцев. Лётчицы обратили внимание на обезумевшую женщину, которая ходила кругами вокруг дерева, надрывно повторяя: «Оленька, Оленька…» Оказалось, что на глазах жены командира партизанского отряда фашисты били её двухлетнего ребёнка головой о ствол. Били, пока голова не оторвалась… Слушая этот жуткий рассказ, ни мы, ни наши учителя не могли сдержать слёз.

Выжигая нечисть, за годы войны лётчицы полка произвели без малого 24 тысячи боевых вылетов, во фронтовом небе их самолёты находились в общей сложности почти 1200 полных суток. Они сбросили на врага более трёх тысяч тонн бомб, 26 тысяч зажигательных снарядов, уничтожив, помимо живой силы, 17 переправ, две железнодорожные станции, девять поездов, сотни автомобилей, топливных и оружейных складов, огневых точек и прожекторных установок.

Конечно, и у «ночных ведьм» не обходилось без потерь. Самой чёрной стала ночь на 1 августа 1943 года, когда на участок, где действовал полк, немцы неожиданно перебросили группу ночных истребителей «Мессершмитт-110». В одночасье совместно с вражескими зенитчиками были сбиты сразу четыре наших самолёта.

За всё время существования полка безвозвратные потери составили 23 человека и 28 самолётов. В плен ни одна из лётчиц не попала, предпочитая погибнуть, но не сдаться. Такая судьба едва не выпала и Магубе Сыртлановой.

Во время Крымской наступательной операции весной 1944 года полк с Азовского побережья утюжил позиции немцев под Севастополем. До цели можно было относительно безопасно, но медленно добираться над морем или же быстро по диагонали пересечь территорию, занятую врагом. Второй путь считался предпочтительным, хотя лётчиц подстерегали мощная немецкая ПВО и невысокие, но достаточно коварные горы. Впрочем, для Сыртлановой с её пилотажным опытом они были наименее значительной проблемой.

В одну из апрельских ночей экипаж был направлен в Севастополь на бомбардировку вражеского аэродрома. Сбросив свой груз, самолёт попал в смертельный капкан прожекторов, от которого никак не удавалось освободиться. Вспышки зенитных разрывов неумолимо приближались. Гибель была почти неотвратимой, но Сыртланова сымитировала беспорядочное падение сбитого самолёта. И немцев удалось обмануть! Выровнявшись у самой земли, Магуба хотела было лечь на обратный курс, когда почувствовала, что мотор работает с перебоями. Садиться в расположении немцев в планы не входило, и решено было идти над водой. Дотянуть до своих или утонуть…

«Штурман Татьяна Сумарокова дала мне курс. С потерей высоты, еле-еле, на оборотах 1300, чудом вышли на Азовское море, – вспоминала позднее Магуба Хусаиновна. – Получили сигнал с земли и по этой красной ракете буквально упали на пятачок у самой воды. И тут же заглох мотор. Мы вылезли из самолёта и обнялись со штурманом, радуясь, что остались живы и находимся у своих».

ПАМЯТЬ ЖИВА

После демобилизации Магуба Хусаиновна командовала звеном лёгких самолётов в Грузинском управлении ГВФ. В Тбилиси встретила будущего мужа Максима Бабкина. Весельчак и балагур, он, оказалось, тоже был связан с авиацией, будучи инженером эвакуированного из Таганрога авиазавода №31. Кроме того, очень гордился тем, что прошёл курс лётной подготовки под руководством знаменитой Валентины Гризодубовой. Интересно, что родился кубанский казак, как любил представляться Максим Фёдорович, в станице Казанской.

В столице Грузии у молодых, но уже далеко не юных супругов родилась первая дочь, однако ей был отведён лишь год жизни. Скоротечное воспаление лёгких, врачи помочь не смогли. Спасшая сотни людей в бытность лётчиком санитарной авиации, победившая смерть на фронте, здесь Магуба Хусаиновна оказалась бессильна.

– Для мамы это, наверное, была самая тяжёлая утрата за всю жизнь, – говорит Светлана Максимовна. – Даже находиться в Тбилиси, где у них был замечательный дом с садом, она больше не смогла и решила уехать в Казань, где жила двоюродная сестра с детьми. У неё и обитали первое время, пока не получили свою жилплощадь. В Казани мама обрела наконец своё женское счастье с появлением меня и моей сестры Натальи. Воспитывать нас они с отцом старались в строгости, мама даже казалась более суровой, но мы всегда чувствовали родительскую любовь.

До 1962 года, пока позволяло здоровье, Герой Советского Союза работала контролёром ОТК на заводе «Электроприбор». Много сил и времени отдавала общественной работе, встречалась с молодёжью, которая узнавала о войне из первых рук.

– Не забывала и о боевых подругах, – рассказывает Светлана Максимовна. – Каждый год 2 мая, в день последнего боевого вылета в победном 1945-м, однополчанки старались приехать в Москву и традиционно встретиться возле Большого театра. А фронтовой штурман мамы Татьяна Сумарокова даже гостила у нас дома. Годы, опалённые войной, они считали главными в своей жизни.

Сегодня именем Магубы Сыртлановой названы школы и улицы в Казани и Белебее. Здесь, а также в Краснодарском крае и Крыму установлены памятники прославленной лётчице. Открыли их, к слову, совсем недавно – к 105-летию Магубы Хусаиновны. Значит, и по сей день жива в России память о её подвиге.