Танк неожиданно чихнул, судорожно кашлянул, лениво замедлил ход, попробовал двигаться скачками, но вскоре вовсе застыл на месте. Командир экипажа лейтенант Коновалов уже по звуку двигателя определил масштабы беды, но спросил водителя:

– Что случилось, Краснов?

– Топливная система барахлит, – застонал механик-водитель, будто его самого ранило.

«Что же ты, наш конь, подводишь?..» – в свою очередь расстроился командир. Но внешне он оставался спокойным, не хотелось расстраивать ребят.

В этот момент заверещала рация:

– Внимание! Привал! – прозвучал в наушниках хриплый голос командира бригады Пушкина.

Экипаж, не дожидаясь приказа, приступил к ремонту машины. Коновалов спешно выбрался из люка: нужно о поломке доложить комбригу. Он вкратце описал полковнику ситуацию:

– Пробило кран подачи топлива, ремонтируем своими силами. Справимся за пару часов, потом догоним колонну.

– Не спеши, Семён, – полковник Пушкин был чем-то озадачен. Он помолчал недолго, потом, положив руку на плечо Коновалова, заговорил как-то подавленно, даже извиняющимся тоном. – Получена шифрограмма. Нас преследует танковая дивизия противника. Принимать бой на этом узком участке невыгодно. Мы должны оторваться от фашистов. За двадцать километров отсюда пригорок. Там и примем бой. А ты, раз уж так, со своими хлопцами попридержи фашистов… Немного… Ну хотя бы на часок. Прошу, Семён, надо.

– Есть! Не подведём, товарищ полковник, – глуховатым голосом ответил лейтенант.

Они не по военному, как родные братья, обнялись, оба понимая: приказ был откровенно ясен – стоять насмерть. Неподвижный танк – прекрасная для врага мишень.

Коновалов поспешил к своему «коняге» КВ-1, названному так, кстати, в честь маршала Климента Ворошилова, заядлого конника.

31 марта 1943 года вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Коновалову звания Героя Советского Союза. Вместе со звездой ему предоставили краткосрочный отпуск на родину

– …Почему я свой танк называл конягой? – спрашивает меня Семён Васильевич. Нас с ним в комнате двое. Ветеран сидит в синей рубашке в клеточку, рядом на спинке стула висит его костюм со звездой Героя. Я, собкор ТАСС, записываю рассказ фронтовика, боясь пропустить каждое слово. Семён Васильевич – чуваш, беседуем на его родном языке. – Род наш крестьянский, – продолжает он. Отец, как и дед, были известными на всю округу конскими докторами. Потому их с почтением называли коновалами, отсюда и фамилия пошла. Папа так и погиб на работе. Он проводил операцию, а работнички не связали коню ноги как следует. Он развязался и ударил отца кованым копытом в живот. Конягу спас, а сам через сутки скончался…

Беседа наша (она состоялась в казанской квартире Коновалова в 1982 году) снова ныряет в историю, в жестокий март 1942 года.

– Час не прошёл, ребята мои справились с поломкой. Танк ожил. Мы свернули с большака и спустились в лощину. Будто сам Бог нам подготовил защиту: склоны хорошо укрывали машину до самой башни. Дорога мимо нас одна, кругом овраги и топи.

Вскоре услышали гул моторов. Он нарастал. Сначала на проселочной дороге показались две немецкие бронемашины. От наших первых выстрелов они загорелись. Не успели мы передохнуть, как вдали из-за гребня выползли вражеские танки. С головной машины взлетела вверх красная ракета. Мы догадались – это был сигнал броневикам-разведчикам, которых мы уничтожили. И мы ответили красной ракетой – свои, мол. Фашистская лавина уверенно надвигалась на нас. Жутко, но бояться некогда. Открыли прицельный огонь. Первым задымил головной танк. Потом второй, третий, четвёртый… Горящие машины запрудили проход, а развернуться некуда, кругом топкие берега реки и болота.

Фашисты, застигнутые врасплох, открывали беспорядочную стрельбу… Они, похоже, решили, что их встретила целая армада наших танков. А Коновалов, окрылённый первым успехом, применяет солдатскую смекалку. По его приказу сорокапятитонная махина, словно мячик, катается по лощине. После точных выстрелов экипаж быстро меняет позицию, кружится по низине, будто танцует. Танкисты, как только занимают новую позицию, выбегают из машины и укрывают её прошлогодней травой, ветками, землей. К тому же почву вокруг своего спасителя поливают водой из речки, чтобы при выстрелах пыль не поднималась, предательски раскрывая маскировку.

– Уже не помним, сколько атак немцев отразили. К вечеру противник вовсе озверел: прицельным огнём сбил правую гусеницу нашего КВ, потом другую. Третий снаряд сбил башню. Убило водителя, радиста и заряжающего. Даю остальным команду: срочно покинуть машину. Только выползли из нижнего люка, снаряд развалил наш танк. Фашисты продолжают его добивать… «Прощайте, товарищи… Прощай, мой конь стальной!»

Через сутки на место боя прибыли разведчики, направленные полковником Пушкиным, и поразились увиденному. Они насчитали на поле боя девятнадцать разбитых фашистских танков и две бронемашины. А в середине лощины покоился истерзанный КВ-1 Коновалова.

Останки обгоревших танкистов предали земле.

Вместе с похоронками на членов экипажа полковник направил рапорт: «Лейтенанта Коновалова представить к званию Героя Советского Союза, посмертно… Защищая нашу Родину от немецких захватчиков, лейтенант Коновалов проявил мужество, непоколебимую стойкость, беззаветный героизм», – написал он в наградном листе.

– Почти полмесяца мы добирались до своих. Втроём. Вместе со мной – наводчик орудия Дементьев и техник-лейтенант Серебряков. Шли ночами, днём скрывались, перебивались подножным кормом. Однажды ночью вышли на берег реки и увидели немецкий танк, видимо, охранявший переправу. Люк у него был открыт, и у меня созрел дерзкий план захватить фашистскую технику.

Через два дня герой снова отбыл на фронт. Далее у него были Сталинград, Украина, ненасытный до людских жизней Днепр. Живой остался на курском танковом жернове. В Польше командира танковой роты ранило

Серебряков с Дементьевым проворно сняли часовых. Я забрался на броню. И в это время из люка высунулся офицер. Пристрелил его из пистолета, второй выстрел был в водителя, затаившегося в танке. Мы натянули на себя вражеские мундиры прямо поверх обгоревших комбинезонов.

С немецкими танками я был знаком во время учебы в Саратовском бронетанковом училище. Быстренько освоили трофей и двинулись в путь.

– На огромной скорости мы нагнали колонну немецких автомашин с пехотой, пристроились в хвост. «Свой» танк не вызвал подозрения у фашистов. Осмелев, мы открыли по ним огонь, давили машины, пехоту… Проскочив колонну, выехали на передовую. И попали под двусторонний обстрел: снаряды летели и с нашей, и с вражеской стороны. Бойцы наши решили, что немцы приехали к ним сдаваться. Но мы закричали: «Ребята, мы свои!» – и сняли немецкие мундиры. Позже я ещё месяц воевал на этом танке, ходил на нём даже в разведку с боем.

31 марта 1943 года вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Коновалову звания Героя Советского Союза. Вместе со звездой ему предоставили краткосрочный отпуск на родину.

– До родного Ямбулатова, что в Верхнеуслонском районе, добрался пешком, глубокой ночью. Темно, дверь заперта. Стучу в окно. Вижу – мама. «Открой, маманя! – кричу, – Акулина Фёдоровна, это же я, Сёмка твой!» – «Уходи! Мой сын погиб, вот бумажка», – давится слезами, сердечная. Кое-как убедил её открыть. Даже потом, сидя за столом, мама, не веря своим глазам, всё гладила моё лицо, волосы…

Оказывается, родня уже и похоронила, и поминки по солдату справила.

Через два дня герой снова отбыл на фронт. Далее у него были Сталинград, Украина, ненасытный до людских жизней Днепр. Живой остался на курском танковом жернове. В Польше командира танковой роты ранило.

– Вообще-то я счастливый от роду. Служил пограничником в Литве. В первое утро войны фашистский снаряд пробил казарму, как раз над моей койкой, но на метр выше, – Семён Васильевич чешет шрам на переносице. – Но эта рана оказалась самой коварной. Осколок, похожий на сапожную иглу, врезался сбоку в глаз. Бойцы, увидев, перепугались: железка выдавила наружу глазное яблоко, оно болталось на мышцах. Санитар каким-то чудом вытащил осколок, глаз вошёл на свое место. И зрение, слава богу, восстановилось.

До Германии случились ещё два ранения, по его словам, «сравнительно лёгкие».

Танковый полк, в котором воевал Коновалов, прошёл Берлин, штурмуя бежавших из своего логова фашистов.

– На Эльбе мы встретились с американцами. До чего хвастливый народ, я вам скажу. Будто это не мы, а они, холёные янки, победили фашистов. Однако вместе весело выпивали, мешая ихние виски с нашим спиртом. На закуску они совали нам шоколад, а мы – ржаной хлеб. Обнимались, как родные, орали какие-то непонятные песни. А потом, в 50-е годы, судьба снова свела меня с американцами, с их десантом на Кубу, пытавшимся захватить Остров свободы. Стрелять нам было запрещено. Мы, «ограниченный контингент», советские добровольцы, на танках гусеницами теснили их технику в море.

Война для ветерана на Эльбе не закончилась. Танковый батальон Коновалова был переброшен на Дальний Восток. После победы над Японией майор служил на Камчатке, Сахалине. В 1946-м он попал под сокращение, но через четыре года был призван вновь. Прошёл переподготовку в Ленинграде, в высшей танковой школе, ныне академии. Там встретил Надежду Яковлевну, женился, родилась дочь Ирина.

В конце 50-х годов подполковник запаса Семён Коновалов переехал в Казань. Преподавал в танковом училище, затем работал на заводе ЭВМ. Мне он тогда сказал шепотом, что его похоронят на Арском кладбище, на аллее Героев.

Скончался он в 1989 году, Арское кладбище уже было закрыто, похоронили ветерана в Дербышках.

В Казани, на доме, в котором жила семья легендарного героя, до сих пор не появилась обещанная мемориальная доска. И улицу переименовали почему-то именем другого человека.

Сотни тысяч россиян посмотрели фильм «Несокрушимый», снятый режиссёром Константином Максимовым. Главный герой картины – Андрей Чернышев, прототипом которого является Семён Васильевич

– Забыли героя, – сокрушается дочь Коновалова Ирина Семёновна, проживающая в Казани.

И вспоминает грустную историю. В казанской школе №72 перед Днём Победы попросили написать сочинение о родственниках, принявших участие в Великой Отечественной. Аня, правнучка Коновалова, описала подвиг своего прадеда. Учитель поднял на смех автора сочинения: «В одном бою подбил девятнадцать танков. Надо же выдумать такое!» Когда Аня заявила, что это ей рассказал прадед, учитель вместо того чтобы извиниться за свою глупость, заключил: «На войне все врут. Не может такое быть».

«Дочь со слезами вернулась из школы», – вспоминает Ирина Семёновна.

Добро невозможно ни убить, ни закопать в землю, гласит народная пословица. Вышел-таки из забвения бессмертный подвиг танкистов под командованием нашего славного земляка. Сотни тысяч россиян посмотрели новый фильм «Несокрушимый», снятый режиссером Константином Максимовым. Главный герой картины Андрей Чернышев, прототипом которого является Семён Васильевич, сказал: «В основу фильма лёг конкретный подвиг экипажа лейтенанта Коновалова. Кто может заставить человека идти в бой на одном танке против десятков вражеских, рисковать своей жизнью? Люди шли отдавать жизнь добровольно. Это святая правда, нельзя это забывать».

Нельзя забывать! Они воевали. Самоотверженно. Ничего не прося взамен. Долг наш, ныне живущих, помнить о них.

Николай СОРОКИН,
заслуженный работник культуры РТ и РФ