Чего больше у современного успешного врача – таланта или старательности, стремления к совершенству?
«Так-с… со справочником я расставаться не буду… Если что выписать, можно, пока руки моешь, обдумать. Справочник будет раскрытым лежать прямо на книге для записей больных. Буду выписывать полезные, но нетрудные рецепты…»
Эти строки из булгаковских «Записок юного врача» вспомнились мне на приёме у молоденькой участковой в поликлинике.
Только свои знания и выводы она сверяла не со справочником, а с конспектом в верхнем ящике письменного стола и с экраном смартфона.
Умилительная, в общем-то, картинка – старается же девочка, не просто так больничный выписывает. Но, с другой стороны, где уверенность, что она найдёт в Интернете именно тот метод лечения, который нужен мне? Тут даже сравнение с Булгаковым не утешает – в конце концов, он не врачом стал, а писателем…
Пожалуй, терапию – раздел медицины, включающий в себя нехирургические методы лечения, стоит считать самым древним. Когда-то это определение и означало собственно медицину, ведь в переводе с древнегреческого терапия – это лечение, врачебный уход. В терапевтическом отделении лечат внутренние заболевания так называемыми консервативными методами, когда точными и выверенными, но, увы, не всегда быстрыми приёмами врач добивается желаемого результата.
Сегодня в медобслуживании населения особенно высока роль участкового терапевта – он, как дирижёр оркестра, должен определить, в какой момент «вступать в лечение» тому или иному узкому специалисту. Терапевтическая служба предназначена для того, чтобы быстро поставить самый сложный диагноз, наметить план лечения и профилактических мероприятий. И после лечения передать в поликлиническое звено для долечивания и реабилитации
Однако в последнее время репутация врача-терапевта претерпевает далеко не лучшие изменения. Мол, мало знает, мало может – и идти нужно сразу к узкому специалисту. Утверждение спорное хотя бы потому, что определить, к какому узкому специалисту следует направить больного, решает всё-таки терапевт, обобщив все данные анализов и исследований. Контролировать процесс реабилитации пациента после любой операции – тоже его дело. То есть именно терапевт разрабатывает стратегическое направление сохранения здоровья населения. И образ мышления у такого врача должен быть особенный, учитывающий весь спектр проблем пациента. Можно ли этому научить или с таким талантом нужно родиться? Поговорить об этом мы решили с заведующим кафедрой госпитальной и поликлинической терапии Казанской государственной медицинской академии – филиала Российской медицинской академии непрерывного профессионального образования Минздрава России, доктором медицинских наук, профессором Рафиком Сайфутдиновым (на снимке).
– Способности врача – это как музыкальный слух, его можно развить у многих, – уверен Рафик Галимзянович. – Не все способны стать великими, но при соответствующем обучении и активной практике достичь достойного уровня способен каждый, избравший для себя профессию медика. К нам, на кафедру госпитальной и поликлинической терапии КГМА, приходят, по сути, готовые специалисты для того, чтобы углубить знания, отточить навыки, увидеть уже знакомое с другой стороны. Лучшая форма такого обучения – теория, совмещённая с практикой, поэтому и располагаются кафедры КГМА в лечебных заведениях Казани. Получается чрезвычайно полезный симбиоз – специалисты кафедры помогают в диагностике и лечении пациентов больницы, а больница в свою очередь предоставляет базу для преподавательской деятельности. В первую очередь здесь выигрывают пациенты, ведь наши преподаватели – это лучшие специалисты республики, практики с научными степенями. Таких баз у кафедры три – в горбольнице №12, где есть терапевтическое, кардиологическое, гастроэнтерологическое, профпатологическое и пульмонологическое отделения плюс большая поликлиника, затем – в городской поликлинике №10 и, наконец, в горбольнице №7 – первой БСМП.
СФОРМИРОВАТЬ ОСОБОЕ МЫШЛЕНИЕ
– В идеале врач должен поставить пациенту предварительный диагноз, пока тот идёт от двери до места обследования – по походке, дыханию, цвету лица… Да мало ли внешних признаков болезней, нюансов, понятных искушённому в своём деле эскулапу. А потом этот диагноз должен быть подтверждён (ну, или опровергнут, что нежелательно) клиническими исследованиями и анализами. Раньше, когда я начинал, клинический диагноз нужно было поставить за три дня. Сейчас у врачей появилось большое количество «инструментов» для исследований, сроки сократились до двадцати четырёх часов. А для этого врач должен обладать особым складом мышления – клиническим.
К сожалению, клиническое мышление сейчас теряется, – говорит завкафедрой КГМА. – Врачи начали слишком надеяться на методы исследования и выводы специалистов диагностики.
Но дело диагноста – грамотно описать, что он увидел на экране монитора или в распечатке, а уж никак не ставить диагноз и тем более озвучивать его пациенту. В идеале терапевт должен сам «читать» результаты всех методов исследования, сопоставлять их и выносить свой вердикт. Причём терапевт должен наизусть знать норму показателей клиники того или иного недуга – в анализе крови, в биохимическом анализе – знать, а не искать в справочнике или, хуже того, в Интернете. Если врач не видит патологии сразу, то большая вероятность, что он её вообще пропустит и диагноз будет неправильным.
Грустный анекдот начала двухтысячных: в чём отличие российской медсестры от американской в экстремальных случаях? Российская, попав на «поле боя», начинает сразу оказывать помощь, американская сначала ищет компьютер. Увы, американский «идеал» уже побеждает и у нас…
Вот наша кафедра и учит клиническому мышлению. Мы даже на сайте КГМА ведём отдельную рубрику «Клинические разборы профессора Сайфутдинова». К нам приходят врачи, мы полностью разбираем пациента «от и до», показываем, как ставим диагнозы, как собираем анамнез заболевания и жизни, как определяется объективный статус, ведётся анализ результатов исследований.
Чем больше живёт человек, тем больше у него болезней – с возрастом накапливается не здоровье, а недуги. Да и у молодых часто наблюдается так называемое коморбидное состояние, когда болезней у пациента несколько. И для лечения их всех можно назначить сорок лекарств, а можно – два. Сорок наверняка будут «спорить» между собой, и пользы пациенту это точно не принесёт.
Упор сейчас делается на гериатрию, а тут без клинического мышления просто невозможно, потому что ни одно, даже самое современное исследование полной картины не даст: компьютерная томография пишет одно, при ультразвуковом исследовании – совсем другая картина. В общем, инструментов у врача много, но и мозги ещё никто не отменял. Это как хороший музыкант – по нотам он уже слышит в голове музыку и неправильную ноту определит безошибочно.
ВРАЧ ПЛАТНЫЙ ИЛИ БЕСПЛАТНЫЙ?
Сегодня происходят существенные изменения в системе обучения будущих врачей. К примеру, упразднена интернатура, обучение студентов ведётся больше на симуляторах, «живого больного» врач видит уже по окончании вуза…
– Во всех изменениях и новшествах есть и плюсы, и минусы, – уверен Рафик Сайфутдинов. – Допустим, устранена опасность ошибки – неправильно сделанного укола от студента-практиканта, зато повысилась опасность такой же неточности от неопытного врача. Сейчас вместо интернатуры во многих крупных клиниках вынуждены вводить институт наставничества. С сожалением отмечаю, что сегодня мои курсанты – врачи с дипломами – хуже знают анатомию. Мы её в своё время на трупах изучали, сами препарировали со скальпелем в руках, видели настоящие ткани и органы. Сейчас учат на муляжах – это неплохо вначале, но… Если раньше на вскрытии пациента, умершего в клинике, в обязательном порядке присутствовали лечащий врач, ординатор, курсанты, то теперь это не слишком приятное мероприятие проводят патологоанатомы, которые и дают заключение о причине смерти. Но это же школа для врача – увидишь все органы и нарушения в полном объёме, связь между болезнью и лечением станет чёткой и понятной.
Хуже молодые врачи знают пропедевтику – основу сбора жалоб, анамнеза и объективного статуса. Хуже слушают пациента при помощи фонендоскопа – опять же в надежде на другие методы, хотя многие проблемы могли быть замечены при помощи обычного выслушивания. Да и умение утрачивается – если хрипы в лёгких врач ещё услышит, то шумы в сердце при митральном стенозе хорошо если один терапевт из десяти заметит… Но ведь участковому врачу за пятнадцать минут первичного нормативного приёма в поликлинике нужно всё понять. А если навыков нет? Клиническое мышление развивается только около больного – при обсуждении с коллегами, учителями.
– Кафедра – это подспорье больнице в сложных случаях?
– Так должно быть. Раньше преподаватели всегда приходили на работу вместе с лечащими врачами, так же консультировали пациентов, педагог получал полставки врача. Сейчас всё изменили – кафедра сама по себе, отделена от лечебного процесса, а зарплата преподавателя (профессуры!) ниже, чем зарплата врача. Соответственно, научная степень котируется разве что в платной клинике. В результате уважение к педагогу снизилось, звание профессора уже непрестижно. Можно вести платный приём в клинике, скажете вы. Некоторые так и делают, врач ведь тоже человек, он должен зарабатывать. Но если сосредоточиться на платном приёме, то просто некогда будет учить медиков. А это же первоочередная задача кафедры, которая существует в КГМА с 1920 года.
– Мышление платного и бесплатного врача отличается?
– Есть и там, и там профессионалы, но и там, и там бывают ошибки. Платная клиника «заточена» на заработок – если врач мало направляет пациента на всякие исследования, не обеспечивая работой многочисленное диагностическое оборудование, то может стать попросту неинтересным клинике. Но главное – врач, принимающий в платной клинике, как правило, практикует и в какой-то государственной больнице. Дело в том, что раз в пять лет любой врач должен пройти повышение квалификации, а это – платный курс в одной из российских академий. И редкая частная клиника готова отправлять своих специалистов на такие курсы за собственные деньги, предпочитая работать с готовыми специалистами. Республиканские врачи, как правило, проходят дополнительное обучение в Казанской государственной медицинской академии, люди постарше помнят её как ГИДУВ – Государственный институт усовершенствования врачей. Получается, что КГМА готовит специалистов и для платной, и для бюджетной медицины, так что отличие медучреждений может быть разве что в разном уровне комфорта и оборудования. К слову, техника в бюджетном медицинском сегменте сейчас практически не уступает самым крутым платным больницам и поликлиникам. И самые сложные случаи лечат все-таки в государственных медицинских учреждениях.