Ведя на казнь измученную, отупевшую от страха и боли девчонку, подружки как ни в чем не бывало рвали по пути первые весенние ландыши

«Мне приходится жить в такое время, когда вокруг нас хоть отбавляй примеров невероятной жестокости…» – сказано Мишелем де Монтенем в XVI веке. А словно про наши дни.

Не так давно в Интернете гуляла видеозапись расправы над одноклассницей школьниц из Нижнего Бутова. С криками: «С пятки давай! Попрыгали-попрыгали! Убейте это г…, убейте!» – они избивают лежащую на лесной поляне сверстницу – кулаками и ногами по голове, лицу, животу. Происходящее беспристрастно фиксирует камера смартфона.

Эти кадры напомнили мне жуткую историю из «беспредельных» девяностых годов. …Все началось с того, что двум девчонкам пятнадцати и четырнадцати лет приспело срочно уезжать из Москвы в родной Нижнеудинск. Опоздав на свой поезд, они слонялись по Казанскому вокзалу, пока не нарвались на местную шпану. Их избили, ограбили, сняли хорошую одежду, всучив взамен чье-то поношенное грязное тряпье. Без копейки в кармане, голодные, они решили все же добраться до дома. Тут к перрону подкатил поезд Казань – Москва. Девочки наугад подошли к молодому проводнику и выложили ему свою просьбу. Оценивающе оглядев бродяжек, он пообещал что-нибудь устроить. Они зашли в служебное купе, и дверь за ними захлопнулась на целых двое суток…

…На скамье подсудимых сидели трое 16-летних оболтусов, девятиклассница, пэтэушница и сирота, сбежавшая от тетки-опекунши. Большинство из неполных семей, состоят на учете в инспекции по делам несовершеннолетних

Насиловать их стали, как только состав отогнали на запасной путь. Старшая пыталась сопротивляться, но после пары увесистых оплеух сникла. Увидев это, младшая сдалась без боя. Хозяин вагона позвал «коллег». Насильники творили с ними все, что подсказывал их животный инстинкт. Вакханалия прервалась лишь когда состав подали на посадку.

Утром «кавалеры» снова принялись за свое. Одному пришла в голову маниакальная фантазия: прогнать младшую «сквозь строй». Угрожая физической расправой, он повел ее через анфиладу раскачивающихся вагонов и грохочущих тамбуров, предлагая сослуживцам дармовой зареванный «товар». Пассажиры ходили в туалет, умывались, пили чай, торчали у окон – никто не обращал внимания на шатавшуюся по проходу странную парочку. Дальше седьмого вагона ей идти не пришлось – поезд подъезжал к Казани. Но и по прибытии «наложниц» не отпустили. И остаток дня, пока состав находился в парке отстоя, проводники продолжали «развлекаться», в промежутках заставляя их убирать вагоны, мыть туалеты. Сбежать им удалось по чистой случайности – охранник прошляпил.

В транспортной прокуратуре, куда я обратился за разъяснениями ЧП, меня убеждали, что потерпевшие сами во всем виноваты – догадывались же, что «на халяву» проехать не удастся, придется расплачиваться. Вот и расплатились…

Девицы далеко не паиньки, типичные «выкидыши перестройки» – ущербная наследственность, быт на грани криминала, росли в социально-бытовой нищете и, несмотря на ювенальный возраст, «свинцовых мерзостей жизни» хлебнули сполна. В дальнее странствие пустились не впервой, путешествовали обычно «на собаках» – так на молодежном сленге назывался способ безбилетного проезда в попутных электричках. Деньги на очередной вояж та, что постарше, украла у родственников. На этот раз одержимую охотой к перемене мест парочку занесло в Тамбов, где подружки несколько дней провели у случайного попутчика, затем подались в Москву.

Дело разбиралось долго. Потерпевшие – иногородние: пока рассылались всякого рода запросы, наводились справки по месту жительства, проводились следственные эксперименты, прошли месяцы. Ко всему прочему, медицинское обследование выявило у обеих острое венерическое заболевание – их поместили на лечение в кожвендиспансер. После всех этих мытарств одну отправили домой, другую – в приемник-распределитель, потому как никто из родственников за ней не приезжал: у родителей нет таких денег из Сибири туда-сюда мотаться.

А полгода спустя я наткнулся на знакомую фамилию в уголовном деле о зверской расправе подростков над 14-летней Зоей Н. Оказалось, что это одна из нижнеудинских горе-путешественниц, мерзкая поездная история которой получила чудовищное продолжение. Словно какой-то злой рок неотступно преследовал непутевую девчонку, неумолимо подводя ее к страшной развязке. Жюль Верн когда-то сказал: «У случая бывают капризы, но не привычки». А в Зойкином случае как раз наоборот!

Выяснилось, что из приемника она сбежала в надежде заработать денег на обратную дорогу домой. Но на что могла рассчитывать неприкаянная беспомощная девчонка в чужом огромном городе? Разве что наняться к узбекам на колхозном рынке фрукты перебирать. Она и питалась ими, ночуя, как бомжиха, где попало, пока не познакомилась с компанией юных шлюшек, обслуживавших торгашей и водителей-дальнобойщиков из Средней Азии.

…Процесс продолжался несколько дней. На скамье подсудимых сидели трое 16-летних оболтусов, девятиклассница, пэтэушница и сирота, сбежавшая от тетки-опекунши. Большинство из неполных семей, состоят на учете в инспекции по делам несовершеннолетних. Верховодила этой гоп-компанией ученица-закройщица ПТУ, отчаянная, безжалостная драчунья (год посещала секцию рукопашного боя!), продвинутая по части дешевенького уличного секса. У нее этот порок наследственный: мать, похоронив мужа-алкоголика, превратила хибару в частном жилом секторе в настоящий притон, где они с дочерью по твердой таксе, а то и за бутылку водки, обслуживали случайных клиентов. После того как мамаша в пьяной ссоре зарезала очередного сожителя и загремела на зону, дочь продолжила семейное ремесло, приобщив к нему знакомых беспризорниц, пьянчужек и токсикоманок. Она и на приблудную Зойку имела виды: девчонка развита не по годам, все при ней, смазливая и даже с некоторым шармом. Но та воспротивилась – еще свежи были в памяти кошмары злополучного «секс-транзита»! И тогда не терпящая ни малейшего неповиновения сутенерша решила строптивицу наглядно проучить.

Исполнение приговора она поручила своим же парнишкам. Подкараулив Зойку возле кооперативных гаражей, те затащили ее в пустующий бокс, связали, заткнули рот… И повторился кошмар, пережитый ею недавно в поезде Казань – Москва! Только на этот раз насильники оказались еще и изощренными садистами: били ее, прижигали сигаретами, кололи ножом. С отчаяния она пригрозила мучителям, что сдаст их милиции. Переусердствовавшие «исполнители» поняли, что живой ее оставлять никак нельзя…

Измученную, отупевшую от страха и боли Зойку обрядили в чужое длинное пальто, скрывавшее синяки, ожоги и кровоподтеки, и в полуобморочном состоянии всей кодлой повезли за город. Эта картина ни у кого не вызвала подозрений: похоже, приятели тащат домой пьяную подружку – с кем не бывает! О том, что ее ждет, она догадалась только на лесной поляне. Стала вырываться, кричать, звать на помощь. Да куда там! Избиение возобновилось с особым ожесточением, уже с целью добить.

Когда все было кончено, небрежно забросали труп ветками, присыпав сверху нарванными по дороге ландышами, и разбрелись по домам. Назавтра вернулись на место преступления подобрать улики – спички, окурки. Несколько дней спустя на убитую случайно набрел грибник. Выбравшись из леса, он позвонил о страшной находке в милицию. Почти одновременно туда поступил еще один сигнал – от матери проболтавшейся дочери.

Вскоре все главные подозреваемые оказались в СИЗО. На следствии они лгали, изворачивались, валили друг на дружку. Усмотрев в их действиях признаки умышленного убийства с особой жестокостью, судебная коллегия приговорила участников к 8,5 и 9,5 года лишения свободы с содержанием в воспитательно-трудовой колонии. Годы спустя о злосчастной судьбе бедолаги-сибирячки мне напомнила дикая подростковая расправа на одном из казанских кладбищ.

Причины зашкаливающего подросткового ожесточения психологи видят в семейном неблагополучии, бедности, безработице и пьянстве родителей, доступности наркотиков, оголтелой пропаганде насилия и самых низменных страстей телевидением, кино, Интернетом. Но главная беда, на мой взгляд, – в отсутствии вменяемой, отвечающей запросам времени молодежной идеологии

Три школьницы – одной шестнадцать, двум по пятнадцати (старшая уже была осуждена условно) – долгое время терроризировали мальчишку из параллельного класса. Они вымогали у него деньги, золотые украшения, кассеты и прочие ценные вещи, заставляя его красть их у состоятельных родителей. Запуганный пай-мальчик беспрекословно выполнял все, что ему приказывали. Но после того как он принес им золотые дамские часики с памятной гравировкой, потянувшие аж за 15 «штук», вымогательницы струхнули: а ну как родители хватятся пропажи, и сынок тут же их и заложит? Выход один: избавиться от него как можно скорей!

Коварные шакалки в мини-юбках повезли обреченного за город. Доехали на частнике до старого загородного кладбища, спустились на дно крутого пустынного оврага. Припекало солнце, и ничего не подозревавший мальчишка снял с себя свитер. А те словно только этого и ждали – обернули свитер вокруг его шеи и изо всех сил затягивали «удавку» до тех пор, пока лицо не посинело. Перетащив бездыханное тело в лопухи, изуверки поспешили на автобусную остановку.

К счастью, удушить мальчишку им не удалось. Придя в себя, он выбрался из оврага и тоже побрел к остановке, где дожидались автобуса его мучительницы. Смеркалось, рейс последний – не ночевать же среди могил! Как быть? Пропустив вперед себя пассажиров, он юркнул в заднюю дверь и вжался в последнее сиденье, уткнув лицо в колени, с ужасом представляя, что будет с ним, если девицы его увидят. Так всю дорогу и продрожал. Ему снова повезло – они ни разу не обернулись.

Монтень видел причину невероятной жестокости в «общественном разложении, порожденном гражданскими войнами». Жестокость российских подростков 90-х годов тоже можно объяснить социально-политическим разломом страны, до основания разрушившим привычные жизненные устои. Именно творившиеся вокруг хаос, насилие, экстремизм провоцировали их на чудовищные, не совместимые с нормами человеческой морали зверства, вынуждая их сбиваться в жестокие стаи. Именно стайным инстинктом объяснялись их зверские, подчас без видимых причин, проступки. По одиночке общество еще могло бы их как-то «переварить», но, когда они вместе, срабатывает принцип ядерной бомбы: докритические массы соединяются в критическую, и – взрыв! Наглядный пример – приснопамятный «казанский феномен», враждующие по микрорайонному принципу группировки люмпенизированных гопников.

А чем объяснить феномен подростковой агрессии сегодня, когда многое в стране поменялось к лучшему? Тысячи юношей и девушек становятся волонтерами, побеждают во всевозможных олимпиадах, участвуют в юниорских движениях, проявляют себя в общественных делах, учебе, творчестве, спорте. И в то же время СМИ чуть ли не ежедневно сообщают о циничных преступлениях несовершеннолетних. Пьяные нижнекамские парнишки подожгли пенсионерку, облив ее горючей настойкой красного перца. На казанской АЗС юные токсикоманы, нанюхавшись бензиновых паров, превратили в пылающий факел первого попавшегося им на глаза мальчишку. Челнинские подростки под видеокамеру до смерти забили 38-летнего мужчину. А унижения и издевательства в школах, доходящие порой до форменного террора!

Причины зашкаливающего подросткового ожесточения психологи видят в семейном неблагополучии, бедности, безработице и пьянстве родителей, доступности наркотиков, оголтелой пропаганде насилия и самых низменных страстей телевидением, кино, Интернетом. Но главная беда, на мой взгляд, – в отсутствии вменяемой, отвечающей запросам времени молодежной идеологии (100-летний юбилей ВЛКСМ и должность бывшего редактора газеты «Комсомолец Татарии» дают мне право на эту аксиому). Страна с безответственным легкомыслием отреклась от комсомола, как от старого мира, отряхнув его прах со своих ног, но, согласитесь, возможен ли был в его время подобный молодежный беспредел? Ведь все «герои» приведенных выше историй комсомольского возраста и преступниками быть не могли по определению – окружающие не допустили бы такого.