Письмо в редакцию
Речь будем вести о необычных в наше время делах руководителей одного предприятия.
Предприятие — Казанский известковоалебастровый завод.
Руководители — председатель заводского комитета, он же—заведующий складом сырья и топлива Хатамуллин, директор завода Березан.
Дела?.. О них, при всем желании, нельзя сказать одной фразой. Уж слишком они обильные — дела эти. Обильные ■ одновременно жалкие, жалкие в бесчестные.
Что такое заводской комитет профсоюза? В Уставе профессиональных союзов СССР говорится, что он избирается для ведения текущей работы и есть орган коллективного руководства.
Так должно быть.
Но не так у нас.
За весь прошлый год Хатамуллин провел только одно заседание завкома — в апреле, когда был утвержден план работы. И на том с коллегиальностью он покончил...
Хатамуллин очень любит решать вопросы самостоятельно. Особенно горяча его инициатива в тех случаях, когда он распоражается профсоюзными средствами Факты? Вот они: председатель завкома
оказал «помощь» Березану, выдав ему 400 рублей, и Бикивой — в сумме двухсот рублей. Почему Березану — до некоторой степени понятно: он все же директор завода. . По ведь Бикина — всего только диспетчер гаража. Так может показаться на первый взгляд. А если глубже вникнуть, выяснится, что у Хатамуллина в в данном случае был свой расчет: нельзя не порадеть Бикиной, ежели она —секретарь парторганизации..
Совсем иначе относятся председатель завкома к рядовым членам профсоюза. С ними он разговаривает так:
— Я не дам!
— Я не разрешу!..
Критику Хатамуллин не терпит, и слушать о никого не желает. Если кто-нибудь укажет председателю завкома на его недостатки, то сразу услышит в ответ:
— Не лезь, куда тебе не нужно.
Как-то мастер-садчик Василий Ефремов
при разговоре с рабочими сказал:
— Почему у нас не проведут собрание и не пригласят кого-нибудь из райкома партии или из обкома профсоюза, чтобы послушать рабочих? Видать, боится Хатамуллин критики.
Дошел до Хатамуллжна этот разговор, и председатель завкома угрожающе заявил Ефремову:
— Ты слишком много знаешь...
Директор завода тоже не терпит, когда кто-нибудь «вникает в суть его руководства» Зажимщикам критики Березан потакает.
Зимой прошлого года на должность механика завода привяли Шалимова. И вот не приглянулся ему шофер Тимофеев, который высказывался прямо, выступал на собраниях без стеснения, критиковал Шалимова Задумали руководители уволить «беспокойного» шофера. Был составлен акт о том, будто Тимофеев вывел машину из строя (хотя это случилась совсем не по его вине), и директор издал приказ о снятии шофера с работы. Возмущенный Тимофеев подал заявление в расценочно-конфликтную комиссию. Стороны к соглашению не пришли: представитель завкома (им был я) счел увольнение Тимофеева неправильным и настаивал восстановить его в должности, а представитель от администрации плановик-экономист Брук требовал оставить приказ в силе. Дело было передано на рассмотрение народного суда, который вынес решение — восстановить Тимофеева на работе и оплатить ему за вынужденный прогул.
Но не таковы порядки на известковоалебастровом заводе, и не таков там директор, чтобы исправлять ошибки и считаться с законом. Березан обжаловал решение перед Верховным Судом ТАССР. Не помогло — Верховный Суд оставил решение нарсуда в силе, и Тимофеев приступи к работе.
Казалось бы, вопрос ясен для обеях сторон. Суд сказал свое веское слово, и отпали взаимные претензии.
Но справедливость восторжествовала не надолго. Через несколько дней Березан вызвал к себе Тимофеева и сказал ему:
— Тебе лучше самому уйти с завода, мы с тобой не сработаемся...
И шофер, не устояв перед «силой логики» директора, подал заявление. Березан немедленно наложи резолюцию: «Уволить по собственному желанию»...
Тем и закончилась длительная осада, предпринятая против шофера директором.
Зачастую мы работаем по выходным дням, на заводе много скрытых сверхурочных. И эти авралы, штурмовщина вошли в систему.
Однажды я, как общественный инспектор охраны труда и техники безопасности, как член завкома, спросил механика Шалимова, согласован ли вопрос о сверхурочных с профсоюзной организацией. Тот ответил:
— Не твое дело. Директор приказал.
Я потребовал приказ.
— Приказа нет. — резко заяви Шалимов. — есть словесное указание.
И отправился к директору — сказать, что я вмешиваюсь в его распоряжения.
Березан был, как говорится, «навеселе». Подошел он ко мне и сказал:
— Зайди в кабинет.
В кабинете произошел такой разговор:
— Долго. Шмарин, будешь тормозить дело или нет? Отвечай!
— Пла, т. Березан, выполняется не в выходные дни, а в рабочее время.
— Законник нашелся! Я законников не люблю. Ты что думаешь, — тебе так пройдет, что ты восстановил Тимофеева на работе? Нет. Я тебе такое устрою, что долго помнить будешь...
Мне не верилось, что я нахожусь в кабинете директора ■и слышу речь руководителя предприятия.
Сей разговор был мною передан секретарю парторганизации Бикиной и председателю завкома Хатамуллину Но они не сочли нужным указать директору на его неправильное поведение.
Директорские нравы усвоены на нашем заводе и механиком Шалимовым. Когда разбиралось заявление Тимофеева о его незаконном увольнении, Шалимов, присутствовавший на заседании РКК, стучал кулаками о стол, вел себя несдержанно, грубо.
Чудеса творятся на Казанском известковоалебастровом заводе... И разве удивительно после этого, что он срывает государственный план?
Директор заводя Березан, председатель заводского комитета профсоюза Хатамуллин, секретарь парторганизации Бикина оторвались от коллектива, не прислушиваются к его голосу. Дело дошло до того, что у нас перестали созывать собрания рабочих, производственные совещания, заседания завкома Никто на заводе не припомнит, когда была последили лекция, беседа агитатора, читка газет.
Вот к чему ведут грубое алминистрирование и зажим критики.
Г. ШМАРИН.
Шофер Казанского известковоалебастрового завода.