Литература о декабристах обогатилась чрезвычайно интересными донесениями французского посла графа де ла Ферроней, в декабре впервые опубликованными в Париже в журнале «Le Mond Slave». Эти документы рисуют нам хищную натуру Николая I, полную лжи, притворства и лицемерия.
Беседуя наедине с де-ла Ферроней, Николай I говорил:
« Я буду милосерден и, может-быть, найдут, что мое милосердие будет чрезмерно. Но в то же время главари и вдохновители заговора будут наказаны без жалости и без сострадания. Закон решит их судьбу, и не для них я употребляю мое право прощать. Я буду непреклонен – этот пример нужен для России и для Европы».
Свое слово царь сдержал; виселицы и каторга были уделом декабристов.
8 января Николай пригласил к себе французского посла и сделал лично ему обширное сообщение о восстании декабристов. Сделал он это для того, чтоб опровергнут недоброжелательные слухи о нем за границей.
,,Бессмысленные рассказики, - говорил он, - которые распространяются здесь, могут дать понятие о том, какие сказки будут изобретены за границей. Я предвижу, что нам понадобится время, чтоб сгладить впечатление и рассеять страхи, порожденные этим заговором по всей Европе. Спокойно, хладнокровно и с большой твердостью, я надеюсь, мне удастся рассеять беспокойство и внушить убеждение, что я сказал всем монархам важную услугу… Я никогда не думал, что в России было возможно задумать, подготовить и осуществить такой широкий заговор, какой теперь обнаружился. Это отнюдь не военный заговор, но широкая конспирация, при помощи гнусных преступлений мечтавшая достигнуть бессмысленной цели… Признания арестованных и захваченные у них документы дают о деле такие подробности, которых невозможно было предполагать. Сделанные нам признания позволяют надеяться, что мы держим в руках все нити кооперации и сумеем выдернуть ее самые глубокие корни. Я намерен повести мое расследование так далеко, как только это будет возможно. Заговорщики не были между собой в полном согласии. К нам в руки попали три проекта конституции, все три одинаково абсурдны. Они просто и ясно мечтали о республике; они предполагали руспустить армию и дать немедленно свободу крестьянам. Другие хотели президента и форму правления, как в Соединенных Штатах. Наконец, Пестель хотел аристократическую конституцию. Заговорщики согласны были в одном: твердом решении уничтожить всю императорскую семью не щадя наших детей. Затем предполагалось расправиться со всеми иностранцами».
Во всей этой тираде очень мало истины. Трудно сказать, все ли это выдумал сам царь , или эти мысли были ему кем-либо подсказаны. Ясно, что Николай I стремился к тому, чтоб дискредитировать декабристов в глазах иностранцев. И он клевещет.
Любопытно его признание, что «заговорщики обладали большими возможностями, и, если бы они имели успех хотя бы в течение двух часов, они нашли бы гораздо больше последователей, чем теперь у них имеется обвинителей.
И он радостно воскликнул:
«Слава богу, мы можем надеяться, что все теперь раскрыто и что мы держим все неити».
И он тут же об’яснил графу Ферроней, почему он медлит с судом на декабристами.
«Из боязни оборвать эти нити мы вынуждены откладывать наказание виновных».
Николай верил в успех. ,,Мы работаем и днем и ночью и имеем надежду но толmко временно разрушить зло, но и уничтожать возможность его повторения в будущем”.
Ныне мы видим, что последняя надежда царя оказалась очень проблематичной.
О судьбе арестованных царь говорил:
«Через несколько дней будет решена участь виновников, потому что устрашающий припер необходим».
Таким образом, приговор верховного суда заранее предсказывался царем. Ибо самый суд был сплошной комедией.
7 января 2826 г. Николай I принял виконта де-Сент-При, привезшего ему письмо от французского короля Карла X. Французский деспот за 4 года до революции и собственного изгнания из Франции хвалил Николая за проявленную им твердость. Отвечая Сен-При, Николай говорил, что «настало время, когда люди, сеющие волнения и революции, должны понести кару, а нужно сказать, - до сих пор с ними слишком нянчились». Это во времена реакции в Европе после низвержения Наполеона нянчились с революцией!
18 февраля 1826 года граф Ферроней снова был принят Николаем.
«Вы застает меня, - сказал он, - по-прежнему занятым все тем же делом: эта гнусная конспирация поглощает все мое время. По всем данным, все нити нам известны и главари арестованы, за исключением Тургенева. Мы имеем все его бумаги, они устанавливают его виновность с такой очевидностью, что суд над ним не был ни долог, ни труден».
Но, увы, Николай Тургенев ускользнул от петли, ибо в это время он был в Англии, ,,откуда мне его, конечно, не выдадут”, - с грустью закончил царь. Так оно и было.
Отметим здесь, что наши монархисты в Париже тоже откликнулись на столетний юбилей декабристов. Они отслужили панихиду по Николаю I задним числом благодарственный молебен по случаю подавления декабрьского восстания! Особенно усердствовали бывшие офицеры-преображенцы, - ведь восстание подавил Преображенский полк.